Мы прожили здесь всего три дня, но уже успели расслабиться. Разгуливали в банных халатах и привыкли к мысли, что нами руководят, — одним словом, больше не были теми деловитыми решительными дамами, прибывшими сюда совсем недавно.

Судья первая обрела дар речи:

— Но почему они уволились и уехали? Неужели из-за этого суматранского гриппа? Или мы чего-то не знаем?

Кимберли моментально придвинулась поближе к Маникюрше, всем своим видом источая угрозу. Она готова была заслонить свою подопечную от злого гриппозного вируса, рискуя собственной жизнью, точно так же как заслонила бы ее от наемного убийцы. У меня по спине побежали мурашки.

— Что это еще за суматранский грипп? — спросил кто-то.

А кто-то другой ответил:

— Ой, это жуткая зараза!

— Пожалуйста, давайте не отвлекаться, — попросила Беверли. — Кто из вас намерен остаться?

Мы молча таращились на нее. Она-то, по-видимому, ожидала от клиентов такого лее массового исхода, как и от персонала.

— Я остаюсь, — заявила я. — Только буду настаивать на скидке. И почему леди Кэролайн не приехала поговорить с нами сама? Почему взвалила на вас? Это нечестно.

Среди дам пробежал одобрительный шепоток.

— Леди Кэролайн задержали непредвиденные обстоятельства. — Беверли покраснела и нервно покусывала губы. — У нее сломался вертолет.

У кого-то вырвался смешок:

— Да, и собака съела домашнее задание.

— Как все это скверно, — сказала Трофейная Жена. — Я-то рассчитывала, что выйду отсюда во всеоружии. Неужели эта невезуха никогда не кончится?

— Я могу заняться вашими ногтями, лицом и прочей хренью, — предложила Маникюрша. — Я, конечно, не такая умная, как вы, зато у меня есть диплом косметолога.

— Как это было бы мило с вашей стороны! — воскликнула Трофейная Жена, неподдельно растроганная. — Вы не представляете, насколько много это для меня значит и насколько я здесь счастлива!

— У нас и повар уволился, — поспешила сообщить Беверли, уже не скрывая тайной надежды избавиться от нас, — Так что еда будет только холодная.

— Ничего страшного, я прекрасно готовлю, — вызвалась исправить ситуацию Бывшая Жена Викария. — Во всяком случае, гораздо лучше здешних поваров. Тот раковый супчик, который нам подавали на праздничный стол, я бы назвала сплошным дилетантством.

— Вы только не думайте, что вам всем до одной вернут деньги, — сказала Беверли. — Ничего вам не вернут. Если я тут работаю последние три месяца бесплатно, то с чего вы взяли, что к вам отнесутся лучше?

Мы сочувственно загалдели, а Беверли, вдохновленная нашей поддержкой, поспешила признаться, что уже ищет деньги на обратную дорогу до Новой Зеландии, Раньше-то она надеялась уехать в марте, но теперь будет рада, если это произойдет в июле. Ждать она больше не намерена, Чего тут ждать? У нее дома так бесстыдно жульничать не принято — там тебя не будут кормить обещаниями и ссылаться на сломанный вертолет, задерживая положенную тебе зарплату неделями только потому, что ты работаешь здесь без визы и побоишься подать жалобу.

— Так вот почему ваш персонал уволился, — догадалась Брокерша. — Им, оказывается, не платили.

— Да, поэтому, — призналась Беверли.

Мы притихли, пытаясь переварить услышанное.

— Вот вам, пожалуйста, пример, — нарушила тишину Сторонница Теории Заговора. — Образчик того, как теория становится практикой. Как только рабочий класс нахватал достаточно, их старшина дает отмашку, и все увольняются.

Мы дружно зашикали на нее.

Беверли сказала, что старалась сделать все, что могла, ей самой не нравится этот бардак, в котором ее же и винят, и она будет ждать от нас списка тех, кто останется, и тех, кто намерен уехать. Самой ей придется остаться в любом случае, поскольку пока просто некуда деваться.

