— Греться будешь? Нет? Ну и ладно…

Зябко передернув плечами, в ресторанной зале и в самом деле было отнюдь не жарко, Анька выпила, резко помотала головой и спросила:

— Откуда ты? и чего надо?

— А ты кто тут? — ломающимся баском ответил "фрукт из цирка". — Со мной сначала один разговаривал, потом другой пришел, а теперь тебя привели вот.

— А ты бы не выпендривался, — ласково посоветовала Анька. — Я вот спросонья злая, тем более, тебя совсем не знаю. Кивну вот мужикам, выведут тебя на улицу, что б здесь мозги с пола не собирать и — привет…

От такой саморекомендации "фрукт" слегка ошалел и даже сразу не нашел, что ответить. Анька тоже держала паузу, но не для того, что бы поиздеваться над молодым человеком, а закуривая и предаваясь наслаждению от первой утренней сигареты.

По-своему поняв молчание Аньки, ротный, скромно стоящий за её спиной, спросил:

— В расход его, значит? — и тут же громко скомандовал: — Старшина!!! Выдели двоих, пусть вот этого…

— Нет! — вскрикнул "фрукт". — Нельзя! Я из штаба, там ждут, а вы тут… разве так… и куда же…

Кажется, только сейчас он сообразил, что хозяевами его собственной жизни здесь, в ресторанной зале, являются стрелки, их ротный и Анька, как некая атаманша, что ли. И это осознание пробило "фрукта" на откровенность.

— Вот, — выхватил он из запазухи конверт, — приказ там, и письмо от Бродяги, он сказал, что его знают тут, и записка про меня…

— Мандат, значит? — ротный ловко вырвал из его трясущихся рук конверт и бесцеремонно вытряхнул из него прямо на стол бумажки. — Глянь, Аннушка, чего там…

Анька мельком просмотрела документы. На одном листике и в самом деле было написано, что податель сего является связным штаба подполья, и все революционные силы и сознательные граждане должны оказывать ему помощь в выполнении им своих обязанностей. А приказ на уже кем-то сочиненном бланке "Революционного Штаба Вооруженных Отрядов" требовал от отряда номер восемь, имеющего дислокацию в ресторане "Меридиан", прибыть в этот самый штаб для охраны оного.

Самым вразумительным и длинным было письмо от Бродяги, того самого, с которым Аньке довелось пару раз побеседовать лично и который оставил у нее не самое лучшее впечатление о себе. Ни к кому конкретно не обращаясь, один из самозваных лидеров подполья писал, что в городе сложилась тяжелая обстановка. Отсутствие связи, сначала сработавшее против "ликвидаторов", теперь не позволяет координировать действия "здоровых сил общества". Связь, хотя бы телефонную, надо срочно восстановить. И еще следует опасаться довольно мощных "ликвидаторских" групп, которые стараются восстановить в городе порядок. Кстати, отсутствием порядка воспользовались преступные элементы; грабежи, убийства происходят повсеместно, но наиболее массово на окраинах города, где "ликвидаторы" не появляются, бросив законопослушных граждан на произвол судьбы. В связи с этим, кроме жизненно необходимой связи, надо еще и наладить охрану штаба, а кому же этим заняться, как не самому боеспособному отряду?

То, что стрелков сочли самыми боеспособными по результатам одной только стычки с "ликвидаторами" Аньке не понравилось чрезвычайно. Выходила, что все иные группы подполья от "ликвидаторов" просто напросто позорно сбежали, не вступая в огневой контакт, или, может быть, после короткой перестрелки. И вот теперь, нет, что бы развить успех стрелков, попробовать захватить телецентр или даже — чем черт не шутит — здание службы "ликвидаторов", штаб и самозваный командир-псевдобродяга требуют самое боеспособное подразделение к себе, на охрану драгоценных их жизней.

— Знаешь что, мальчик, — ласково сказала Анька, возвращая ему бумаги, — шел бы ты отсюда… обратно, в штаб. И передай Бродяге на словах, что если ему интересно, кто, как и почему здесь так воюет, то пусть приходит сам и смотрит. Да, кстати, если штаб за свои души беспокоится и считает, что с нами безопаснее, то пусть с ним приходит. А у нас есть еще дела поинтереснее, чем просто так шляться туда-сюда по городу. Верно?

