Она кусала губы, опустив глаза, мрачная и унылая.

— Ну пожалуйста, — упрашивал он, наклонившись к ней так низко, что она чувствовала на щеке его теплое дыхание. — Пойдем со мной, Джейми. Ты послужишь мне алиби. Они только взглянут на тебя разок и сразу поймут, почему я исчез без всяких объяснений. — Он поцеловал ее, потеревшись шершавой щекой о ее нежную кожу. — Они начнут мне завидовать вместо того, чтобы осуждать. Ну скажи «да», Джейми. Скажи «да»…

— Ну хорошо, — согласилась она как можно любезнее, но глубоко в ее душе тлели угольки грусти, и достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы они разгорелись в пламя.

11

Эдвард подъехал к дому, в котором жила Джейми, и выключил двигатель.

— Мне подождать здесь, пока ты переоденешься или подняться с тобой? — спросил он, положив руку на спинку сиденья.

— Может быть, тебе лучше поехать домой, привести себя в порядок, а потом заехать за мной?

Он медленно покачал головой, на губах его появилась проницательная усмешка.

— Это исключено. Если я выпущу тебя из своего поля зрения, ты сбежишь.

— Какая чушь, — горячо возразила она.

— Да. Правильно. Ты еще скажешь, что такая мысль ни разу не приходила тебе в голову, мисс Пейтон, пока мы ехали всю дорогу в молчании до твоего дома.

— Не имеет значения.

Она вышла из машины и поднялась по ступенькам подъезда. Эдвард открыл ей дверь и поднялся вслед за ней на верхний этаж. Войдя в студию, он прислонился в ожидании спиной к двери, скрестив руки на груди.

Бросив на него сердитый взгляд, Джейми схватила черное шелковое платье и ворох разных других предметов и отправилась в ванную.

Пока она была там, Эдвард подошел к мольберту и посмотрел на ее картину, на которой был изображен его дом. Он стоял, зачарованно разглядывая ее. Как такое было возможно?

Но, с другой стороны… разве это было более странно, чем тот факт, что он стоял здесь в ожидании женщины, которую любил, с отсутствием которой не мог смириться даже эти несколько минут? Как такое возможно? Это было невероятно, непостижимо.

— Ты! — произнес он, грубо стуча по полотну. — Это твоя вина. Ты — неотъемлемая составная часть всей этой магий. Я не понимаю, может быть, и не пойму никогда, но черт возьми, я ничего не могу с этим поделать. Жребий брошен. C'est un fait accompli [1].

— С кем это ты тут разговариваешь? — спросила Джейми, выходя из ванной.

— Ни с кем, — поспешно ответил Эдвард.

— И ни больше ни меньше как по-французски?

— Неважно. Давай поговорим о тебе, — сказал он, с улыбкой подходя к ней. — Какая ты красивая!

— На самом деле? — спросила она, оглядывая свое маленькое черное платье, черные прозрачные чулки и туфли на высоких каблуках. — Ты уверен?

— О, моя дорогая, ты выглядишь очень красивой. И очень сексуальной. — Он наклонился к ней и поцеловал ее в щеку. — Соблазнительной. Очаровательной. — После каждого слова он делал паузу, сопровождаемую поцелуем, пока она, смеясь, не оттолкнула его.

— Хорошо. Хорошо. Ты доказал. Спасибо, — проговорила она, и тут их взгляды встретились. Она нежно улыбнулась, искренней улыбкой, впервые за долгие часы, и повторила: — Спасибо, Эдвард.

— Пожалуйста, Джейми. Это всего лишь правда.

Предложив ей руку, как истинный джентльмен викторианских времен, он подождал, пока она примет ее, и повел ее к двери.

— Это будет чудесный вечер, Джейми, вот увидишь.

Часом позже, в наступивших сумерках, они остановились у одного из небольших элегантных отелей в посольском районе Вашингтона. Швейцар помог ей выйти из машины, камердинер отогнал их машину в сторону. Ничего не оставалось делать, как взять предложенную Эдвардом руку и так, под руку с ним, войти в бальный зал.

Хрустальные люстры, покрытые глазурью скульптуры, бриллианты. Все здесь сверкало.

— О, я одета слишком скромно, — прошептала Джейми, прижимаясь к Эдварду.

— Глупости, — сказал он, с улыбкой глядя на нее. — Ты самая красивая женщина в этом зале.

