— И уйду, — рявкнул боец. — И вас, идиоты, зову за собой! Одумайтесь пока не поздно!

Вскоре два десятка безоружных фигур уже ковыляли через мутную грязь в сторону цепи холмов на севере. Никто не смотрел им вслед. Шокей, опустившись рядом со своим тысячником, удрученно хмыкнул.

— Эти сволочи выиграют нам еще немного времени, теперь очередь за тобой, командир.

Басо поднял на офицера взгляд полный боли и благодарности, но слов, чтобы выразить свои чувства у Нуена не было. Впрочем, Шокей и остальные бойцы, кто остался верен своей присяге, и без слов прекрасно все понимали.

— Ты главное сделай так, чтобы мы не померли напрасно.

Хмурые улыбки, что вызвали прощальные слова Шокея на лицах у солдат и офицеров, отпечатались в памяти у Басо на всю оставшуюся жизнь. Это были улыбки тех, кто доверился ему. Тех, кого он подвел. И тех, кто простил ему эту страшную ошибку. Это были те улыбки, которые не захочется видеть во второй раз никому, кто еще хоть немного ощущает себя человеком.

— Смотри–ка, — голос Ланя вырвал Мао из череды раздумий. — Первые ласточки.

Несколько юнь, пробиравшихся по полю, выглядели особенно жалко на фоне того, какое количество вражеских солдат по–прежнему оставалось в деревне в ожидании своей участи. Убежать от кавалерии они не могли, но, похоже, сейчас эти люди вообще не думали о чем–то подобном, принимая свою Судьбу с не меньшей храбростью, чем солдаты Нефритового трона.

— Организуйте прием пленных, — обратился Фень к нескольким военным чиновникам и старшине интендантов, маячивших поблизости.

Поручать такую работу сыновьям благородных родов явно не стоило. Некоторые, наверняка, восприняли бы подобное как прямое оскорбление, а нервы у «ополченцев» после первой неудачи были не в самом лучшем состоянии. Вестовые доложили, что в лагере между разгоряченными воспитанниками частных школ Хэйан–кё уже едва не состоялось пары дуэльных поединков. Накалять атмосферу и дальше было бы опасно.

На какие–то мгновения члены семьи Синкай остались на вершине холма одни.

— Буду крайне разочарован, если именно сейчас юнь не предпримут что–нибудь наглое, — рассмеялся глава клана и привстал в стременах, чтобы получше разглядеть расстилающуюся перед ним панораму.

— Да, было бы обидно, — пробормотал Мао.

Правая рука Феня, тем временем, без лишней суеты вытащила из сумки, притороченной к седлу, длинную стрелу с белым оперением, совершенно ничем не отличавшуюся от тех, которыми пользовались лучники–юнь. Перехватив оружие за середину древка, Мао со странной грацией, совсем не вяжущейся с его раздутым рыхлым телом, неожиданно резко и с силой вонзил наконечник в приоткрывшееся горло своего тестя. Пао Лань хрипло вскрикнул, его конь испугано метнулся в сторону, и тайпэн вывалился из седла. За тем, как умирает и бьется в конвульсиях старейший представитель рода Синкай, Фень следил все с тем же безразличным спокойствием. И только когда, Лань окончательно затих, Мао, тяжело перевалившись через луку седла, опустился на землю рядом с еще живым полководцем. Глядя в стекленеющие глаза своего нареченного отца, толстяк так и не проронил ни слова.

Родовые воины, вернувшиеся на наблюдательный пост через несколько минут, застали лишь картину безмерной скорби будущего тайпэнто над бездыханным телом. Поиски убийцы, подло лишившего жизни прославленного Пао Ланя, к всеобщему разочарованию так и не принесли результата. Пленные юнь, которые, несомненно, отвлеки на себя внимание, и дали неизвестному лучнику возможность подобраться поближе к императорским полководцам, были обезглавлены этим же вечером. Всех оставшихся врагов по приказу нового главы дома Синкай сожгли вместе с захваченной ими деревней, никто не счел возможным оспаривать у Мао право на месть и жесткость.

Улицы Вонгбея были по возможности очищены от трупов и других следов недавних событий. Правда, о них с готовностью напоминали несколько тысяч отсеченных голов, украшавших стены и крыши всех окрестных домов. Жирные вороны и стервятники с длинными голыми шеями важно прогуливались по брусчатке и узким карнизам, оглашая окрестности мерзкими криками. Лишь появление грозного Хагхи сбивало с падальщиков привычную сонную леность, заставляя вспомнить о собственном ничтожестве.