— Мне тоже некуда деваться, — прониклась я внезапной жалостью к себе, но тут же подумала, что у других, должно быть, ситуация еще хуже. У меня хотя бы есть семья — надежная защита от одиночества. Я по крайней мере могу строить какие-то планы, пусть они даже и рушатся. Осыпаются потолки, мужья сматываются из дома под какими-то загадочными предлогами, семья рада-радешенька не праздновать Рождество вместе — но ведь я не ломала голову начиная с ноября, как и где буду справлять Рождество.

Беверли ушла к себе, а мы дружно решили, что останемся. Одной процедуры в день вполне достаточно — может, так даже лучше. Просто всем нравилась наша дружеская атмосфера и мы с нетерпением ждали следующей исповеди.

Но эти «джакузные байки», как окрестила их Майра, некоторых по-настоящему расстраивали. Выводили, из равновесия. Кто-то далее жалел, что выслушал историю Дикторши. Заумные речи Сторонницы Теории Заговора несказанно утомили одних и вызвали завидный интерес у других. Наиболее романтичных из нас потрясла история Маникюрши, и теперь по крайней мере присутствие Кимберли казалось оправданным. Так или иначе, но «расстроенные» одержали верх в этой дискуссии, и мы пришли к дружному выводу, что на сегодня баек достаточно, а вот в чем мы действительно нуждаемся, так это в еде. Поужинать нам не мешает, а байки можно отложить до завтра.

…Да, но как же ужинать? Повара-то нет! Мы с Майрой отправились на кухню раздобыть чего-нибудь съестного. Нашли там вполне сносную картошечку и поставили ее в духовку запекаться. Печеная картошечка — это хорошо, особенно с листьями салата и тертым сыром. Сыра мы обнаружили несколько головок, а вот с салатом было сложнее. И вообще, чем больше мы думали об этом, тем больше приходили к выводу, что надо требовать возврата денег — пусть даже и от ликвидаторов, в случае если намеки Беверли окажутся правдой и «Касл-спа» — банкрот.

К нам на помощь пришли другие. Кто-то нашел банки с черной икрой и щедро намазал ее на овсяные хлебцы. К тому же мы раздобыли ключи от буфета, где хранились самые дорогие вина. Чем старше они будут, тем быстрее мы их выпьем. Наиболее рассудительные настаивали только на печеной картошке с сыром. Бывшая Жена Викария приготовила сосиски с картофельным пюре, а Судья раздобыла в кладовке томатный соус.

Кимберли составила столы и стулья в одном из кухонных помещений, потому что в большом зале или в оранжерее с ее плесенью на окнах ужинать никому не хотелось, А вот на кухне очень даже романтично — прямо как в детстве. Беверли нам глаза не мозолила, поскольку у нее уволились еще две косметички. Наш паренек-портье Юан рассопливился и раскашлялся, и я, конечно же, грешила на суматранский грипп, но старалась не думать ни о нем, ни о своих проблемах. Я даже не стала просить у Майры ее спутниковый телефон, который теперь снова заработал — какие бы там помехи ни чинили Небеса, все они постепенно куда-то рассосались. Я не собиралась преследовать Джулиана. Из гордости. Если он не может придумать, как до меня добраться, то ему же хуже. И детям я тоже звонить не стала — из уязвленного достоинства.

Майра тоже пребывала в растрепанных чувствах. Она нарушила свое правило и позвонила Алистеру домой, чтобы поздравить с праздником.

— Тебе надо было звонить на само Рождество или хотя бы на следующий день, — сказала я. — А сегодня… Сегодня уже совсем другое дело. Ему это может не понравиться.

— Ему и не понравилось, — кивнула Майра. — Сказал, чтобы я перестала ему докучать.

— Вот сволочь! — возмутилась я.

— Пьяный он был, — объяснила Майра, как бы извиняясь.

На кухне под кошачьей мисочкой была расстелена газета, датированная сочельником. Кое-как я прочла перевернутый вверх ногами заголовок о провалившихся с треском переговорах с профсоюзом транспортников. Вот почему леди Кэролайн вынуждена пользоваться вертолетом. И еще одна новость — в этом году нас, оказывается, буквально завалили рождественскими свечами китайского производства. Их завезли миллионами и продавали в основном подпольно — в гаражах и по Интернету, — но малую часть изъяли из легальной продажи из-за вредоносного наркотического воздействия их дыма. Слава Богу, наше министерство здравоохранения вовремя спохватилось!