Внезапно обидевшись за ею же выставленного на смех карапуза, девушка вспылила:

—　Зачем смеешься?

Спортсменчик переглянулся со своим напарником и, едва-едва скрывая улыбку, протянул:

—　Да не смеюсь я… шляпу сними!　— выкрикнул он вслед карапузу.

Напарник прыснул в кулак, сам юморист залился довольным смехом, да и девушка тоже не полезла за словом в карман:

—　Вот и я боюсь, уши натрет.

Впрочем, тут же нахмурившись, она продолжила уже без тени иронии:

—　А если без шуток, то сейчас вся ваша хваленая конница не стоит сотни подростков с фаустпатронами!

Отвесив братишке хорошего подзатыльника, она развернулась и скрылась в своей палатке. Взвизгнула застегивающаяся молния, дрогнув, погасло пламя ночника, и вскоре в розово-кружевном беспределе воцарился веселенький девичий храп.

Агроному, по дурости начальника лагеря (а скорее всего, по понятно чьей просьбе) расположившемуся в палатке неподалеку от розового шатра, конечно же, не был слышен мелодичный звучок, исходивший из апартаментов рохляндской принцессы, однако спалось ему ой как неспокойно.

Во-первых, жутко мешали металлические трусы, надетые на всякий случай и задницу, а во-вторых — ночные кошмары, которые мучили бедолагу всякий раз, когда он втискивал свое хозяйство в этот глупый подарок ревнивой невесты.

Вот и сегодня Агроном метался по постели, периодически больно царапая пальцы о грубые металлические края своей секс-вериги, и все пытался отмахиваться от нагло лезущих в голову образов. Тщетно — склонившаяся над ним Арвен словно издевалась:

—　Не спи… замерзнешь! Или нет: не спи, трибунал проспишь! Хотя чего там… в морге выспишься.

В момент, когда Агроному в очередной раз приснилось, как он роняет в пропасть эльфийскую феньку, которая по совместительству являлась ключом к металлическим стрингам, и он уже подскочил в постели, выхватив кинжал и намереваясь покромсать ненавистные трусняки, в его палатку затянул посыльный, крепко посланный рохляндским атаманом.

При виде мужика в железных портках гонец не на шутку смутился и, вывалившись обратно на свежий воздух, сообщил Агроному из-за брезентового полога:

—　Борис Николаич приглашает в штабную палатку.

Грязно выругавшись, бомж натянул на себя плащ-палатку, скрепив ее заветной фенькой-ключом, и направился к центральной палатке, слегка позванивая на ходу.

Похоже было, что рохляндского управителя подняли с постели тем же циничным способом, поскольку Борис Николаич с сумасшедшими глазами Носился по шатру в расстегнутой рубахе и полосатом колпаке, размахивая руками перед человеком, весьма скромно примостившимся в уголке.

Атаман, кажется, совершенно не представлял, на кой черт пожаловал этот хмырь, но тем не менее производил вполне бодрое впечатление:

—　Господа, сейчас организуем закусон.

Бочком пододвигаясь к выходу, он многозначительно взглянул на Агронома и выскочил наружу, оставив этих двоих самостоятельно решать свои вопросы.

Впрочем, Агроном едва ли обратил внимание на хозяина палатки — куда больше его заинтересовал ночной посетитель. Несмотря на то, что сидевший был облачен в широкий балахон, а лицо его пряталось в складках глубокого капюшона, сомнений бы не могло.

Агроном шагнул навстречу неожиданному гостю:

—　Папа, вы?

Резко сбросив капюшон, Агент Смит (проницательный Агроном не ошибся) решительно отодвинул бомжа в сторону:

—　Сейчас не время для поцелуев. Мордовская хунта перешла к решительным действиям,　— слегка смягчившись, он кивнул опешившему Агроному,　— тем не менее, дочурка моя тебе привет передает,　— и снова посуровел.　— А я, собственно, вот по какому поводу. Промедление смерти подобно. Надо срочно открывать второй фронт.

Агроном, прищурившись, ехидно поинтересовался:

—　Интересно, на какие шиши?

