Встреча старших представителей обширного служилого сословия происходила в одном из самых больших и роскошных залов дворца. Под высоким потолком, украшенным фонарями и росписью звездного неба, на огромном пространстве, покрытом деревянными лакированными плитками, при желании без труда разместился бы небольшой кочевой улус, причем вместе со всеми своими табунами и отарами. У человека неподготовленного, попавшего в это место, в глазах непременно бы зарябило от бесчисленных оттенков темно–синих и сапфирных каймонов, которые носили присутствующие, а также от блеска самоцветов, венчавших их круглые шапочки. Несколько десятков писцов уже расселись вдоль стен и готовили к работе свои принадлежности, проверяя густоту чернил и остроту медных перьев. Остальные чиновники, разбившись на группки, вели ничего незначащие беседы, касавшиеся по большей части погоды, семейных новостей и последних столичных слухов. Чуть отчужденно смотрелась на общем фоне молчаливая компания, собравшаяся возле К»си Вонга, начальника императорской тайной службы, но куда более настороженно собравшиеся отнеслись бы к тому факту, если бы эти люди вдруг начали бы ни с того, ни с сего задавать окружающим разные «светские» вопросы. Новые гости продолжали входить в зал, минуя караул воинов в тяжелых доспехах и плащах из тигриных шкур.

Высший придворный чиновник и Правая Рука Императора появился в помещении точно в назначенный час. Остановившись у порога, Тэн приветствовал собравшихся в ответ на их глубокие поклоны и двинулся через притихший зал на свое место.

— Давайте же начнем, уважаемые, — предложил Сумиёси еще на ходу, хотя для всех членов нэйгэ его слова были скорее приказом, чем пожеланием.

Одним из самых последних через уже закрывающиеся створки дверей успел проскочить тайпэнто Синкай в своем неизменно роскошном одеянии. С того момента как Мао стал главой древнего рода, количество золотого шитья, жемчуга и самоцветов на его суо и других повседневных нарядах росло изо дня в день. В последние прохладные дни толстяк также не стеснялся щеголять в необъятном плаще из меха горного ирбиса, стоившем, пожалуй, как небольшой дом в предместьях Хэйан–кё.

Сумиёси обменялся с Мао вежливыми кивками, не тратя лишнего времени для официальных приветствий, и Фень поспешил занять одно из немногих мест на высоких «зрительских» скамьях, расположенных в последнем ряду за спинами писцов. Хотя тайпэнто и был советником самого Императора, в число членов нэйгэ он не входил, так что до конца этого заседания Мао оставался лишь бессловесным слушателем. Впрочем, само его присутствие здесь было сугубо добровольным. Тот же Мори, на памяти Тэна, не явился ни на одно из чиновничьих собраний за без малого десять лет.

Поравнявшись с К»си Вонгом, уже присаживавшимся на циновку по левую руку от места самого Сумиёси, сиккэн остановился на пару мгновений, чтобы задать вопрос.

— Известно ли что–то об изменениях в здоровье Избранника Неба?

— Боюсь, мне нечем порадовать вас, — обыденно–бесстрастным тоном ответил Всевидящее Око Империи. — Лекари не замечают явного ухудшения, но и скорого выздоровления Единого повелителя пока не прогнозируют. Во всяком случае, нам остается лишь возносить молитвы предкам и не оставлять надежду на лучшее.

— Порадуемся же хотя бы этому, — сухо кивнул сиккэн. — Однако я не был допущен к персоне правителя с той самой священной ночи, а у меня уже есть вопросы, которые требуют обязательного одобрения хранителя Нефритового трона.

— Вам известно, что я пока не в силах повлиять на запрет, — К»си Вонг не прятал своего привычного безразличного взгляда, хотя его голос и жесты могли бы убедить даже очень искушенного собеседника, что глава тайной службы искренне просит войти в то сложное положение, в котором он оказался. — Такова воля Императрицы, и таковы распоряжения дзито–вэй. Мы не знаем природу болезни, поразившей Владыку, и не можем быть уверенны в том, что она неопасна для окружающих. И здесь я согласен с ними, ведь если в такое трудное время странным недугом окажется сражен не только Император, но и его первый советник, мы рискуем оказаться в шатком положении. Я сам веду беседы с ним через лекарскую ширму, но вам не дозволят сейчас даже этого.

