За малое мгновение всякое веселье покинуло вершину башни Второго Дома. Ранджан неторопливо поднялся и, сделав шаг вперед, посмотрел в лицо Маади. На полголовы ниже, чем его оппонент, Отрекшийся, каким–то удивительным образом, не казался от этого более слабым или менее значительным.

— А кто говорит сейчас твоими устами, о благородный защитник простого люда? Не те ли это знакомые мне нотки, что так часто сквозят в пафосным речах Акоши, при дворе которого ты считаешься почетным гостем в любое время дня и ночи?

— Я вольный вождь, и следую своим идеалам, — веско отрезал Маади, не пряча глаз.

— Ложь, — губы Хулителя вновь растянулись в лубке. — Ложь скрывает слабость, а слабый не может быть настоящим раджа. Ступай, куда захочешь, но никогда впредь не смей вставать на моем пути.

— Я поступлю так, как сочту нужным, — Маади решил, что сейчас не время проявлять мягкость и стремиться к компромиссу. Отступив просто так, он мог навсегда потерять всякое влияние на остальных раджей, видевших эту сцену. — И может быть, я даже решу, что о твоих планах первым должен узнать именно Акоши.

— Как знаешь, — отмахнулся Ранджан.

Никто не успел заметить, когда в руке у раджи–отступника появился ритуальный кинжал, а единственный удар был выполнен безупречно. Серповидное лезвие с легкостью отделило голову Маади от плеч, пройдя точно над «воротником» его железного панциря. Рука того, кто посмел спорить с Ранджаном, успела лишь сжаться на рукояти кривого меча. Обезглавленное тело с грохотом осело на пол, и размотавшиеся концы белого тюрбана окрасились кровью из разбегавшейся лужи.

— Надеюсь, этого примера будет довольно, — хрипло хмыкнул Ранджан, посмотрев на оставшихся гостей, замерших в неподдельном ужасе. — Предательства я не потерплю, и выйти отсюда вы сможет либо вниз по лестнице вместе со мной, либо прямиком через колесо вселенских перерождений.

Повторять дважды Отринувшему не было нужды, и четыре согбенных фигуры, опустившиеся на колени, стали ответом на его предложение.

— Нагпур, собери надежную сотню и отправляйся в лагерь к этой дохлой крысе. Глупо было бы бросать столько солдат без дела, когда у нас намечаются такие события. Уверен, тебе удастся убедить их принять нашу сторону.

— Непременно, — оскалился первый воин раджи. — Уговорить их не составит труда. У меня на этом поприще есть весьма хороший учитель, а его уроки зачастую так зрелищны, что их просто нельзя не запомнить.

Набежавшие к вечеру тучи скрыли в себе первые звезды и нарождающуюся луну. О единственной дозорной заставе, которую юнь держали на высоком мысу, отмечавшем место слияния двух великих рек, позаботились воины К»си Ёнг. Двенадцать самых мощных кораблей эскадры тайпэна Ханя успели подойти к стенам Йосо на расстояние полета стрелы, прежде чем часовые на одном из портовых маяков забили в тревожный гонг. Ответом им стали окованные железом снаряды, выпущенные из корабельных баллист, и увесистые каменные шары, переброшенные через невысокие стены, стараниями расчетов палубных цяо–ба. Хаотичный обстрел переполошил сонный город, в котором по сведениям разведчиков практически не осталось местных жителей, зато было расквартировано целых два «малых» полка вражеской пехоты. Таким образом, почти двукратное численное преимущество над имперскими солдатами абордажа было на стороне противника. Однако ввести разом в бой всех своих бойцов, тайпэн Империи и приданные ему хайтины никак не могли.

Пока десять из двенадцати куай–сё, построившись в классическую «плавучую батарею», продолжали вести огонь по городски укреплениям, разнообразив свои залпы снарядами с зажигательной смесью, «Страж престола» и «Серебряный ветер» подошли практически впритык к одной из стен порта, тянувшихся вдоль береговой полосы. Кучный удар двух десятков «гарпунных» стрел был направлен строго в один из деревянных пролетов, за которым располагалась ремонтная верфь. Кованные железные наконечники легко пробили два ряда бревен, пространство между которыми, вопреки всему, не было засыпано щебнем и утрамбованной землей. Механические пружины раздвинули многочисленные кривые «зубья», намертво фиксируя снаряды внутри хлипкой преграды, а матросы на внутренних палубах куай–сё принялись крутить огромные катушки, натягивая длинные цепи, повисшие теперь над водой. Дальнейшее дело встало лишь за гребными командами, налегшими на весла изо всех сил.