Агент Смит поправил очки и заявил:

—　Деньги есть, но обстановка складывается непростая. На мордовских зонах поднято восстание. Охрана разбежалась, Мордовию накрыл беспредел. Непонятные люди требуют странного…

Смит протянул собеседнику свежий номер «Лимонки» и, пока тот разглядывал под диагонали лозунги и непонятно для чего сделанную через каждые десять сантиметров перфорацию, продолжил:

—　Но самое страшное — западэнцы хотят пропихнуть в Гондурас своего президента. Поэтому тебе надо обратиться за подмогой к авторитетным товарищам.

Агроном наморщил лоб:

—　Кто такие?

Смит двинулся в обход палатки, заложив руки за спину, и нехотя бросил через плечо:

—　Да, прячутся тут… по пещерам.

Агроном так и застыл на месте:

—　Оборотни?

—　Ага, щаз… в погонах,　— усмехнулся Смит и принялся рассказывать: — Речь о бывших олигархах, раскулаченных медиамагнатах, нефтяниках и прочих мастерах приватизации. Этих даже в ад не берут. Но ты не трусь. От нашей диаспоры тебе подгон,　— театральным жестом он распахнул свой плащ и вытащил из-под полы светящийся синим светом меч: — Джыдайская мега-сабля, дает плюс пять очков силы и плюс два выносливости.

Сабля ощутимо потрескивала в тишине, а в воздухе запахло озоном. Двумя пальцами ухватив поднесенный ему артефакт, Агроном повертел игрушку в руках и, сморщив нос, вопросил:

—　Часом, не из Эрмитажа? А ну как инвентарный номерок забыли стереть? А вообще сабля — это, конечно, круто. Но, может, лучше пулемет дадите?

Агент Смит рассердился не на шутку:

—　Неееет, ребята, пулемет я вам не дам. Вот если бы я с вами пошел, тогда другое дело, а так, сам понимаешь, смысла нет.

Отступив на шаг назад, он снова заложил руки на спину и принялся мерить шагами шатер:

—　А вообще дело в следующем. Тема у меня одна появилась. Но ты пока даже не спрашивай. Сейчас сказать не могу.

Агроном обиженно поджал губы и заявил:

—　Ну, тогда и я вам ничего не скажу. Раз вы такой.

Развернувшись, он выскочил из шатра и пошагал к себе.

Новость о том, что Агроном со своей бандой едет за подмогой к каким-то там «оборотням», облетела весь лагерь за считаные часы, как и слух о том, что бомж сотоварищи попросту хотят откосить всеобщую мобилизацию.

Смурной рохляндский предводитель лично заявился к дочкиному шатру и, подняв ее с постели, заявил:

—　Слышь, там твой ненаглядный… это… валит он, короче, пойди, попробуй сделать чего, а я, если что, поддержу.

Уговаривать дочурку ему не пришлось — буквально в чем была, девушка выскочила из палатки, бросившись искать Агронома.

Тот уже почти закончил собирать свои пожитки когда кто-то подошедший сзади закрыл ему глаза ладонями. Агроном постоял так с минуту и недовольно пробасил:

—　Ну?

За спиной послышались всхлипывания, сквозь которые пробился знакомый голосок:

—　Только не называй меня Прасковьей. Это для работы, мой позывной на третью книгу. Меня папа Марфой зовет, а по паспорту я Мария. Агроном, у нас будет маленький.

Пропустив мимо ушей никчемный поток сознания, бомж уловил самую суть и, ухватив бабу за руки, резко развернул ее к себе лицом:

—　Ты это… не гони! Не было ж ничего.

Девушка захлопала ресницами и ничтоже сумняшеся заявила:

—　А это непорочное зачатие.

—　Ага… внематочная беременность… Ты чего плетешь?　— огрызнулся бомж, но девушка стояла на своем и заодно на Агрономовом:

—　Ко мне ночью голубь прилетал.

Взбесившийся герой-любовник принялся трясти красотку что было дури:

—　Что-то мне это напоминает. Слышь, МарЫя, а ты уверена, что не кузнец к тебе прилетал?

Отшвырнув наглую девку, он подхватил свои котомки и ломанулся прочь, оставив безутешную деву рыдать под луной.

Чем громче становились всхлипывания за спиной, тем быстрее шагал Агроном. Гиви, сидевший на завалинке возле персональной землянки (никто не решался разместиться с ним в одном помещении), завидев приятеля, который пребывал не в лучшем расположении духа, бросился ему наперерез:

—　Ты чего, собрался куда?

Агроном остановился, внимательно глядя на гнома и, наконец, тяжело выдохнув, поделился переживаниями: