— Да. Кто-то другой. И личность не установлена.

— Вот тут и возникает вопрос, поднятый в «Гамлете».

— Почему это?

— Меня надоумил дед. Мол, убийца обязательно оказывается рядом с вдовой.

— У тебя и дед есть?

— Даже двое. Но я говорю о папином отце. Он живет в Новом Орлеане, но я ни разу не виделась с ним в детстве.

— Да?

— Мы встретились только в этом семестре. И знаешь, что он мне сказал? Насчет пленки и прочего? Он сказал, что с самого начала знал: посадили не того.

— Крутой у тебя дед.

— Но это еще не самое страшное.

— Да ну?

— Самое страшное — это кого он подозревал.

И это самое страшное? Пирату так не казалось, но его одолело любопытство.

— И кого же?

Из глаз Норы потекли слезы, совсем как у матери.

— Он так хорошо со мной обращался, воспитывал, как родную дочь… Я не могу поверить, что он пошел на такое. И зачем? Причин ведь не было. — Лицо Норы опять обезобразилось.

Пират понял, кого она имеет в виду. Все стало на свои места. У него была припасена превосходная история, и однажды он уже воспользовался ею, добившись потрясающего эффекта.

— Когда я сидел в изоляторе, случилась одна занятная штука… — начал он. — Еще тогда. Мы были вдвоем: я и следователь. Он сказал: «Это твой последний шанс во всем сознаться».

И Пират пересказал ей свою историю. Все прошло как по маслу. А что до реакции, то успех его ожидал ошеломительный. Беззвучные слезы потекли двумя серебристыми ручейками. Наверное, это у нее в ДНК.

Глава 25

— Нелл?

— Да? — Чернокожая женщина, явно образованная, но Нелл не узнала ее голоса.

— Это Вероника Райс.

— Ах да. Привет, Вероника.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Пожалуйста. Я слушаю.

— Если тебе не сложно, я бы хотела встретиться.

— Конечно. Ты знаешь, где я живу?

— Да, спасибо. — Вероника замолчала. Когда она заговорила вновь, в голосе ее послышалось смущение: — Но не могла бы ты приехать ко мне? У меня будет тренировка.

— Я думала, ты ушла с работы, — сказала Нелл, осознавая, что Вероника не хочет ехать к ней, и не понимая почему. Может, расовые предрассудки? Хотя вряд ли.

— Вернулась, — ответила Вероника. — Пенсию Бобби задерживают.

Вероника Райс преподавала историю в школе «Ист Миддл», а заодно тренировала местную софтбольную команду. Нелл нашла ее в нижнем ряду трибуны: она с блокнотом в руке наблюдала за разминкой девочек. Заметив Нелл, Вероника пригласила ее присесть рядом.

— Спасибо, что приехала.

— Да не за что.

— Отлично выглядишь.

А вот и неправда: Нелл перед уходом посмотрела на себя в зеркало.

— Ты тоже. — И также немного покривила душой: Вероника сбросила несколько фунтов, а она была из тех крепко сложенных женщин, которых потеря веса ничуть не красит, худея, они будто бы перестают быть собой. И широкое лицо ее было какого-то пепельного оттенка, как будто она давно не высыпалась.

— Мне очень жаль, что так получилось с пенсией Бобби.

Вероника лишь покачала головой. Едва заметное это движение было исполнено безысходности.

— Зато медаль прислали в срок.

— А в чем причина задержки, если не секрет? — Может, за этим Вероника ее и позвала — чтобы ускорить выплату?

Вероника повернулась к ней и внимательно на нее посмотрела.

— Не секрет. Я всегда считала тебя своим другом.

— Спасибо, я рада.

Вероника окинула взглядом стадион.

— Не отставай, Элайя! — крикнула она. — И не ленись, крути как следует! — И уже тише продолжила: — Какая-то бюрократическая проволочка. Все записи пропали во время… — Она закусила губу. — …наводнения. Все отпуска, больничные, сверхурочные — все. Но все знают, что Бобби работал в участке двадцать семь лет. Это всем известно, да… Но из некоторых людей ураганом выдуло здравый смысл.

