Изменить стиль страницы

Когда всё было готово, Амундсен пригласил на судно эскимосов. Пришло почти двести человек. Амундсен, как только мог, объяснил им, что белые люди очень могущественны и что они могут сделать всё, что угодно.

– Мы можем разрушить всё на далёком расстоянии. И вообще можем производить самые необыкновенные вещи. Эскимосы должны относиться к белым людям с уважением. Им нельзя причинять никакого вреда. Белые люди могут строго наказать эскимосов. Вот, например, видите снежную хижину? Смотрите, как она далеко от меня, но я скажу одно слово, и сейчас же она поднимется на воздух и разлетится на куски.

Он повторил это хвастливое внушение несколько раз, пока не убедился, что все его поняли. И, с удовлетворением отметив на некоторых лицах недоверие, Амундсен поднял и опустил руку.

Хансен тут же незаметно соединил провода, и снежная хижина с грохотом разлетелась в куски. Снежное облако вместе с огнём высоко поднялось вверх.

Многие эскимосы в ужасе упали на палубу. Кое-кто побежал прочь с корабля, а некоторые не могли даже ползти – от страха у них отнялись руки и ноги.

Однако все эти меры предосторожности были совершенно излишни. Наивные и доверчивые эскимосы относились к Амундсену не только с уважением, но и с суеверным страхом. Почти никто из них не видел белых людей, но кое-что о белых людях они слышали. Семьдесят пять лет назад их деды встречались с Джемсом Россом, который проходил в этих местах. Ножи, топоры, ружья, сани казались тогда эскимосам вещами сказочными. И о Джемсе Россе сохранились в памяти северного народа предания как о могущественном белом волшебнике. А сейчас они сами увидели белых людей, услышали страшные выстрелы из ружей, особенно сильное впечатление произвёл взрыв снежной хижины.

И долгое время после этого они с трепетом встречались с Амундсеном.

Длительное общение с эскимосами было настоящим кладом для антрополога и этнографа, а в планы экспедиции как раз и входили работы по антропологии и этнографии. Перед отъездом из Норвегии Амундсен накупил массу дешёвых товаров для меновой торговли: ножи, иголки, гвозди, топоры, женские украшения. Теперь всё это было пущено в оборот. В обмен на предметы домашнего и охотничьего быта эскимосы охотно отдавали Амундсену за нож или иголку самую разнообразную одежду: мужскую, женскую, детскую, любое оружие, рыболовные снасти, разную домашнюю утварь. Всякая мелочь, сделанная из металла или дерева, казалась им драгоценностью. Даже за пустые консервные банки они давали целые костюмы. В своих записках Амундсен рассказывает о том, как однажды ему удалось за пустую консервную банку получить два женских костюма, сделанных с большим вкусом из белых и чёрных оленьих шкур.

Руал Амундсен image092.png

В течение всей зимы Амундсен внимательно изучал способы эскимосской охоты, их снаряжение. Его интересовало многое: какая упаковка лучше всего переносит перевозку грузов по торосистому льду, какие ремни или верёвки меньше всего соблазняют голодных собак, какие лыжи наиболее пригодны для путешествия по ледяному насту, какая обувь лучше предохраняет ноги от ранений при ходьбе по неровному льду и снегу.

Присматриваясь к эскимосам на охоте, Амундсен поражался той ловкости, с какой они разделывали убитых животных, выгибали или обрабатывали кости, чтобы смастерить луки, стрелы, швейные иглы, ножи.

Среди зимы с ближних островов начали прибывать новые группы эскимосов. Они предлагали Амундсену песцовые и оленьи шкуры – за один охотничий нож из шведской стали они давали по двенадцати великолепных песцов, и Амундсен обменивал грошовые вещи на драгоценные меха. С точки зрения цивилизованного европейца обман при таких обстоятельствах был естественным.