— Я все понимаю, — кивнул сиккэн. — Но прошу еще раз донести мою просьбу до слуха прекрасной Императрицы, чья мудрость без ложной лести известна каждому. После сегодняшнего заседания свет могут увидеть проекты некоторых указов, требующие от Избранника Неба личного ознакомления. Или хотя бы формального одобрения со стороны династии, — добавил Сумиёси.

— Я вас услышал, — уголки губ К»си чуть дрогнули, якобы в подобии улыбки, но Тэн, хорошо знавший этого человека, прекрасно помнил, что тот всегда завершает беседу подобным образом, даже если собеседник яростно кроет Вонга желчной бранью.

Опустившись на небольшое возвышение, подчеркивавшее его статус, Сумиёси еще раз приветствовал всех собравшихся и открыл заседание, начавшееся, как и всегда, с оглашения полных отчетов за истекшее время с момента последнего сбора нэйгэ.

Кроме Всевидящего Ока и его помощников, имена большинства которых знал, наверное, в этом зале только сиккэн, с той же стороны от советника Императора расположились места верховного распорядителя дворцовых складов и его немалочисленной свиты. Далее по кругу, где число рядов разрасталось уже с трех до семи, сидели Джэнг Мэй, верховный распорядитель военных запасов, его подчиненные из разных провинций, а также чиновники, ответственные за государственные мануфактуры, даточные угодья, дорожный надзор и содержание благотворительных заведений. По правую руку от Тэна ожидали своей очереди к выступлению дзито имперских наделов и крупных городов. Верховные приставы провинций, члены дипломатических, светских и научных советов, поверенные Императора по разным вопросам, морские мытари и сборщики налогов во главе со своим придворным руководителем замыкали кольцо. Многие места в этот раз пустовали, но отсутствие представителей южных провинций было вполне понятно каждому. Кроме них к сбору нэйгэ не успел прибыть вовремя из–за неотложных дел только императорский наместник из крепости Нэмуни в провинции Айт. Административные преобразования недавно присоединенных земель шли сейчас полным ходом, и Сумиёси не захотел отрывать от дела людей, завершавших одно из его самых грандиозных начинаний. Добровольное вхождение народа айтов в число подданных Империи с последующим включением в состав страны их обширных территорий, богатых мехом, янтарем и рыбьим зубом, сиккэн по праву считал своей самой блестящей победой за все те годы, что провел у подножья нефритовой пирамиды.

После дзито, предельно кратко изложивших текущее положение дел в подотчетных им регионах, слово поочередно взяли распорядители государственных запасов. Сбивчивому докладу хранителя дворцовых ценностей, формально являвшемуся начальником Джэнга, собравшиеся в большинстве своем внимали вполуха. В том, что состояние столичных складов находится в идеальном состоянии, а расквартированные в городе императорские всадники и стража обеспечены всем необходимым, никто и не сомневался. А вот куда более длинный и подробный монолог Джэнг Мэй чиновники слушали с гораздо более сосредоточенными лицами, многие скрупулезно делали пометки в захваченных с собой бумагах, а писцы выписывали каждый иероглиф с особым тщанием, зная, что копию этого выступления затребует буквально каждый второй из присутствовавших.

В тяжелые времена именно сеть военных складов была в Империи не только залогом грамотного обеспечения армии и ополчения, но еще и единственным надежным источником продовольствия, а также всего иного необходимого простому народу. Военный поход на Кемерюк и война с южными захватчиками оставили серьезную брешь в «богатствах», накопленных Джэнгом за последние десять–двенадцать лет. Былые набеги карабакуру и марш Закатной армии фактически вымели под чистую хранилища Хшмин, Хаясо, Тай–Вэй и Устья Анхэ. Только тройной ясак, поставленный вассальными каганами тиданей, который они обязаны были платить после своего выступления против Нефритового престола, и богатый урожай, собранный в Сычуяне, уберегли закатные провинции от голода. Юг был потерян полностью, но значительные трофейные ценности и продовольствие, отобранные тайпэном Ли Ханем у юнь, немного выправили ситуацию, хотя и ушли уже почти полностью на содержание и размещение беженцев. Последние остатки планировалось потратить на содержание двадцати пяти тысяч пленных, многие из которых были больны и ранены. Впоследствии все солдаты, захваченные тайпэнами в Генсоку, также должны были попасть в состав «черной рати». Склады центральных земель опустели на треть, и то только за счет больших излишков «натурального налога», поступавшего теперь с севера, благодаря возросшей подушной подати, выплачиваемой айтами и немногочисленными ракуртами, принявшими имперское подданство.