Чудовищный зверь неторопливо вышагивал по пустынным улицам, едва не задевая покатыми боками факельные столбы и углы зданий. Толстая серая шкура слона с годами стала лишь прочнее, покрывшись сетью морщин и трещин. Огромные уши изредка шевелились, то ли отгоняя насекомых, то ли прислушиваясь к окружающему. Желтые бивни, почти достигавшие земли и изгибавшиеся параллельно ей, были укрыты под кованными железными каркасами, делавшими природное оружие этого животного еще более смертоносным.

На площади их уже встречал почетный караул из тысячи отборных солдат Ранджана. Разделенные на две равных части, сиртаки и хмоси щеголяли трофейными доспехами юнь из мелких квадратных пластин, изукрашенных красной медью и поделочным камнем. Сам раджа поджидал гостя на невысоких ступенях торговых рядов, порядком разрушенных и закопченных дымом былых пожарищ.

Хагхи остановился и огляделся по сторонам также неспешно, как делал, наверное, все в своей жизни последние лет пятьдесят. Позади могучего слона, быстро и как–то суетливо, строились остальные войска. Несколько слуг подтащили сбоку к гигантскому зверю приставную лестницу, и магараджа Акоши с достоинством выбрался из плетеной корзины, укрепленной длинными овальными щитами.

Несколько мгновений властитель Гуррама мешкал, но затем с явной неохотой направился в сторону Ранджана, по–прежнему стоявшего на своем месте и скрестившего на груди руки в вызывающей позе. Подходить к магарадже первым, как согласно традициям требовал его статус, Отрекшийся явно не собирался.

— Приветствую тебя, великий завоеватель севера и восхода! — Акоши старался улыбнуться, но это не выходило у него даже через силу. — Рад видеть тебя в добром здравии, о мой старый друг.

— Как вовремя ты вспоминаешь о нашей былой дружбе, владыка, — нахально усмехнулся Ранджан, так и не сделав в сторону Акоши даже самого маленького шага. — Впрочем, нет причин гадать, что заставляет тебя говорить со мной в подобном тоне.

— Не забывайся, отвергнутый богами, — магараджа умел держать себя в руках и был уверен в своих силах.

Четвертая тысяча солдат Гуррама уже вступала на площадь, пятая была на подходе. Еще семьдесят сотен бойцов Акоши оставил за пределами Вогбея — повторить участь генерала Камуото ему совсем не хотелось. Весть о победе над карательной армией Юнь достигла Акоши еще в дороге, когда он только выдвинулся на север с целью помочь посланнику Ляоляна навести порядок в пограничье. Но теперь ничто не мешало магарадже предстать союзником победителя, который просто не посмел бы отказаться от помощи Акоши и его войска. И все же умеренную осторожность следовало соблюдать. Трюк с целой армией, спрятанной в здешних катакомбах, от чего Вонгбей превратился в одну большую ловушку, показал себя не только жутко рискованным, но и на удивление эффективным. Испытать на себе, какие еще подлые приемы остались у Хулителя в запасе, магарадже совсем не хотелось.

— Ты пришел предложить мне свою помощь, так что не забывай сам, что это именно ТЫ пришел ко мне, а не я напросился к тебе в покои, оббивая пороги и подсовывая подарки евнухам и распорядителям.

— Но не забывай, что ТЕБЕ нужна моя помощь, — отбрасывая последние приличия, ответил Акоши, которому уже стало понятно, что вести разговор в духе взаимного уважения Ранджан не собирается. Как, впрочем, он это и делал это почти всегда.

— Нет, — резко бросил Отрекшийся, наблюдая за тем, как замерли последние ряды чужой армии, а слуги аккуратно уводят в сторону Хагхи, дабы по задумке Акоши дать радже–отступнику возможность воочию узреть то, чему он бросает вызов. — Мне не нужна твоя помощь. Мне нужно лишь твое войско. Или ты думаешь, я не смогу получить его?

— Это уже не смешно, — Акоши наигранно покачал головой, изображая великую скорбь. — Я рассчитывал на встречу с разумным человеком, но вижу, предтечи окончательно лишили тебя разума.