— И не только…

Вероника пристально уставилась на нее, и на мгновение Нелл показалось, что ее собеседница разозлилась. Но понять, что она думает, было тяжело — во всяком случае для Нелл. Вероника улыбнулась и сказала:

— Аминь. — Улыбка исчезла. — Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты пришла на похороны.

— Конечно, я… мы не могли не прийти. — Церковь Бобби — баптистская, в Нижнем городе, — на тот момент была еще наполовину затоплена, потому церемонию провели в небольшой часовне в округе Стоунволл. По стенам развесили увеличенные фотографии Бобби, включая последнюю — где он стоит, пытаясь удержать равновесие, на крыше и передает младенца какому-то мужчине в шлюпке. Снимок был сделан за несколько секунд до того, как крыша проломилась у него под ногами. Спасателям понадобились целые сутки, чтобы выловить его тело среди обломков.

— А теперь эта репортерша хочет со мной поговорить, — сказала Вероника. — Мисс Боннер. Утверждает, что она твоя подруга.

— Это правда, — сказала Нелл. — Но прежде всего она журналист.

— Ага, — еле слышно выдохнула Вероника и тут же перешла на крик: — Попу книзу, попу вниз, когда посылаешь мяч по земле! — Она, покачав головой, повернулась к Нелл: — Когда мяч проходит между ног, этого ничем не оправдаешь. Никаких поблажек не сделают. Мисс Боннер хочет обсудить со мной ту пленку.

— Я так и думала.

— Что ты ей рассказывала?

— О пленке? Я о ней сама ничего не знаю.

— Твой муж никогда о ней не упоминал?

— Ни разу. А твой?

Глаза Вероники были лишены каких-либо эмоций, но она легонько кивнула.

— Мне не хочется встречаться с этой мисс Боннер. Бобби никогда не доверял прессе. — Последовала долгая пауза. Нелл изо всех сил старалась не шелохнуться и не заговорить, но сердце у нее в груди билось чаще и чаще. — С другой стороны, пленку нашли у Бобби в сейфе. И в каком свете можно это представить… Мне это тоже не нравится.

Опять молчание. Тогда Нелл поняла, что больше не выдержит, и сказала:

— Можешь объяснить последнюю часть?

— Да нечего там объяснять, — сказала Вероника. — С чего бы мне это должно понравиться? Никто не любит, когда люди сплетничают.

— Сплетничают? О чем?

— Ну, ты сама наверняка слышала, и не раз: как копы прячут улики, подставляют неугодных им людей и тому подобное. Я не говорю, что Бобби был идеальным: в мире идеальных людей нет, — но, насколько мне известно, работал он честно.

— Клэй тоже. — Фраза самовольно сорвалась с ее губ. Это было похоже на рефлекс, на судорогу, что проходит сквозь тельце мертвого зверька, когда его тычут палочкой в лаборатории.

— Ага.

Два этих маленьких слога — «а-га» — несли в себе мощнейший энергетический заряд. Нелл поняла то, что должна была понять с самого начала: у них разные интересы.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

— А мне кажется, что ты. — Возможно, Вероника и считала ее своим другом, но в данный момент этому не находилось никаких подтверждений.

— Я ничего, по большому счету, не знаю, — сказала Нелл. — Я сама пытаюсь выяснить правду.

— И будь что будет, да?

В этом Нелл сомневалась. Она не стала отвечать.

Вероника выкрикнула:

— По три круга, команда! Потом займемся отработкой подач. — С поля донеслось недовольное мычание, но после девочки все-таки побежали, мягко топоча. — Как ты думаешь, у мисс Боннер есть своя теория на этот счет?

— Не знаю, — сказала Нелл. — Она все еще собирает факты. Такие люди, как она, теории формулируют уже потом.

— Разумно.

— Рада слышать это от тебя, — сказала Нелл. — Потому что я тоже собираюсь заняться этим — то есть сбором фактов. Если ты, конечно, можешь мне помочь.

— Чем же, например?

— Ну, например, откроешь мне, что Бобби рассказывал тебе о пленке.

Вероника смотрела будто бы сквозь нее, и понять, какие чувства она испытывает, не представлялось возможным.

— Еще тогда, — добавила Нелл. — Может, какой-то намек, какое-то предположение. Может, в тот момент ты и не поняла, насколько это важно, а сейчас понимаешь.