— Мне бы не хотелось, Сара. Мы не обсуждаем подобные вещи.

Позже, ночью, когда мы с Сарой лежали на кроватях в нашей комнате, Сара сказала:

— Можешь себе представить, Мейв ничего не знает про свою бабушку и даже не пытается выяснить! Ты слышала, как она сказала: «Мы не обсуждаем подобные вещи!» Как это можно не обсуждать подобные вещи?

— Сара, некоторые люди предпочитают не обсуждать неприятные проблемы. Бывает, лучше не трогать их.

— Угу! Я терпеть не могу людей, которые считают себя слишком воспитанными и не обсуждают по-настоящему важные проблемы. Я могу говорить о чем угодно.

— Я знаю, Сара, но ты — это ты. Ты ничего не скрываешь.

Сара глубоко вздохнула:

— Наверно, ты права. Наверно, это моя еврейская кровь.

Я засмеялась:

— Ты во всем винишь свою еврейскую кровь. Ты что, считаешь, что люди очень сильно отличаются друг от друга? И это зависит от того, кто они — протестанты или евреи?

— Да, я так думаю. Например, если бы это случилось с моей бабушкой, я бы не успокоилась, пока не докопалась до самой сути. Это потому, что я еврейка, а Мейв — протестантка!

— Она — католичка.

— Как насчет этих Эбботов? Они же строгие протестанты. Поэтому Мейв наполовину протестантка, и в этом-то причина. Именно протестантская кровь делает ее такой.

Я не смогла сдержаться и расхохоталась.

— Что тут смешного? — возмутилась Сара.

— Ты, ты же сама наполовину протестантка. Мне кажется, что ты такая из-за своей протестантской крови.

— А ты полностью протестантка, Марлена Уильямс, и к тому же еще тупоголовая!

На следующее утро мы проснулись в восемь и обнаружили, что в доме все кипит. Подготовка к праздничному обеду началась в шесть утра. В столовой были поставлены три стола в виде подковы, оформленной в стиле штата Джорджия. За ними должны были сидеть шестьдесят девять гостей. Шестьдесят девять — и все Эбботы, родные по крови или через брак. Сара и Крисси были вне себя от восторга.

— Нам следует поторопиться с завтраком, — торопила их Мейв. — На сегодня предусмотрен особый режим дня. У нас будет традиционный завтрак пилигримов — бобы, черный хлеб и рыбные пирожки.

Крисси застонала.

— Так как ты на диете, Крисси, ты можешь не есть хлеб или бобы, но тебе придется хотя бы попробовать рыбные пирожки. Тетя Мэгги приготовила их в вашу честь, Сара и Марлена.

— Ладно, ладно, я попробую их. Я надеюсь, что не умру. Что мы будем делать после завтрака?

— Мы поедем в Плимут, чтобы посмотреть празднование «Прихода пилигримов». Я сама этого никогда не видела, но кажется, что это очень интересно. Местные жители в» костюмах пилигримов маршируют к форту на Холме захоронений, где обычно собирались пилигримы, чтобы читать молитвы. Все начинается в четверть одиннадцатого. Нам потребуется время, чтобы туда добраться, у нас есть только час, чтобы позавтракать и приготовиться.

— Все так интересно, — заметила я. Сара закатила глаза, и Крисси толкнула ее локтем в бок.

Мы позавтракали в маленьком салоне, и я обратила внимание, что все слуги были ирландцы, некоторые говорили с заметным акцептом. У нас дома в Чарльстоне вся прислуга была цветная, а в Нью-Йорке, в доме Сары, — все были белые, хотя разных национальностей. Когда я упомянула об этом, Мейв объяснила, что тетушка наняла их только на сегодняшний день, так как обычно у тетушки Мэгги все тихо, просто и спокойно, и у нее только двое постоянных слуг. Но если ей были нужны помощники, она всегда нанимала ирландских эмигрантов, так как она считала, что им работа нужнее, чем всем остальным.

Крисси были неинтересны проблемы слуг. Ее интересовала семья Эбботов. Ей хотелось знать имена всех, кто должен был прийти сегодня, и их родственные связи.

Мейв засмеялась:

— Я сама не знаю точно, кто есть кто. Есть мои двоюродные дедушки Джеймс и Поль. Их жены — Хелен и Дороти.

— Как зовут их детей?

