– Вроде как сегодня? – уточнил Андрес.

– Вот именно.

На горизонте замаячили контуры выступающих из воды клочков суши.

– Острова Лерен, – прокомментировал испанец. – Ты бывала на них?

– К сожалению, не приходилось.

– На одном из них находится тюрьма, где был заточен знаменитый узник в железной маске. Теперь сюда туристы толпами валят.

– Как ты думаешь, Беар идет к одному из островов?

– Сейчас увидим.

К моему великому сожалению, "Итака" даже не подумала замедлить ход. Палуба судна была пуста. Палящим лучам солнца Ив предпочел прохладу каюты.

– Надеюсь, он не собирается так нестись до самого Сан‑Тропеза, – недовольно сказал Андрес. – У меня только полбака бензина. Придется возвращаться на парусах.

– Пройди поближе к берегу, – попросила я, переводя бинокль на остров "Железной маски".

Здесь ничего не напоминало о царственном узнике, который, насколько я помнила, умер в Бастилии, а не на острове около Канн. Обычные палатки с сувенирами, стандартные пластиковые столики под широкими матерчатыми зонтами, за которыми лениво потягивали пиво разморенные жарой туристы.

Отвлекшись от "Итаки", я разглядывала в бинокль мрачные скалистые берега, чахлые пальмы с подрагивающими под легким бризом листьями и открытые террасы кафе. В калейдоскопе лиц одно мне показалось знакомым, и, вернув окуляры назад, я увидела длинный унылый нос, высокие залысины на лбу, зализанные назад волосы. Лицо Пьера Бриали покачивалось в такт движениям швертбота и упрямо норовило ускользнуть из поля зрения.

Невыразительные черты Пьера, волшебным образом преобразившись, казались на удивление живыми и одухотворенными. Его губы шевелились, что‑то говоря. Их уголки подрагивали, устремляясь вверх, открывая в усмешке белую полоску зубов.

Сместив бинокль чуть в сторону, я обнаружила источник вдохновения Пьера. У него, точнее, у нее, были длинные белокурые волосы, светло‑голубые глаза и узенькое, заостренное к подбородку личико.

"Лиса Алиса", – подумала я, тут же ассоциативно вспоминая фотографию из альбома, где Аглая позировала у фонтана на площади Массены. Мое внимание тогда привлекла блондинка на заднем плане, напоминающая хитрую сказочную лисичку. Зрительная памятью я никогда похвастаться не могла, но сейчас была готова дать голову на отсечение, что подружка Пьера была той самой блондинкой.

На всякий случай я решила как можно внимательнее рассмотреть спутницу Бриали, чтобы потом сравнить ее с фотографией.

"Лисичка" улыбнулась и подалась вперед. Рот Пьера властно накрыл ее губы. Поцелуй был долгим и умелым, если, конечно, выражение блаженства в голубых глазах блондинки не было притворным. Тонкие пальцы девушки скользнули в шевелюру Бриали, на изящном запястье сверкнул янтарный с золотом браслет.

"Вот и верь после этого мужчинам, – подумала я. – Интересно, Аглая догадывается о шалостях своего благоверного? Скорее всего, нет. Жены, как правило, обо всем узнают последними, тем более, что, погрузившись с головой в сражение с Беаром, Глаша уделяет супругу не слишком много внимания."

В любом случае я не собиралась просвещать Аглаю об эскападах Пьера, полагая, что в вопросе супружеской неверности блаженное неведение предпочтительнее горькой правды.

Следуя за "Итакой", швертбот обогнул остров, и я потеряла из вида влюбленную парочку.

– До Сан‑Тропеза мы точно не дотянем, – сказал Андрес. – Может, высадимся на берег, перекусим? Ты, вроде, собиралась обедать, а вместо этого зачем‑то погналась за Беаром. Не хватит ли впечатлений для писательского вдохновения?

– Ладно, давай пообедаем, только не здесь, – согласилась я, содрогнувшись при мысли, что мы можем случайно столкнуться с Пьером и его спутницей. – Остановимся у следующего острова, тем более, что "Итака" тоже идет в том направлении.

