На самом деле, между этими зданиями было достаточное расстояние, на котором простирались ухоженные лужайки и цветочные клумбы. Но в отдалении казалось, будто здания сливаются в одно, тем самым приобретая интересный вид, смехотворное название которому придумала местная оппозиция, отвергающая саму возможность называть творения Дженсена «чудом». «Мыльные пузыри Уальдо» — такое название придумала оппозиция.

Несмотря на то что Косима проработала в «Алоха» несколько месяцев, она смотрела на здания, удивляясь тому, насколько отличаются они от традиционных строений — напоминают мыльные пузыри, сверкающие на солнце в разгаре дня. Более того, она даже знала, из каких сложных составляющих сооружены эти куполообразные пузыри.

Каждое здание было разбито на двадцать четыре одинаковые части, и все они, кроме одной, использовались под палаты. Как спицы колеса, перегородки отходили от центральной ротонды, в середине которой располагался стол, откуда медперсонал мог наблюдать сразу за всеми пациентами благодаря разнообразным электронным изобретениям. Скрытая вращающаяся видеокамера и эффективная система внутренней связи позволяли при необходимости «заглянуть» во все двадцать три палаты, даже если закрыты двери. Сидя в таком контроль-центре, медсестра находилась от пациента на расстоянии не более сорока футов, что позволяло быстро среагировать в экстренных случаях. Кроме того, благодаря электронным механизмам, фиксирующим малейшие изменения состояния каждого больного, она могла принять срочные меры. «Чудо Дженсена» освобождало медсестер и врачей от нудного заполнения карт и другой писанины, отнимающих кучу времени.

Также в «Алоха» был изменен древний способ общения с посетителями — носителями инфекций. В госпитале не было центральных холлов, где обеспокоенные родственники и друзья больных толпились или ходили туда-сюда, встречая на своем пути кого-то из медперсонала. Вместо этого навещающие своих близких пользовались идущей по кругу дорожкой, откуда можно было войти в специальные комнаты, сообщающиеся с определенным отделением больницы. Центральная ротонда находилась фактически в изоляции. Вчера, например, трем блондинкам, сидящим сейчас с Косимой за столом, не пришлось попасть в офис Неирна обычным путем для посетителей. Только инстинкт привел их к традиционному приемному столу через стеклянные двери главного входа. Кому как не Флафф Дэвис знать об этом!

Сидя в променад-кафе отеля, казалось, что чудесам, расположившимся под каждым из таких пузырей, практически, не было конца. Дизайнеры традиционных взглядов, проектировавшие огромный госпиталь в Сан-Франциско, где проходили практику Косима и Флафф, были бы поражены, увидев даже некоторые из них.

Изобретения из волокон целлюлозы заменили старую типовую кровать и хирургическое белье. Столовые приборы, так же как и индивидуальная пища, появлялись из встроенного в стене электронного кухонного блока. Не имеющий аналогов автоматический ремень проводил необходимые для операции хирургические инструменты через радиационный аппарат в целях стерилизации. Оригинальные механизмы позволяли каждому двухуровневому куполу, построенному для того, чтобы пропускать солнечный свет, самоомываться также автоматически. Магнитные записывающие устройства фиксировали незначительные изменения в реабилитационный период пациента.

Естественно, для изобретения таких диковинок Уальдо Дженсен гения не нанимал, а разработали их люди с континента, которые теперь стремились внедрить подобные чудеса в массовое производство. Дженсен оценил достойно их труд, результаты которого — чуть ли не сами чертежи — он лично привез на Гавайи. Крупный бизнесмен сразу понял, что капиталовложения на изобретения такого рода принесут ему репутацию благодетеля, а значит, публика признает его. К тому же Дженсен — человек, а не машина, он, наверное, получил огромное удовольствие от мощной рекламы своих инвестиций. Если в процессе претворения в жизнь проекта требовались такие таланты, как Тим Неирн и многообещающий певец по имени Перри Хилтон, который к тому же молодой, подающий огромные надежды врач…