— Точно не знаю. Кузина Джейн, Мэри и Сьюзен. И еще Лора и Лорен, он мальчик. Но есть еще много двоюродных братьев и сестер и их дети. Есть Джон и Питер, Джеймс, Генри и… — Мейв всплеснула руками. — Прости, но тебе придется разбираться самой. Очень много одинаковых имен, и я все перепутала. Некоторые близкие родственники, а некоторые просто вышли замуж или женились на них. И это только Эбботы. В субботу тетушка Мэгги будет принимать кое-кого из О'Конноров. Мой дедушка, Патрик О'Коннор, никогда особенно не общался со своими родственниками. Но моя бабушка — когда она нормально себя чувствовала — была им близка, к этому же стремится тетушка Мэгги. Она старается принимать всех родственников.

— Почему она никогда не была замужем? — спросила Сара.

Мейв покраснела:

— Я не знаю.

— Ты не имеешь права задавать подобные вопросы, Сара, — сказала я. Мне стало неудобно.

— У меня есть несколько родственников Хэттонов, со стороны матери, но я их никогда не видела, — вмешалась Крисси. — И у нас есть много родственников со стороны Марлоу — во второй, третьей и четвертой степени родства, — но где-то не здесь.

Она начала откусывать от рыбного пирожка маленькие кусочки, — это было все, что она могла себе позволить.

— У меня есть трое кузенов, дети тети Гвен. Я их почти не вижу. Но если я никогда не увижу ни их, ни саму тетю Гвен, я не буду об этом жалеть. Но мне очень хочется встретиться с твоими родственниками, Мейв. А тебе, Сара?

— Да. У меня тоже есть очень хорошие родственники, — улыбнулась Сара. — Я надеюсь, что вы сможете со временем встретиться с ними, особенно с моей кузиной.

— Интересно, — сказала я, — у Сары много родственников со стороны отца, правда, Сара?

— Угу. Только они Гольдберги, и я о них ничего не знаю. Мой отец не желает рассказывать о них. Но когда-нибудь я с ними поближе познакомлюсь и, может, даже начну их любить.

— Нет, тебе они, наверно, не понравятся, — заметила Крисси, проглатывая последний кусочек рыбного пирожка.

— Подло так говорить, — сказала Сара.

— Поверь мне, Сара. Я разбираюсь в родственниках. Ой, как мне хочется еще один пирожок, но я не могу.

Мы отправились в Плимут в большом синем «бьюике» для турпоездок. Тетушка Мэгги осталась дома, чтобы наблюдать за приготовлениями к обеду. Шофер Риген был разговорчивый старожил, который по пути рассказывал нам о всех достопримечательностях. Мы прибыли в Плимут как раз вовремя, чтобы увидеть, как современные пилигримы под барабанный бой собрались возле знаменитой скалы, у порта, и потом начали маршировать по Лейден-стрит к форту на кургане, вместе со зрителями. Мы присоединились к «первым поселенцам» и стали петь псалмы.

— Тетушка Мэгги говорит, что это песнопение из книги псалмов были переведены с иврита каким-то Генри Эйнуотом. Их пели самые первые пилигримы, возвращавшиеся в Голландию, а потом их пели в Плимуте.

— Тогда все в порядке, — с удовлетворением заметила Сара. — Так как в оригинале они были на иврите, мне кажется, что я имею полное право петь их!

— На обед будет индейка, но вы знаете, что настоящие пилигримы не ели индейку в их первый День благодарения, — сказала нам Мейв, когда мы возвращались в Бостон.

— Вот как? — удивилась я. — Я этого не знала.

— У них была оленина, копченые утки, гуси, угри, устрицы, хлеб из маиса и пшеницы, лук-порей, кресс-салат, дикие сливы, блюдо из кукурузы, зеленых бобов и солонины и домашнее вино. Я не знаю, почему они не ели индейку.

— Ну, а откуда ты знаешь все остальное?

Мейв, которая говорила все с большим энтузиазмом, понизила голос.

— Я вам говорила… Я проводила много времени, читая… — Она задумалась. — Мне папа много рассказывал о пилигримах — первых поселенцах. — Потом она опять повеселела. — Сегодня мы попытаемся поставить на стол практически все, что они ели на первый День благодарения. Наверно, кроме угрей и остальных даров моря.

— У нас будет жареная утка, фаршированная яблоками и изюмом, гусь с картофельным пюре и каштаны… — Крисси начала стонать, но Мейв продолжала: — Плимутский пирог с моллюсками и пюре из устриц…