Наступила длинная трёхмесячная ночь. Чтобы несколько разнообразить свою жизнь, члены экспедиции время от времени устраивали праздники, в которых принимали участие и эскимосы. При свете луны или северного сияния они стреляли в цель, бегали взапуски на лыжах. Лучшему бегуну и стрелку давали в награду какой-нибудь металлический предмет. Эскимосы радовались подарку, а если приз получал норвежец, то он тут же обменивал грошовый приз на драгоценный мех.

Руал Амундсен image094.png

А научная работа не прекращалась ни на день.

В обсерватории неустанно действовали самозаписывающие аппараты-регистраторы. Ежедневно в двенадцать часов магнитолог Вик менял в приборе ленту. Зимой, когда температура падала до минус 60 градусов, эта операция была очень тяжёлой: в пургу и в метель, в кромешной тьме приходилось лопатой прокладывать дорогу в обсерваторию сквозь высокие сугробы. Дважды в сутки Ристведт производил метеорологические наблюдения. Лейтенант Хансен аккуратно выполнял обязанности астронома, картографа, фотографа. Он собирал геологические коллекции, делал гидрологические наблюдения. Особого павильона для астрономических наблюдений у экспедиции не было, и лейтенант Хансен устраивался со своими инструментами прямо на воздухе, где-нибудь за стеной жилого домика. Разумеется, при температуре в 60 градусов мороза это было не работой, а подвигом.

Лунд и Хансен занимались хозяйственными делами: добывали воду, что в зимнюю пору являлось немалой трудностью, готовили топливо, помогали коку и ухаживали за собаками.

Линдстрем кормил всю команду и одновременно по заданию университета в Христиании собирал зоологические, а летом и ботанические коллекции.

Амундсен, занимаясь научными наблюдениями, не отказывался ни от каких повседневных работ.

С наступлением весны он предпринял ряд санных поездок в район магнитного полюса. Вместе с лейтенантом Хансеном Амундсен точно определил новое местоположение магнитного полюса и тщательно обследовал как новый, так и старый районы. Это было одним из самых крупных достижений экспедиции.

Лето 1904 года было холодное. Лёд в бухте не вскрылся, и вырвать яхту из ледовых оков не удалось. Экспедиция вынуждена была остаться на вторую зимовку. Это не входило в расчёты Амундсена, но делать было нечего – приходилось жить надеждой на то, что следующее лето будет более тёплым.

Вторую зиму путешественники провели даже лучше, чем первую. Им уже были хорошо известны условия зимовки, да и место было обжитое. И работали они так же дружно и бодро. И никто из них не болел.

Амундсен, верный своим правилам, внимательно следил за тем, чтобы ни один участник экспедиции не оставался без работы. Праздность во время зимовок приносит неисчислимые беды: в долгую полярную ночь настроение у человека падает. Он легко поддаётся унынию, за унынием приходят апатия, безразличие, появляются болезни. Работа же спасает от мрачных дум. И каждый из членов экспедиции был загружен работой до предела.

Весна 1905 года была значительно теплее предыдущей. Появилась полная надежда, что экспедиция сможет продолжать путь дальше на запад. 1 июня остановили саморегистрирующие инструменты, затем разобрали все постройки на берегу и весь строительный материал перевезли на яхту.

Наконец всё было готово к дальнейшему походу. 13 августа яхта снялась с якоря и под прощальные крики эскимосов вышла из гавани.

Дальше на запад

Руал Амундсен image096.png

Пролив, в который вошла «Йоа», не был известен европейцам. Ни один корабль никогда ещё не заходил в эти воды. Яхта шла медленно, пробираясь сквозь густой туман, то и дело меняя паруса, так как ветер был капризный. Пролив походил на извилистый коридор – казалось, он вот-вот кончится и яхта попадёт в закрытую бухту.

В продолжение двух недель «Йоа» шла по этому коридору. Высокие берега не пропускали ветра. Он едва шевелил вымпел на мачте. Судно двигалось лишь с помощью винта. Всё время приходилось бросать лот, измерять глубину. Это была очень утомительная работа. Иногда пролив разветвлялся, открывались пути в разные стороны, и тогда перед Амундсеном вставал вопрос: куда идти?