— Мне просто повезло, мистер Феррис, — ответила Ли Энн.

— Да? И как, по-прежнему везет? — Не дожидаясь ответа, он махнул оружием в сторону Нелл. — А это кто с тобой?

— Это моя подруга, — пояснила журналистка. — Пожалуйста, не цельтесь в нее.

Но он не убрал обрез.

— А имя у подруги есть?

— Нелл, — сказала Ли Энн.

— Она что, немая? Сама разговаривать не умеет?

— Нелл, — представилась Нелл.

— Нелл, — повторил он. — Красивое имечко. И голосок приятный. Приятней, чем у нее. — Он сверился с удостоверением. — Ли Энн, она такая, ну, погрубее, да? А Нелл миленькая. — Обрез снова был направлен на Ли Энн.

— Ну что ж, мистер Феррис, будем знакомы, — сказала журналистка. — А теперь, быть может, перейдем к делу?

— Никто не называет меня Феррисом, — огрызнулся он.

— Да?

Он приблизился к женщинам еще на шаг, а сумку Ли Энн подвинул носком ботинка. Ботинки на нем были из змеиной кожи, старые и потрепанные, там и сям на них зияли дыры. Нелл почувствовала запах спиртного.

— Феррис — это имя для раба. Все называют меня Нэппи.

— Хорошо, Нэппи, — повиновалась Ли Энн. — Давайте зайдем в дом и побеседуем.

— Лучше уж на улице, — сказал Нэппи. — На улице хорошо.

Ли Энн кивнула.

— Мне хотелось бы поговорить с вами о пленке.

— Ничего я не знаю ни о какой пленке.

— Я имею в виду пленку, которую вы сняли двадцать лет назад в своем магазине на Бигард-стрит, — уточнила Ли Энн. — Пленку, которая…

— Мой магазин затопило, — прервал ее Нэппи.

Тут Нелл решила высказать одну мысль:

— Возможно… — И сразу осеклась: это было шоу Ли Энн.

— Возможно что? — спросила журналистка.

Нелл уставилась на Нэппи и только сейчас поняла очевидное: он был пьян.

— Возможно, вы не знаете, что вас ищут.

Он быстро осмотрел поляну. Кроме них там присутствовала лишь голубая бабочка, порхающая над желтым цветком. Указательный палец Нэппи соскользнул с предохранительной скобы на спусковой крючок.

— Никто не желает вам зла, — заверила его Ли Энн. — Вас искали в Хьюстоне, в Атланте, везде, куда отправлялись беженцы…

— Я никакой не беженец.

— Правда?

— Я не убегал от урагана.

Ли Энн оглянулась по сторонам.

— Вы хотите сказать, что жили здесь и раньше, до урагана?

— Ничего я не хочу сказать.

Нелл пришла в голову еще одна мысль:

— Вас привели сюда какие-то обстоятельства?

Его палец переместился обратно на предохранитель. Может, все потому, что ее голос ему нравился больше?

— Какие еще обстоятельства?

Нелл не смогла ничего придумать, и вновь заговорила Ли Энн:

— Давайте вернемся к пленке. Чем вы руководствовались, когда решили ее отослать? Вы дружили с Элвином Дюпри? И на чье имя вы ее, кстати, отправили?

Нэппи помахал рукой перед лицом, как будто отгонял мух.

— Слишком много вопросов, — сказал он.

— Почему бы нам не войти? — предложила Ли Энн. — Тогда я смогу задавать их по очереди.

— Этикет, — буркнул Нэппи.

— Этикет?

— Потому что этикет. То есть воспитание. Это мой дом, и я сам решаю, кого приглашать, а кого нет.

— Примите мои извинения, — наигранно стушевалась Ли Энн.

Сарказм в ее голосе различил бы любой, но только не Нэппи: он с серьезным видом кивнул, давая понять, что извинения приняты, и заявил:

— Воспитание получают бесплатно, а стоит оно очень дорого.

Он вытащил из заднего кармана бутылку — «Ноб Крик», — откупорил ее зубами, выплюнул пробку и поднес горлышко ко рту. Кадык его заходил вверх-вниз. Затем Нэппи протянул бутылку Нелл:

— Выпить не хочешь, Нелли?

— Спасибо, но, мне кажется, еще рано…

— Очень дорого! — Он повысил голос.

Нелл повиновалась. Она не любила бурбон — даже премиум-класса; для спиртного, по ее мнению, было еще слишком рано, к тому же из горлышка она не пила со школьных лет, а прикасаться губами к стеклу со следами его губ не хотелось, — и все же она выпила.

Нэппи внимательно следил за ней.

— Очень мило, — сказал он. — А теперь передай по кругу.

