Однако я не собиралась сообщать Глории о том, что она и мои родители почти соседи. Вряд ли это обстоятельство сблизило бы нас.

Глория взяла трубку после первого же гудка. Но, услышав, кто ее спрашивает, тут же пожалела, что подошла к телефону.

— Что?.. А чего вы мне звоните? Я… я ничегошеньки не знаю.

Голос Глории дрожал так, словно она находилась в эпицентре землетрясения.

Садовые Аллеи и в самом деле временами потряхивает, мне это известно от мамы. Иногда она звонит и рассказывает, как у них пол в гараже ходит ходуном.

Не многие люди за пределами Кентукки знают, что весь регион лежит на Новомадридском разломе. Я и сама об этом не ведала, пока некий горе-эксперт не предсказал неминуемое землетрясение. Все покупатели недвижимости принялись требовать страховку на случай стихийных бедствий.

Землетрясения так и не случилось. И я была уверена, что тремоло Глории не имеет никакого отношения к подвижкам почвы.

— Мисс Турман, приглашаю вас пообедать.

— О боже, боже, боже!

Можно подумать, я велела ей встретиться со мной на рассвете в глухом переулке и захватить с собой оружие.

— Не беспокойтесь, я не намерена ссориться с вами… — увещевала я собеседницу.

Но Глория не верила в мою искренность, как и я в ее.

— Знаю я вас, таких.

— Мисс Турман, честное слово, я всего лишь хочу кое-что выяснить.

— А… а если я не хочу?

— Что ж, в таком случае вам, очевидно, есть что скрывать и мне придется обратиться в полицию…

— Ох нет! — перебила Глория. Ее голос взмыл вверх на целую октаву. — Зачем нам полиция!

Очевидно, эта дама любила общаться с копами не больше меня.

— Тогда встретимся. Не вынуждайте меня раскрывать перед полицейскими ваши маленькие секреты.

Разумеется, я блефовала. Сейчас мне не удалось бы убедить Рида и Констелло даже в том, что небо голубое. Но Глория об этом не догадывалась.

— О боже, боже, боже, — опять завела она любимую песню. Когда причитания смолкли, я испугалась, не грохнулась ли бедняжка в обморок. — Ладно, если я и соглашусь встретиться с вами, то только в очень людном месте. Вроде ресторана или… автовокзала. Я не какая-нибудь дурочка.

Отлично. Глория желает пообедать на автовокзале и при этом утверждает, что она не дурочка? В принципе я ем все, но когда последний раз заскочила перекусить на автовокзал, мне почудилось, что там кормят исключительно остатками комплексных обедов, которые подают в самолетах.

— И в одиночку я к вам не приду. Нетушки.

До сих пор я думала, что моя собеседница нервничает потому, что ей неловко беседовать с человеком, против которого Бартлет при ее пособничестве затевал мошенничество. Но теперь я сообразила: Глория не просто нервничает. Она боится. Меня. Дамочка искренне полагает, что я нацелилась убрать всех, кто вставлял мне палки в колеса. Начав, разумеется, с главного зачинщика — самого Бартлета.

— Одна я никуда не пойду! — повторила Глория. — И не думайте мечтать!

Наверное, Бонни и Клайду было легче устроить званый обед, чем мне сейчас.

— Мы будем не одни. Не возражаете, если я приведу моего близкого друга? — Я глянула на Матиаса. Он ведь признал меня во всеуслышание своей зазнобой. Долг платежом красен.

— Прихватите своего хахаля? — уточнила Глория и умолкла, видимо соображая, смогу ли я убить ее на глазах парня, с которым у меня интрижка. Но к однозначному выводу так и не пришла. — Я… не знаю.

Ладно, положим, мне она не доверяет. Но неужто эта трусиха думает, что Матиас станет спокойно наблюдать, как я ее расстреливаю? Где Глория нахваталась подобных представлений? На каких задворках жизни?

— Мой друг — профессор колледжа. Он преподает в Кентуккийской школе искусств.

— Ах, он профессор! — В голосе моей собеседницы послышалось облегчение. Очевидно, по ее мнению, для риэлтора убить — раз плюнуть, зато университетской профессуре положено держать себя в рамках. — Ладно, тогда вроде все нормально. Встречусь с вами, ежели ваш профессор явится. И в ресторане, где полно народу.