Анька оглянулась на ротного. Тот, пока еще ничего не понимая, солидно кивнул, мол, верно говоришь, так и надо с этими штабными и теоретиками. Пусть сидят в своих штабах и теории развивают, а уж мы тут и сами справимся — практически.

Подошел нахмуренный, но уже совершенно проснувшийся Паша. Взглядом спросил у Аньки все ли в порядке. Она кивнула, мол, да. Паша присел за стол, неторопливо наливая в Анькин стакан коньяка для себя…

— Так я что же — так и пойду? — неуверенно уточнил "фрукт", видимо, по дороге сюда уже представлявший себя возвращающимся во главе колонны суровых революционных бойцов, может, и награду себе уже какую намечтал за выполнение особого задания штаба.

— Как это — пойдет? А расстрелять? — совершенно серьезно изумился ротный, и Анька едва не зааплодировала ему, настолько естественно и своевременно это было сыграно.

Еще пару минут чувствовавший, что всё обошлось и его не будут даже бить, "фрукт" икнул, ошалевшими в конец глазами уставившись почему-то на Пашу. Может быть, рассчитывая найти сочувствие у вновь прибывшего?

— Потом расстреляем, когда он весь штаб сюда приведет, — сказала Анька, выбрав самую змеиную свою улыбку. — А теперь — иди-иди, не до тебя нам…

На место вскочившего и прижавшегося к стенке, но не рискующего уходить без сопровождения "фрукта" присел ротный, спросил, старательно не замечая посыльного:

— И куда же мы дальше двинемся?

— Думаю, базу здесь надо застолбить, — солидно покашляв, ответил Паша, сообразивший, что к чему. — Отсюда и будем все операции проводить, сюда возвращаться. Место хорошее. А первым делом надо бы "Дом Власти" захватить…

Прислушивающийся "фрукт" осторожно начал отходить вдоль стенки от стола, и когда он выскочил, наконец-то, из зала ресторана, Анька коротким смешком перебила Пашу, продолжавшего громкое разглагольствование на тему дальнейших действий стрелков:

— Хорош, родной, он уже тебя не слышит, — и пояснила для ротного, — мы, конечно, штабу и Бродяге доверяем, никто из них к "ликвидаторам" не побежит нас сдавать, да вот только там столько народа крутиться разного, что за всех не ответишь, а своя-то рубашка всегда ближе к телу…

— Да уж, у нас так же было в первые годы, — согласился ротный, — и ведь ладно бы продавали или по идейным соображениям шпионили, а то ведь — по глупости болтали, где ни попадя обо всём, что знали… А что ж у вас вот такие-то (кивок вслед посыльному) по улицам так и ходят? не приметил я вчера такого на улицах, народ-то, хоть и странновато одет, но вполне нормально…

— Ох, Андрей Василич, и не такие ходят, — вздохнула Анька, — это уж так мир, видно, устроен — если больше выделиться нечем — наряжается, как петух. Да и молодежь у нас не такая, как ваша.

— Про молодежь — заметил, — кивнул ротный. — Вчера на улицах молодых-то и не было, считай. У нас на войне повыбило много, а ваши-то где ж отсиживаются в такое время?

— На окраинах, в студенческом городке, — вступил в разговор Паша. — Им там удобнее, живут, как хотят. И "ликвидаторы" не часто их навещают. Да и неинтересно молодым "революцию делать". Побузить, стекла побить, магазинчик со спиртным обчистить — вот тут в желающих недостатка не будет…

— Стоп. Пора и по делу, — Анька взглянула на Пашу, будто спрашивая разрешения на перехват инициативы, — из ресторана прямо сейчас уходить надо. Базу мы себе подыщем поближе к центру. Ну, и к "Дому Власти", соответственно, даже близко не соваться. Считаю, что надо бы телецентр потревожить, вряд ли там охрана сейчас большая, а при случае обороняться там удобно будет.

— А что, — поддержал ротный, — ты нам в свое время этим телевизором все уши прожужжала, а мы его пока так и не увидели, ну, кроме этих ящиков, которые не показывают ничего…