Нелл послушно передала бутылку Ли Энн. Та вытерла край рукавом («Почему мне не хватило храбрости это сделать?» — подумала Нелл) и сделала большущий глоток. Нэппи отреагировал коротким смешком.

— Всем весело? — поинтересовался он. Ли Энн вернула ему бутылку. Мужчина искусно спародировал, как она вытирала горлышко рукавом, и глотнул еще больше, чем она. Глотнув же, содрогнулся всем телом.

— Давайте вернемся к пленке, — не унималась Ли Энн.

— Сменим тему.

— Вам все равно придется об этом рассказать. Когда будете давать показания на слушании.

— Впервые слышу про какое-то там слушание.

— Потому что вас не могут найти! На слушании будет рассматриваться прошение об освобождении Элвина Дюпри. Основные аргументы — это пленка из камеры слежения и прилагавшаяся записка, в которой говорится, что арестован не тот человек. Пленку обнаружили в картотечном шкафу, принадлежавшем Бобби Райсу.

— Вот херня.

— Почему?

— А почему бы и нет? — парировал Нэппи.

— Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее? — попросила Ли Энн. — Почему вы считаете происшедшее херней?

— А ты сама у него спроси.

— Это невозможно. Бобби Райс утонул во время наводнения.

Нэппи покачал головой с чрезмерным усилием, словно ребенок, норовящий прогнать слова, которые слышать не хочется.

— Такой сильный мужик, как Бобби, и к тому же трезвенник? Да ни за что не поверю.

— И тем не менее.

Глаза Нэппи, кажется, покраснели еще сильнее.

— Такое услышишь — и задумаешься, кто всем этим заправляет.

— В Бельвиле? — уточнила Ли Энн.

Запрокинув голову, Нэппи очень долго хлебал свой бурбон, после чего вскинул руки кверху, в одной держа бутылку, в другой — обрез, как будто хотел указать вселенский масштаб «всего этого».

— Вы дружили с Элвином Дюпри? — спросила Ли Энн.

— Эл Дюпри? Да он ворюга. Трусло, гад подколодный.

— Зачем же вы тогда отослали пленку? Зачем написали записку?

Нэппи, по-прежнему не опуская рук, взглянул на Ли Энн со снисхождением. Нелл прикидывала, что разумнее: вырвать обрез или просто попросить убрать его.

— О справедливости слышали, нет?

— Ради справедливости. Ясно, — кивнула Ли Энн. — Но потом, когда пленку не приобщили к делу, почему вы не настояли на своем?

— Знаешь, что мне в тебе не по нраву? Выглядишь умной, а оказывается наоборот.

— Тогда объясните мне сами, пожалуйста.

— «Объясните мне сами»! — передразнил ее Нэппи. Руки его постепенно опускались. — Ты же не понимаешь самого простого: я был в магазине, когда Эл колотил в… — В этот миг он замолчал и повалился наземь.

— О боже! — воскликнула Ли Энн. — Отключился.

Бурбон с бульканьем полился из бутылки на траву. Нелл и Ли Энн опустились на колени возле лежащего Нэппи, и прошло не менее полуминуты, прежде чем они осознали, что его застрелили в голову. В их защиту можно сказать, что рана была небольшая и волосы частично ее прикрывали. Истинное положение дел прояснилось, лишь когда женщины перевернули Нэппи и обнаружили на затылке зияющий кратер, из которого вышла пуля.

Глава 8

Клэй быстро шагал по поляне, за ним следовал его водитель и, чуть поодаль, сержант Бауман, старейший детектив полиции Бельвиля. Заметив Нелл, Клэй ускорил шаг и практически подбежал к ней. Положив руки на плечи жены, он заглянул в ее глаза.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да.

Всего на секунду Клэй заключил ее в объятия и крепко сжал, и Нелл ответила ему тем же. Затем он отпустил ее и обратился к Соломону Ланье, первому чернокожему шерифу в округе Стоунволл.

— Спасибо, что позвонил, Большой Сол.

— Не стоит благодарности, шеф, — сказал Ланье.

Они пожали друг другу руки. Редкий мужчина казался великаном рядом с Клэем, но шериф Ланье был одним из них. Клэй изучил обстановку: в лесу мелькали фигуры приближающихся полицейских, на земле лежали носилки, на них — тело, прикрытое простыней, рядом толпились спасатели; в нескольких ярдах, перед хижиной, на земле аэрозолем был нарисован контур тела и небольшой кружок; Ли Энн строчила что-то в своем блокноте. Она подняла глаза и, наткнувшись на взгляд Клэя, кивнула. Он отвернулся к шерифу, будто вообще ее не заметил.