Путь по каналам города надолго заполнился Ли и его матросам. Тысячи людей, высыпавшие на набережные и причалы, радостно размахивали руками и кричали приветствия. В водах Чаанцзянь шныряли сотни челнов и лодок, каждая из которых пыталась подобраться как можно ближе к кораблям императорского тайпэна. На палубы летели цветы и бумажные гирлянды, а подчиненные хайтинов Шэна, Гонкэ и Реёко Кэя толпились у бортов куай–сё и гроздьями весели на мачтах, выкрикивая ответные приветствия и благодарности. Признаться, подобной реакции никто из командиров маленькой армии Ханя не ожидал, но ситуация быстро прояснилась, едва они добрались до морской академии, куда флагманские корабли эскадры сопроводили баркасы городской стражи. Остальные суда направились прямиком в сторону порта, где для них уже готовились стоянки у удобных причалов Южной эскадры.

Тайпэн Руо Шень, чей охристый суо был обильно покрыт золотыми гербами рода Вейлун, и его молодой вассал–побратим Мяо Гкень из семейства Овара встретили Ханя и других офицеров у самого трапа. От обмена пожеланиями удачи имперские полководцы как–то быстро перешли к откровенной горячей беседе, и если Ли и его хайтины еще совсем недавно учувствовали в битве, то причина возбуждения командующего войсками Таури и его заместителя открылась чуть позже. Тем временем, вокруг на причалах и площадках появлялось все больше людей, и хотя в обычное время чужим лодкам и судам не разрешалось приставать к острову, где располагалась академия, в этот раз охрана училища сделала исключение. Кроме того, изрядную долю зевак составляли будущие флотские офицеры из числа учеников, слуги, писцы и сами преподаватели. Баркасы с квартальными старостами уже также спешили сюда, а от берегов центрального острова Дайдари, где располагались богатые дома знати и резиденции всех государственных служб, неспешно отчалил небольшой корабль градоправителя Таури.

От беседы с тайпэнами Ли сумел оторваться лишь в тот момент, когда услышал, что в нарастающем вокруг шуме все отчетливее и отчетливее звучит его имя, которое начала скандировать гигантская толпа, заполонившая собой каждый свободный клочок суши, да и в воде по–прежнему оставалось на удивление много переполненных лодок.

— Я, кажется, не совсем понимаю, — ошарашено произнес Ли, осматриваясь по сторонам и ища хоть какой–то поддержки или объяснения у окружавших его людей.

— Слава — редкий товар, просто бери, пока дают, — успела вставить Фуёко, прежде чем на невысказанный вопрос Ли ответил тайпэн Мяо Гкень.

— Видите ли, слухи о действиях вашей маленькой речной армии довольно широко разошлись среди местных жителей, каким–то невероятным образом просочившись из донесений армейской канцелярии, — при этом потомок полководца Овара недвусмысленно посмотрел на тайпэна Руо Шеня, но седой старик сохранил невозмутимый вид. — Довольно большая часть людей полагала, что с учетом того, что основные силы южных захватчиков удерживаются сейчас возле Таури и Циндао, то вы вполне можете решить воспользоваться ситуацией и попытаться вторгнуться в пределы Юнь. По некоторым особенно красноречивым заявлениям, вы вполне были готовы для того, чтобы попытаться сокрушить элитную царскую армию и захватить Ляолян. Разумеется, что в этой ситуации нашему городу пришлось бы продолжать играть роль сдерживающего фактора, и возможно даже принести себя в жертву, ради попытки захвата вражеской столицы. Звучит все это, может быть, и не слишком разумно с точки зрения имперских военачальников, но простой народ готов поверить и в куда более странные вещи. Однако теперь, тайпэн Хань, вы здесь, и жители города счастливы, что их судьба оказалась для вас важнее. А, кроме того, вы уже имеете репутацию настоящего мастера по спасению осажденных поселений, что само по себе вдохновляет людей ничуть не меньше.

— К тому же все ожидали вашего появления на дальних подступах к городу, но никак не прорыва осады и дерзкого нападения на штаб царского командующего, — уточнил Руо. — После такого, эта реакция, — тайпэн обвел жестом скандирующие людские массы, — более чем ожидаема.