В следующую минуту они растворились в толпе незнакомых людей, пожимая руки, улыбаясь, кивая, перебрасываясь словами. Мимо проплыл, словно высокий король, официант. Джейми не успела опомниться как в руке у нее оказался бокал шампанского. Она пригубила бледно-янтарный напиток. Шампанское сразу ударило ей в голову. Ей стало легче. Она снова могла дышать.

И тут возник голландский посол, элегантный государственный муж, весь во фраке, и поцеловал ей руку. Как восхитительно! И чего она боялась?

А потом какое-то движение около нее, голос, звучащий в ушах… голос, вдребезги разбивший весь этот сверкающий фарс.

Ее отец.

Она отпрянула, опрокинув бокал Эдварда на его рубашку, но все, что она могла сделать, — это уставиться на человека, который стоял перед ней и улыбался.

— Какой сюрприз, Джейми! Вот уж кого я меньше всего ожидал здесь встретить.

— Отец! Я… Я…

— Она здесь со мной, мистер Пейтон. Я Эдвард Рокфорд, мы с вами встречались, но…

— О, я прекрасно вас помню, мистер Рокфорд. Мы встречались на Североевропейских торговых переговорах. Я не ошибаюсь?

— Да, вы правы.

Говоря это, Эдвард обнял Джейми за талию, а потом, сделав вид, что хочет взять новый бокал, встал между отцом и дочерью, как надежная защита.

Но Джейми казалось, что он стал прозрачным, как стекло. Призрак ее отца заполнил комнату, оставил в стороне Эдварда и остальных гостей, чтобы найти ее, наброситься на нее.

Когда ее отец переключил свое внимание на появившийся поднос с закусками, Эдвард наклонился к ней и прошептал:

— Не обращай внимания, Джейми. Он будет выглядеть глупо. Помни, ты всегда можешь поставить его на место.

Джеймс Пейтон погрузил свои зубы в маленький холмик икры, в то время как его холодные змеиные глаза бегали по лицу Джейми. Но слова его были обращены к мужчине, стоявшему рядом с его дочерью.

— Эдвард… Вы не возражаете, если я буду называть вас просто Эдвард?

— Безусловно нет, Джеймс.

— Хорошо, — улыбнулся отец Джейми. — Эдвард, как давно вы знаете мою дочь?

Джейми рассвирепела. Она стояла здесь, рядом, а он выказывал к ней не больше уважения, чем когда ей было десять лет. Быстро допив остатки шампанского, она протянула пустой бокал Эдварду.

— Ты не мог бы налить мне еще? Пожалуйста.

Эдвард чуть усмехнулся. Слегка кивнув, он отошел, а Джейми повернулась к отцу.

— Если ты хочешь узнать что-то обо мне, ты можешь, черт возьми, спросить у меня самой.

Он улыбнулся ей примирительной улыбкой, в которой сквозило его обычное высокомерие, и взглянул на подошедшего к ним Эдварда.

— Я только собирался сказать, что ты наконец-то проявила здравый смысл, моя дорогая. Этот молодой человек заслуживает того, чтобы иметь с ним дело. Он проницателен, дерзок… истинный представитель сильных мира сего. — Его взгляд снова устремился на нее. — Ты удивила меня, вот и все. Удивила и порадовала.

У нее неудержимо забилось сердце.

И тут он, небрежно пожав плечами, добавил:

— Ну конечно же, выбор твоего одеяния свидетельствует о том, что тебе, как всегда, изменяет savoir faire [2].

Джейми задохнулась. Комната закружилась, и она вместе с ней. Повернувшись, она бросилась к двери, задев одну пару, толкнув другую. Эдвард поймал ее уже в дверях.

— Успокойся. Уходи, Джейми, но только высоко подняв голову и не спеша. Все в порядке. Я здесь, с тобой.

Выйдя в вестибюль, она прислонилась к стене рядом с высоким фикусом в горшке. Ее руки дрожали, она часто моргала, чтобы сдержать слезы.

— Я так сожалею, Джейми. Я и понятия не имел…

— Ты не виноват. Все в порядке. Правда. Ты можешь возвращаться, а я возьму такси.

— Не говори глупостей.

— Нет, это ты не говори глупостей, — сказала она, облизывая пересохшие губы. — Речь идет о бизнесе. Это важно для тебя. Возвращайся туда и…