Кусок крепостной стены, казавшийся еще мгновение назад таким несокрушимым, разломился на куски треском и грохотом, а к зияющему пролому уже устремилась «Несгибаемая воля», куда более неповоротливое судно, чем флагманские корабли эскадры, но зато обладавшее неоспоримым преимуществом — вместительностью. Три сотни первых десантников выплеснулись на берег по перекидным бамбуковым мосткам и с ходу ринулись в проходы между портовых построек. «Воля», неторопливо отойдя вдоль берега, уступила место своей товарке «Железной длани». Красная ракета, взмывшая в небо, и взорвавшаяся там с оглушительным фейерверком, стала сигналом для двух тысяч солдат, высаженных к этому времени у поворотного мыса и выдвинувшихся к Йосо своим ходом. Приставных лестниц для быстрого штурма, веревок со стальными крючьями и разного дополнительного снаряжения, вроде перчаток–мубаки, было у имперских солдат с собой достаточно.

Действия кораблей, обстреливавших город, сыграли свою отвлекающую роль. Пока большинство юнь, сумевших не поддаться смятению и панике, ринулись к береговым башням и их немногочисленным защитным орудиям, атака с двух других направлений стала для захватчиков полной неожиданностью. Вторая волна десанта с «Железной длани» бросилась на стены и в портовые пакгаузы, а куай–сё, перегородившие своими корпусами все русло Чаанцзянь, подошли к Йосо еще ближе, позволяя вступить в бой матросам с дальнобойными самострелами.

Три сотни солдат абордажа, первыми пробившиеся на городские улицы, ворвались под предводительством Фуёко в главную контору речного надзора, где раньше работали портовые служащие, чиновники и приставы, а теперь расположился совместный штаб вражеских полков. Сведениями об этом месте десантники были обязаны Ка»исс и ее группе. Таким образом, обезглавив противника, имперские воины полностью получили контроль над ситуацией, а юнь оставалось рассчитывать лишь на опыт и смекалку тех командиров, что стояли во главе отдельных сотен.

Штурм с воды при помощи раздвижных самбук начался, как только стало известно, что солдаты Империи, атаковавшие город по земле, уже завладели воротами и теперь беспрепятственно продвигаются внутрь. Плотность огня, который вели корабельные орудия и стрелковые команды, была настолько велика, что лишь в редких случаях оборонявшимся удавалось поджечь или разбить закрытые лестницы, протянувшиеся к стенам Йосо от верхних палуб военных джонок. Первыми в бой устремились четыре ударных группы, составленных из оставшихся солдат абордажа. Не считая нескольких резервных сотен, все остальные бойцы Центрального флота уже вступили в сражение. Матросы продвигались вперед исключительно во вторых и третьих порядках.

Долгие годы стратегическое искусство Империи отталкивалось от того, что истинный полководец должен принимать участие в битве лишь в самой плачевной ситуации, когда иного выхода просто не остается. И хотя это шло вразрез со многими основополагающими требованиями, предъявляемыми к истинному тайпэну, Догма Служения всегда трактовала конечный результат как единственный показатель успеха, а по этому критерию военачальник, державшийся на некотором удалении от битвы, всегда превосходил того, кто лез в драку, очертя голову. К счастью для Ли никто и не ставил перед ним такого сложного выбора между личным активным действием и ответственностью за судьбы солдат и офицеров. Шао Шэн, К»си Ёнг и Куанши прекрасно справлялись с обязанностями Ханя, и оспорить их право руководить сражением, тот даже и не пытался. В противном случае, кто знает, как бы сказалась на принятии решений ядовитая желчь мангусов, бурлившая у молодого тайпэна в крови. А так, вся дикая ярость и жажда битвы, свойственная степным демонам, нашли свое применение на острие последней атаки.