— Эй! Это что там у вас?

Сарина не ответила. А Миреска…

…мир вырастает, кружась дрожащим вальсом, кутаясь в пыльные бури, как в ажурные занавеси. Мир поёт нетвёрдым голосом, пробуя себя в роли примадонны — и робеет, впервые оказавшись на сцене. Мир рушится, но всё никак не упадёт, поддержанный вечными законами материи, которая с необходимой естественностью пронизана поэзией, магией и тайной, — всем тем, что только и заставляет тусклое косное вещество одеваться обманчивым блеском, приводит его в движение, наполняет жизнью.

Мир велик и страшен. Но он же, если сдвинуться на тин в сторону, мал, хрупок и раним. Всё зависит от позиции наблюдателя.

Зритель — вот кто нужен миру, нужен отчаянно.

«Ну что же ты? Не надо… Я буду твоим фокусом, обещаю. Я придам тебе смысл, я подарю тебе тайну, пропитаю магией, одену блеском. Живи! Я, часть тебя, обязуюсь служить тебе, как душа служит телу, как разум служит сознанию, как ритм служит музыке. Я подарю тебе себя — целиком, без остатка. Я отдам всё — живи же! Живи!»

Принимаю.

И возвращаю всё, что было мне дано. Живи…

Миреска просто не смогла бы ответить.

— Ваша задача — разведка, — ворвался в шлюзовую отдающий металлом голос Мич. Генерал не смогла прибыть лично, слишком много иных обязанностей приковывало её к координационному центру базы. Но обойтись без напутственного слова? Это было бы уже слишком. — Нам нужна информация. Но она не нужна нам слишком дорогой ценой. Поэтому возвращайтесь, как только возникнет хотя бы тень угрозы вашей жизни и свободе. Все мы рассчитываем на вас. Удачи!

«Присоединяюсь».

«В самом деле, что ты мне дала? Это ведь пси-активные кристаллы. Я права? Но откуда ты их взяла?»

«Один из самых удобных и мощных источников пси-энергии. Да. А откуда взяла… Да сама сделала. Не концентрируйся на этом, важно другое. Твой ранг — третий, но с этими клипсами ты можешь делать некоторые вещи, доступные лишь Владеющим четвёртого ранга. Пока ты носишь эти украшения, они поднимают тебе и энергетику, и сенсорику».

«А как насчёт адаптации?»

Тень смущения на фоне веры в необходимость сделанного:

«Я немного сжульничала и ускорила процесс».

Миреска только головой покачала.

«Ты неисправима».

«При чём тут мой характер? Обстоятельства таковы, что…»

«Брось. Ты всегда найдёшь себе оправдание, но суть в том, что ты следуешь только тем правилам, которые тебе выгодны. Или, во всяком случае, не слишком сильно мешают».

«Так поступают все виирай… когда могут».

«Не все».

Сарина не стала продолжать спор, и Миреска словно в пустоту провалилась. А когда провалилась — обнаружила, что весь обмен мыслями занял едва ли больше тин-цикла. Потому что на этот раз это были именно мысли: абстракции, почти не скованные проговариваемыми про себя словами. Сверх того, Сарина больше не проецировала ей свои мысли. Миреска сама читала то, что подруга позволяла ей читать. Легко. Но… почти не понимая, что и как делает. А на периферии — только линию внимания протяни — ощущались массивы каких-то дополнительных возможностей.

Голова кругом.

— Приготовились! — скомандовал Зилен. И, подавая пример, захлопнул забрало шлема.

— Три секунды на проверку герметичности, устная перекличка.

— Первый готов! — Посох.

— Левый готов! — сержант Ласкис.

— Правый готов! — Миреска.

— Лидер готов, — заключил Зилен. — Пошли!

Внутренние двери малого шлюза распахнулись.

А Миреске почудилось, что в небесах раскрылся огромный глаз, немедленно прикипевший взглядом к их четвёрке. Этакое беспокойное и благожелательное внимание. «Родительский контроль». Поддержка свыше.

«Спасибо, Сарина».

Ответа не последовало. Но, пока клипсы мягко пульсировали в одном ритме с её сердцем, Миреска не нуждалась в словах.

