— Принимается, — ответил Робин.

В ту же секунду в руке Длинного Пьера появился нож. Пригнувшись, он метнул его в юнгу.

Робин, не успевший еще опустить пистолет, ахнул и непроизвольно нажал на спусковой крючок. Эхо выстрела глухо отозвалось в соседнем лесу.

Пуля пробила нормандцу грудь. Пошатнувшись, он выпучил глаза, сделал два нетвердых шага в сторону стрелявшего и, словно подкошенный, рухнул на землю.

— Я не хотел его убивать, — прошептал Робин, испуганно озираясь по сторонам. — Он вынудил меня…

— Не оправдывайся, — оборвал юнгу Рок. — Ты отправил его к праотцам честно… Эй, Обри! Убитый был твоим компаньоном, не так ли?

— Да.

— Так оттащи его труп подальше отсюда и закопай.

Оливье Обри хмуро кивнул.

Весельчак Томми ленивой походкой подошел к квартирмейстеру и, покусывая ноготь на мизинце, процедил:

— Джон, отдай девчонку метису. Больше, чем он, за нее все равно никто не даст.

— На Ямайке или Тортуге за нее можно получить пятьсот, а может, и больше, — возразил Боулз.

— Робин готов уплатить за нее наличными сейчас, — напомнил Флетчер.

Железнобокий поднялся с сундучка, расправил могучие плечи и задумчиво произнес:

— У меня в Порт-Ройяле есть тетка. Она уже стара и нуждается в служанке, которая могла бы присматривать за ней. Пожалуй, я куплю эту девчонку для нее.

— За сколько? — сощурился Рок, обмахиваясь шляпой.

— За пятьсот.

Кто-то из пиратов удивленно присвистнул.

— Отдаю за нее всю свою долю, — не пожелал сдаваться Робин. — Кладу на бочку шестьсот!

Разбойники, столпившиеся полукругом возле участников аукциона, отказывались верить своим ушам. Поведение юнги сначала казалось им игрой, детской забавой, но теперь у многих возникли сомнения по поводу того, все ли в порядке у него с головой.

— Малыш, ты, случайно, не перегрелся на солнце? — спросил у Робина капитан. — Или, может, поединок с Длинным Пьером настолько потрясла тебя, что ты утратил способность трезво смотреть на вещи?

— Я вправе распорядиться своей долей так, как сам того желаю, — упрямо стоял на своем Робин.

— Конечно, — кивнул Бразилец. — Но позволь тебе заметить, что за такие деньги ты мог бы купить себе на Ямайке целый гарем.

— Капитан, мне не нужен гарем. Я хочу купить пленную сеньориту.

— Поступай, как знаешь.

— Постой, Робин, — мягко сказал квартирмейстер. — Не спеши. Ты, кажется, забыл, что моя доля добычи несколько больше твоей.

— Неужели вы…

— Да, сынок, я дам за Глорию Бенавидес семьсот песо — и закончим на этом! — Железнобокий обвел пиратов взглядом, в котором читался вызов. — Вы слышали, джентльмены? Я сказал, что покупаю испанскую пленницу за семьсот монет. Кто может дать за нее больше? Никто? Тогда прекратим торги.

Через четверть часа Боулз зашел в букан, в котором держали в заточении Глорию, и объявил, что отныне она находится в его власти и под его защитой.

— Если кто-либо обидит тебя словом или попытается совершить над тобой насилие, — сказал он напоследок, — дай знать об этом мне и, клянусь, обидчик пожалеет о том, что родился на свет.

Глория никак не отреагировала на это заявление флибустьера. Она сидела в темном углу на тростниковой циновке — после всего пережитого ноги не держали ее, — и в ее потухших, красных от слез глазах застыла смертельная тоска.

На Москитовом острове пираты провели всего два дня, после чего вывели «Плутовку» в открытое море. Сильное течение, шедшее в направлении норд-вест, ударяло судно в наветренную часть носа и сбивало его под ветер, поэтому Флетчер предложил Бразильцу идти на зюйд-зюйд-ост — это был один из способов держать полнее. Ночью заштилело, и баркалона вынуждена была лежать в дрейфе до семи утра, когда снова засвежело — на сей раз от норд-норд-веста — и пираты, поставив все паруса, смогли двинуться кратчайшим путем в сторону Ямайки.

На подходе к Порт-Ройялу разбойники встретили небольшую рыбацкую барку, владелец которой охотно поделился с ними свежиминовостями. Оказалось, что за время их отсутствия на острове успел обосноваться новый губернатор.

— Кто же он? — спросил Рок.

— Полковник Модифорд.

Будучи двоюродным братом прославленного генерала Джорджа Монка, получившего от короля Чарлза II титул герцога Альбемарля и пост заместителя верховного лорда-адмирала Англии, сэр Томас Модифорд был назначен его величеством не только губернатором Ямайки, но и «адмиралом на всех морях и берегах вокруг названного острова с полномочиями учредить один или несколько адмиралтейских судов для слушания и решения всех флотских дел и вопросов, со всеми иными полномочиями, соответствующими посту и службе вице-адмирала, выполняя в силу данного поручения указания и инструкции нашего возлюбленнейшего брата герцога Йоркского, великого адмирала Англии». В инструкциях, датированных 18 февраля 1664 года, Модифорду предписывалось «запретить выдачу каперских свидетельств, поощрять торговлю и особенно сохранять добрые отношения с испанскими владениями», а также «подвергнуть заслуженному наказанию нарушителей, полностью возместить ущерб и удовлетворить пострадавших».

Прибыв в Порт-Ройял 1 июня, Модифорд уже шестнадцатого числа издал прокламацию, которая запрещала антииспанские рейды и аннулировала ранее выданные каперские поручения, направленные против испанских подданных и их собственности. Однако не ясно было, каким образом новый губернатор, не располагавший военными фрегатами, сможет подчинить своей власти пиратскую флотилию, насчитывавшую до пятнадцати кораблей и от полутора до двух тысяч человек.

Когда «Плутовка», салютовав Форт-Чарлзу, появилась на рейде морской столицы Ямайки и отдала якорь рядом с другими пиратскими судами, капитан Джордж Брэннинхэм первым приветствовал Рока Бразильца с борта своего легкого шестипушечного фрегата «Удача» и в завязавшемся разговоре подтвердил все то, что Рок узнал от владельца рыбацкой барки.

— Однако я и мои люди не отчаиваемся, — добавил Брэннинхэм в конце беседы. — Каперство уже не раз запрещалось в этой колонии, но, слава Богу, живет и поныне.

— Разделяю ваш оптимизм, капитан, — кивнул Бразилец. — Всем известно, что Порт-Ройял вырос и разбогател за счет таких людей, как мы с вами. Если умрет пиратский промысел, умрет и этот город.

Вечером, сунув таможенному досмотрщику взятку, пираты с «Плутовки» беспрепятственно сошли на берег и тут же сбыли часть награбленной добычи ловкому еврею, назвавшемуся «мистером Мойшей». Если бы об этой сделке узнал Уильям Коллинз, он наверняка сильно изумился бы. До сих пор Рок и его дружки сбывали свои трофеи лишь ему или кому-либо из его агентов. Да и по договору, заключенному между хозяином таверны «Услада холостяка» и капитаном Роком, последний обязывался передать почти весь «урожай», собранный в этой экспедиции, в руки ненасытного ростовщика.

Однако, еще находясь на Москитовом острове, Рок Бразилец и его команда пришли к мнению, что Красная Рожа — не тот деловой партнер, который им нужен. Награбленные ими товары он обычно скупал за бесценок, зато потом, когда пираты, пропив и проиграв свои деньги, оставались в одних рубахах, давал им ссуды под такие чудовищные проценты, что даже Гамбия — его рабыня и наложница — краснела от стыда.

Приняв во внимание эти и иные соображения, флибустьеры с «Плутовки» решили впредь не показываться в «Усладе холостяка», а обосноваться в двух-трех портовых гостиницах. Рок Бразилец и его ближайшие компаньоны бросили якорь в «Доме для заезжихДжона Стивена»; Оливье Обри, Холера, Том-Гром и Касик Сэм нашли пристанище в соседнем трактире «Зеленый попугай» — заведении, которому гораздо больше подошло бы название «Зеленый змий»; часть буканьеров осела в публичном доме «Девственница», в то время как их старый вожак Джон Боулз отвел невольницу в дом своей вдовствующей тетки миссис Маргарэт Пикерсгилл.

Небольшого наследства, оставленного этой бедной женщине покойным мужем, едва хватало на то, чтобы она не протянула ноги от голода, поэтому появление в ее доме еще одного рта в лице Глории Бенавидес было встречено ею без особого энтузиазма.