Ближайший ресторан из тех, что я вспомнила и где всегда было битком набито, принадлежал Джеку Муллу и находился на Бардстон-роуд.

Это заведение пользовалось популярностью по двум причинам: оно было небольшим и там отменно кормили. Сидя в главном зале, вы видели всех и были на виду. Отличное место, для того чтобы людей посмотреть и себя показать.

Мне определенно хотелось себя показать. И не кому-нибудь, а Глории. И как можно скорее.

— Значит, с профессором, да? — Невероятно, но голос моей собеседницы опять задрожал.

Мне пришлось дважды заверить ее, что Матиас самый настоящий профессор и обязательно придет. Наконец встреча была назначена.

Положив трубку, я перевела дух. То-то, наверное, забавно делить трапезу с человеком, который считает тебя убийцей.

А что Матиас? Я незаметно глянула на него.

О черт. Похоже, за обедом не одна Глория станет смотреть на меня волком.

Интересно, полезет ли мне кусок в горло в такой компании?

Глава 11

Прежде я никогда не встречалась с Глорией Турман. Но по телефону она заверила, что узнает меня без труда, поскольку видела где-то раньше. И на этот раз — по-видимому, для разнообразия — Глория сказала правду. Стоило нам с Матиасом усесться за столик, как в ресторан Джека Мулла вошла полная рыжая женщина. Нервно оглядев зал, она немедленно вычислила меня и моего спутника и неторопливо двинулась в нашем направлении, отбивая что-то вроде марша высокими каблуками по черно-белым плиткам пола.

При этом выражение лица у нее было в точности как у человека, который направляется к дантисту. Сверлить коренной зуб.

— Ну вот и я, — оповестила мисс Турман таким тоном, словно ожидала награды за свое появление.

Очевидно, Глории подсказали в свое время, что рыжим очень идет зеленый цвет. Ее платье-костюм, колготки и туфли-лодочки — все было ядовито-зеленым. Как и сумочка, серьги в ушах и тени на веках, наложенные аж до самых бровей.

Я в изумлении уставилась на нее. Глория Турман походила на пожилую лягушку-великаншу.

К волосам она прицепила зеленый бантик. Казалось, будто над ее правым ухом уселась бабочка, приняв рыжую шевелюру дамы за огромный цветок. Бантик был пришпилен не очень крепко, и стоило Глории пошевелить головой, как «бабочка» начинала махать крылышками.

Матиас при появлении мисс Турман встал.

Она искоса глянула на него.

— Так вы тот самый профессор? — И, повернувшись ко мне, добавила: — Чтой-то он не больно похож на ученого.

Я промолчала. А что я должна была ответить? Мистер Кросс маскируется?

Матиас был одет как обычно: в видавшие виды ковбойские сапоги, потертые джинсы и синюю рубашку с засученными рукавами. Видимо, Глория ожидала увидеть джентльмена в двубортном черном костюме, гетрах и со скрипкой под мышкой.

— Я Матиас Кросс. Рад познакомиться. — Он протянул руку.

Поскольку мой друг представился по всем правилам этикета, Глория решила, что он все-таки тянет на профессора. Она даже слегка зарделась, пожимая его руку.

— Зовите меня по имени, — кокетливо пробормотала она.

При этом смотрела Глория исключительно на Матиаса. И в течение всей нашей беседы едва удостоила меня взглядом. Видимо, полагала, что смотреть в глаза хладнокровной убийце рискованно. А вдруг я ее загипнотизирую, как кобра, которая перед тем, как напасть, завораживает свою жертву.

У нашего столика стояло два свободных стула, один рядом с Матиасом, другой рядом со мной. Угадайте, какой выбрала Глория. Сев, она придвинулась поближе к моему приятелю. В случае, если я рассвирепею, она бросится искать защиты у соседа.

— А я здесь никогда и не бывала, — заметила она, оглядывая ресторан. — Ой, да тут интересно.

Голые белые стены заведения Джека Мулла украшали черно-белые фотографии в рамочках. На снимках был запечатлен центр Луисвиля во время знаменитого потопа 1973 года и лично Джек Мулл, пожимавший руку людям вроде боксера Роки Грациано и выпускников местных колледжей. Фотографии были действительно интересными, но Глория таращилась на них так, словно в жизни не видела ничего более захватывающего.