Без особой надежды я в последний раз навела бинокль на корму замедлившей ход яхты и даже присвистнула от удовольствия. Казалось, я вижу продолжение сцены в кафе на острове "Железной маски", с той лишь разницей, что блондинка, заключенная в объятия Беара, отличалась более плотным телосложением. Видимо, лауреат Гонкуровской премии придерживался принципа: "мужчина не собака, на кости не бросается".

Мысленно я позавидовала энергичности и многообразию интересов Ива: утром он наслаждался ласками златокудрого херувима, а несколько часов спустя вкушает прелести гетеросексуальной любви. Интересно, что у него запланировано на вечер? Групповушка с несовершеннолетними?

Их поцелуй тоже был долгим. Оторвавшись от пышнотелой нимфы, Беар отпустил ее и, что‑то сказав, спустился в каюту.

"Наверняка отправился за шампанским", – подумала я.

Вытянувшись на шезлонге, блондинка взяла со столика сумочку и извлекла из нее сверкнувший золотом портсигар. Сжав сигарету полными, ярко накрашенными губами, она щелкнула колесиком встроенной в корпус зажигалки и поднесла огонь к лицу.

"Было бы забавно, если бы она тоже курила "Беломор", – подумала я.

Это была сигарета.

Отложив портсигар в сторону, блондинка потянулась, томным кошачьим движением выпячивая грудь и закидывая руки за голову.

"Они что, все заканчивали один и тот же курс начинающей секс‑бомбы?" – удивилась я, припоминая, что точно так же вчера потягивалась Аглая.

Подобное совпадение не слишком меня удивило. Пару лет назад мне в руки попалась книга, посвященная невербальному воздействию на окружающих, где были перечислены жесты, пробуждающие интерес у противоположного пола. Одним из них было характерное забрасывание рук за голову. В подтексте движения лежала демонстрация мужчинам груди, на подсознательном уровне включающая их половые инстинкты.

Я даже немного потренировалась перед зеркалом, но вводить сей прием в арсенал привычных жестов все‑таки не стала, памятуя о своем специфическом "везении" на насильников. Зачем лишний раз искушать судьбу?

Отвлекшись на воспоминания, я не сразу сообразила, что с блондинкой происходит что‑то странное. Золотистая линия волос съехала чуть ли не к затылку, открыв зияющую черную дыру. Хотя нет, причем тут дыра! Это были волосы, гладко зачесанные черные волосы, прежде скрытые париком.

Ухватившись левой рукой за сползающую шевелюру, пальцами правой женщина в панике выдирала застрявшую в пружине шезлонга прядь. Она еще водворяла парик на место, когда из каюты с подносом в руках появился Ив.

Вскочив с шезлонга, его спутница что‑то сказала и скрылась в каюте. Судя по всему, она не была уверена, что парик хорошо сидит у нее на голове, и помчалась в туалет приводить себя в порядок.

Любопытно, почему она так боится, что Беар узнает, что она блондинка, а не брюнетка? Может, он западает только на светловолосых? У Игоря Костромина тоже золотые волосы.

Когда подружка Ива убегала с кормы, ее движения показались мне странно знакомыми. Эти полные крепкие икры… Черт!

Я замерла, не в силах поверить в невероятное.

Аглая! Это была она! Именно Аглая целовалась на яхте с человеком, которого она ненавидела всеми фибрами своей души и стремилась во что бы то ни стало уничтожить.

Здорово же она загримировалась. Полностью изменила черты лица. Если бы парик случайно не сполз, зацепившись за шезлонг, я бы в жизни ее не узнала, несмотря на знакомые жесты и портсигар, который я видела сегодня утром.

Что она там делает? Какую игру затеяла?

"В любом случае, добром это не кончится", – подумала я, терзаясь нехорошим предчувствием.

– Эй! Ты меня слышишь? Что там происходит? – моего плеча коснулась рука Андреса.

Я опустила бинокль и улыбнулась.

– Ничего особенного. Просто я немного задумалась.

– Детектив сочиняла?

– Нечто вроде этого, – кивнула я. – Ладно, причаливай к острову. Не знаю, как ты, а я умираю от голода.