— …Это не какой-нибудь голливудский, построенный на песке план и не газетная утка, — весьма раздраженно говорила Марго Амброс. — Перри Хилтон — молодой человек, у которого великое будущее. Его талант сулит ему успех. Об успехе говорит и то, что за ним стоит Уальдо Дженсен. Успех — люблю это слово. На музыкальном поприще успех ему гарантирован. И здесь не может быть никаких сомнений. — Она медленно повернулась, янтарные глаза пристально, не мигая, изучали Косиму. — Как директор, мадам президент, я бы хотела знать следующее. Сколько будет платить променад-кафе нашему «ценному кадру», пока он не уйдет со сцены? Твой шеф, Неирн, наверняка видел контракт, а может, и принимал участие в его обсуждении.

— Я не вправе называть сумму, — ответила Косима.

— Но ведь это немалые деньги, да?

— Да, немалые.

Марго тихо засмеялась. Подтекст этого смеха был понятен, как если бы она подарила каждой из них открытку, где крупным буквами написано: «Друзья мои, я собираюсь подцепить этого мужчину, и только Бог поможет той из вас, кто попытается мне помешать».

Сидя за столом с недоеденными салатами и высокими бокалами с остатками льда, Косима почувствовала, как что-то сжалось у нее внутри. Не надо обладать даром ясновидения, чтобы представить, какие козни способна сотворить с Перри Марго Амброс.

Перри — чувствительный, ранимый человек, несмотря на то что с виду кажется беспечным очаровашкой. Косима успела убедиться в этом по его работе в госпитале. Еще вчера она едва ли бы обратила внимание на его слова, но сейчас они так и вертелись у нее в голове: «Послушай, Косима, ты мне правда очень нужна… И потом, признаюсь, я немного напуган». Эта женщина с янтарными глазами может причинить ему боль. Чтобы добиться своего, она ни перед чем не остановится. Перри вырвется из ее когтей таким израненным, какой ощущала себя Косима только вчера.

Ужасная пустота, охватившая ее после прочтения в газете о свадьбе Дейла в Лондоне, длинная, бессонная ночь, ставшая всего лишь прелюдией многих таких ночей, — все эти удары судьбы случаются, когда любишь человека, не отвечающего тебе взаимностью. Страдающее сердце не может остаться равнодушным, когда такое же происходит с кем-то другим.

— Не думаю, чтобы мистер Неирн одобрил… — начала она.

— Дорогая, мистер Неирн не платит мне за часы, проведенные вне комитета. Это же… — красный ротик Марго искривился, — частное предприятие.

Они сидели, молча глядя друг на друга, и только красиво сервированный стол разделял их. В столкнувшихся взглядах голубых и янтарных глаз читался откровенный вызов.

— Смотрите! — зажурчала Флафф. — Фотографы идут!

Но Косима едва ли слышала ее. Естественно, она и не думала завязывать отношения с доктором Перри Хилтоном. Она была сыта, определенно сыта всеми этими ловушками, приводящими к слепым увлечениям и безрассудным страстям. Чтобы еще когда-нибудь она подвергла себя риску влюбиться — да ни за что…

— Улыбнись, дорогая, — тихо прошептала Марго Косиме. — Мы должны хорошо выглядеть перед телекамерами, помнишь? А ты определенно ослепительна, дорогая.

Глава 5

Презентация нового проекта Уальдо Фоли Дженсена стало знаменательным событием ночной жизни Уаикики. Специально приглашенные мастера своего дела — представители прессы — постарались на славу. Более того, для проведения презентации, в частности для Перри Хилтона, была задействована вся местная знать. Те, кто знал и любил Уорда Хилтона, и те, кто относился с большим уважением к каждому поколению клана Сойеров, пытались выразить свою доброжелательность происходящему. Кроме того, в зале присутствовало немало молодых женатых мужчин — тех, с кем Перри вместе вырос. Теперь они служили в вооруженных силах и на презентацию явились в самом лучшем наряде — военной форме, которая смотрелась более официально для такого рода события, нежели принятые в Гонолулу легкие костюмы.