— Я даже не знаю, что теперь делать, — невольно поежился Ли, чувствуя, как к щекам начинает приливать кровь.

— О, я знаю, — холодная кисть Ёми тут же легла на его плечо. — Ты обязан сказать речь, вдохновляющую и зажигательную, полную надежды и уверенности. Иного от тебя эти люди сейчас и не ждут.

— Ты главное попытайся, — хитро прищурилась Таката. — Личные внушения и угрозы у тебя получаются неплохо, а так, в крайнем случае, всего–навсего просто выставишь себя на всеобщее посмешище.

— Нет, не выставит. Только не тогда, когда я поблизости, — улыбка кумицо была столь же плотоядной, как и у къёкецуки.

Все еще пребывая в некоторой нерешительности, Ли поднялся обратно на середину трапа и вскинул вверх правую руку. Толпа медленно затихла, и тысячи глаз воззрились на Ханя в томительном ожидании. Тайпэн Императора с трудом сглотнул, вспоминая, что выступать перед бунтующим многолюдным потоком, катившемся по улицам Ланьчжоу ему навстречу, было намного проще. Тогда у него была цель и долг, который следовало исполнить, сейчас же его слова сами приобретали форму и вес, и за ними не было каких бы то обязательств, но была ответственность за то, как они отразятся на будущем.

— Жители великого Таури и благословенной провинции Генсоку! Я тайпэн великого Избранника Неба, Единого Правителя всех народ, и воплощение его божественной воли! Как я уже догадался, вы знаете, как меня зовут, — легкая шутка вызвала на лицах слушавших улыбки, — и потому не стану представляться полностью. Скажу лишь одно, я пришел помочь вам и исполнить волю нашего общего владыки, и для меня будет честью защищать всех вас в столь опасные и трудные времена!

Толпа взорвалась одобрительным гулом, а Ли собиравшийся уже завершать свое выступление, почувствовал, как его голос приобретает новые странные интонации.

— Мы будет бить нашего врага за то, что он творит на землях Нефритового престола! Мы будет к нему милосердны так же, как и он к нам! Никто не уйдет от расплаты, и ничто не будет забыто или оправдано!

Речь Ханя звучала тягуче и завораживающе, она манила к себе и приковывала внимание окружающих. Лишь спустя какое–то время, Ли с ужасом стал понимать где, когда и от кого он уже слышал подобные «проникновенные» призывы.

— Я даю вам слово, что еще к концу этого месяца осада с города будет снята, а армия захватчиков обратиться в позорное бегство! Такова воля Императора! И таково мое слово!

Люди, зачаровано слушавшие речь Ли Ханя, ответили на его последнее заверение еще большей бурей криков и радостного свиста. Даже матросы с приставших кораблей вопили что–то с высоких бортов куай–сё, а лица столпившихся у трапа военачальников выглядели необычайно воодушевленными.

Медленно спустившись вниз, Ли, с трудом пытаясь сдержать дрожь в голосе, обратился к стоявшей поблизости кумицо.

— Что это было?!

Поднимать на оборотня свой взгляд, пылающий праведным гневом, Хань не счел необходимым. Къёкецуки следили за этой сценой тоже весьма заинтересовано.

— Я ведь обещала тебе помочь, — Фуёко невинно пожала плечами. — Они услышали, то, что хотели от тебя, и поверили в то, что услышали. Все как ты любишь, с любовью к Империи и возвышенным пафосом вассала–бессребреника.

— И как, по–твоему, я должен теперь сдержать слово императорского тайпэна? Я даже не знаю о том, какие точно силы сейчас вокруг города, а уже пообещал разбить их за месяц!

— Точно, сдержать слово, — кумицо притворно нахмурилась, — я ведь помню, что о чем–то забыла. Теперь вспомнила, но поздно, да?

— Это ты решил таскать ее за собой, — напомнила тайпэну Таката с ехидной злостью.

— Это вы так думаете, — довольно оскалилась Фуёко.

— Что же я такого натворил в прошлом своем воплощении, — обреченно пробормотал Ли и, вскинув голову, зашагал по пирсу, увлекая за собой всех остальных, и приветственно маша руками столпившимся людям, все никак не желавшим теперь расходится.