На поверхности, как всегда, было дымно. А ещё — пыльно, пепельно и ветрено. Бури в клочья рвали пелену дымов, но те, даже тяжело раненные, восставали снова и снова. Дымы заволакивали собой низины, не оставляя просветов, дымы упорно пытались отвоевать не принадлежащие им безраздельно равнины и возвышенности. Но ветра тоже не дремали, они плохо умели дремать, как и вообще вся мёртвая природа молодой планеты. И ветра в клочья полосовали дым, рвали его на куски, уносили прочь от истоков, чтобы тот потерял свою плотность, иссяк, развеялся. И унесённое действительно слабело под натиском ветра. Но навстречу бурным порывам уже вставали новые полки дымного воинства, и порой дым набирал достаточно сил, чтобы оттеснить поутихшие ветра с их господствующих позиций.

Сквозь дымное царство летели четыре фигурки. Летели почти вслепую, но быстро. Кому-то их полёт мог показаться безумием: в плотной пелене, к тому же упорно липнущей на самоочищающиеся объективы, даже при полном сенсорном усилении не всегда возможно было разглядеть объект размером с тысячетонную скалу, находящийся в какой-то сотне метров, на расстоянии, пролетаемом менее чем за тин-цикл. А включать радары ни один из четвёрки разведчиков, разумеется, и не думал. Но любой пилот-Владеющий лишь хмыкнул бы: тоже ещё «безумие»! Ха! И пилот был бы прав.

Все четверо прошли школу Сарины, все владели мгновенным предвидением. А Миреска, особенно получив чудо-клипсы, вполне могла работать на подстраховке, контролируя не только себя, но и товарищей.

Для неё дым не то чтобы вовсе не существовал. Напротив, она остро ощущала все его неоднородности, границы слоёв, направления и скорость их смещений и прочие детали. О, она очень хорошо ориентировалась в этом дымном царстве. И потому сама мысль о том, что в дыму она или другой член команды могут не вписаться в изгиб ущелья, разбиться, потеряться, просто не приходила в голову.

А ведь ещё был глаз в небе. Сарина тоже приглядывала за четвёркой, и уж ей-то обыкновенный густой дым точно не был помехой…

«Мы должны быть уже близко, — сообщил Миреске при помощи боевого коммуникатора Зилен. — Ты чувствуешь?»

Та не стала задавать глупых вопросов, а просто заученно расслабилась-развернулась внутри себя, чтобы стряхнуть с мыслей плёнку утомления — лёгкого и почти неосознаваемого, но вполне реального. Пси-ощущения немедленно обострились. Не сильно и уж тем более не радикально, но чтобы заметить ускользавшее от внимания прежде — достаточно.

«Да. Там(отметка на виртуальной карте)».

Правда, что именно она чувствует, Миреска точно сказать не могла. Что-то техногенное, это во-первых. И что-то при этом оставляющее странный «запах» чужеродности, во-вторых. «Запах» был неформализуем, зато — для Владеющей, даже столь неопытной — отчётлив и несомненен.

А потом в поле ощущений появилась ещё одна отметка, и ещё, и ещё… Машинально транслируя Зилену данные по каждой очередной находке, Миреска как-то постепенно осознала, что её собственная сенсорика тут почти ни при чём. Это снова Сарина помогала им, фильтруя потоки данных. И схема добычи этих данных была куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. В своём плетении Сарина использовала и свой разум, и информацию Ока, и аналитические программы компакта, но в основном — отчасти как реперную точку, отчасти как мобильный «сенсор» — всю четвёрку разведчиков как единое целое.

Как в своё время сказала Сарина, одним из талантов её линии было плетение пси-кружева, управлять которым могли другие виирай. Тогда как назвать способность просеять сквозь призму своего разума чужие ощущения — в данном случае по большей части ощущения Мирески — и на их основе заметить то, что даже сама Миреска не замечала?

«А ведь она всё ещё не является Высшей…»

К сожалению (или к счастью), времени на абстракции практически не осталось. Четвёрка приблизилась к первой отметке настолько, что пора было переходить от полёта к ходьбе.

«Опасность?»

«Пока нет».

Возможно, на это утверждение Зилен мысленно фыркнул, но индикатор быстрых команд просто мигнул, подтверждая приём.

Марш, а вернее карабканье по скалам, при плохой видимости и градиенте тяготения 1,72 от нормального кому-то мог показаться задачкой ещё сложнее, чем полёт сквозь дымную неизвестность. Но долгие тренировки, мускульное усиление АБ и мгновенное предвидение превращали это просто в работу. Долгую, нудную, но ничуть не страшную. И с закономерным финалом.