Сейчас Хитоми сидела за рулем, рядом с ней дремал мрачный охранник с толстыми негритянскими губами, которые очень нелепо смотрелись на азиатском лице, а Маруся раскинулась на заднем сидении и пыталась следить за дорогой по телефонному навигатору.
— Нам надо сделать тебя красивой! — неожиданно сказала Хитоми и тут же свернула с главной дороги.
— А что, так некрасиво? — устало спросила Маруся, пригладив волосы.
На самом деле вид у нее был еще тот. Усталая, разбитая, собравшаяся за пять минут. Да и что уж там... с зареванными глазами.
— Не буду спрашивать, что случилось, — одновременно корректно и строго сказала Хитоми.
— И не спрашивай, — отозвалась Маруся.
— Там будет пресса. Много прессы. Много фотографий на всех сайтах...
— Хорошо...
— Ты должна быть свежей и красивой.
— Хорошо... — повторила Маруся и закрыла лицо руками.
— Нужно будет много улыбаться.
— Угу... — промычала Маруся, не убирая рук.
— Я могу отвезти тебя к доктору, он сделает укол и тебе на какое-то время не будет грустно... — словно размышляя вслух, сказала Хитоми, — но потом тебе станет так грустно... Потом ты даже можешь убить себя.
— Как мило. Можно я попробую своими силами? — наконец очнулась Маруся.
Хитоми быстро обернулась, взглянула Марусе в лицо и сокрушенно покачала головой, цокая языком.
— Очень плохие глаза и волосы. Очень плохо...
Машина резко затормозила перед красочной витриной салона. Охранник вздрогнул, всхрапнул, откинул голову и продолжил свой беспокойный сон.
Пока над ней колдовали сразу двое юношей в блестящих золотистых костюмах, более подходящих эстрадному дуэту, чем модным стилистам, Маруся пыталась уснуть. Но сон не шел, а вместо него в голову лезли самые неприятные мысли. Противно ныла совесть, словно Маруся была виновата в чем-то поистине ужасном и непростительном. Душила обида, ломала злость, давил страх... Марусе казалось, что она стала вялой и сморщенной, как древняя старушка. Она проклинала себя за то, как поступила с Юки, за то, что не удержалась с расспросами, не подумав, что наступает на больную мозоль... Почему она не сделала вид, будто ничего не заметила? Зачем нужно было устраивать этот допрос? Ведь ей действительно было плевать на предметы... ей нужен был Юки. Ей нравился Юки. Ей нравилось, то, что он, кажется, простил ее. Что между ними возникло какое-то прекрасное чувство... Она вспоминала его лицо и смех, и светящиеся глаза... Что если он не вернется? Как извиниться? Как поговорить с ним еще? Как найти его, если у нее не было ни его адреса, ни телефона. Она даже не знала, кто он на самом деле.
— Откройте, пожалуйста, глаза, — тонким голосом попросил один из парней, — Посмотрите вверх!
Маруся закатила глаза и почувствовала тонкую кисточку, скользнувшую по нижнему веку.
— Не хотите ли кофе? — тут же подбежал второй парень.
— Нет... спасибо.
— Ярче или так хорошо? — спросил первый, отойдя в сторону и оценивая результат.
Маруся посмотрелась в зеркало...
— Так хоро...
— Чуть ярче, — командным тоном перебила ее Хитоми. — И добавьте румянец, она бледная, как смерть!
Маруся посмотрела на Хитоми, не скрывая злости.
— Ты пытаешься сделать из меня матрешку?
— Кофе хочешь? — строго спросила помощница и нахмурила короткие бровки.
— Я же сказала, нет!
— Принесите кофе! — крикнула Хитоми.
— Ну что ты за человек? — вспылила Маруся.
— Ого, ты злишься! — удовлетворенно заулыбалась Хитоми, — Это очень хорошо. Мне не нравится, когда ты как овощ. Злость — это хорошо! Разгоняет кровь...
— Ты доиграешься... — пригрозила Маруся.
— У тебя даже румянец появился, — еще более радостно улыбнулась Хитоми и закивала головой, как болванчик. — Очень хорошо!
Какой-то мальчишка принес кофе и склонился, протягивая Марусе чашку. Маруся вежливо взяла ее и отставила в сторону.
— Мне совсем не нравятся ее волосы, — опять наморщила нос Хитоми, — сделайте гладко!
— Но я ненавижу гладкие прически! — возмутилась Маруся.
— И еще она очень плохо одета, — продолжала Хитоми, словно не обращая никакого внимания на свою юную начальницу. — Ее ведь будут показывать по телевизору! Там будет очень много фотографов! — важно продолжила она и все стоящие в зале уважительно закивали.
— Тебе хоть что-то во мне нравится?
Хитоми на секунду задумалась, потом приложила ладошку к губам и захихикала.
Маруся вздохнула.
— Закройте, пожалуйста, глаза... — снова попросил парень в белом.
— Хочу что-то современное, с элементами кимоно, — услышала Маруся голос Хитоми, — Это будет знак проявления уважения к нашей великой культуре. Желательно желтое. Я так люблю желтый цвет!
Желтого кимоно не отыскалось, поэтому Хитоми благодушно согласилась на нежно розовое, зачем-то заставив полностью изменить уже готовый макияж и прическу. В зеркальном отражении Маруся увидела совершенно незнакомого ей человека. Это была изможденная девушка, почему-то еще более худая, чем прежде. Платье красиво обрисовывало линию плеч, подобно традиционному костюму, запахивалось на груди и перехватывалось широким поясом. Лицо стало еще более белым и, на его фоне заметными пятнами выступал искусственный румянец и темные брови. Глаза, подчеркнутые стрелками приобрели азиатский разрез, четко очерченные губы цвета фуксии сделали рот аккуратным и маленьким, а зачесанные назад русые волосы казались неестественно светлыми. Это была очень красивая обесцвеченная японка с обложки модного журнала, в которой при всем желании невозможно было узнать пятнадцатилетнюю оторву из Москвы.
— Это просто ужасно... — еле слышно сказала Маруся, стараясь никого не обидеть.
— Ты выглядишь, как принцесса! — восхищенно проворковала Хитоми, приложив обе ручки к груди и восторженно вскинув бровки.
В кои-то веки Марусе было совершенно наплевать на то, как она выглядит. Лишь бы только все поскорее закончилось.
Когда машина остановилась у здания мэрии, Хитоми все еще продолжала свою утомительную лекцию по этикету.
— Палочки в рис не втыкай!
— Я помню...
— И не рисуй ими на столе, как в тот раз.
— Мне просто было скучно...
— Сейчас будет не веселей.
— Хорошо...
— И не смотри в глаза, как ты любишь.
— У нас принято смотреть в глаза.
— Но не так, как это делаешь ты!
Маруся отмахнулась и открыла дверцу машины, но тут же захлопнула, испугавшись толпы фотографов.
— Не говори с ним про политику, — не обращая внимания на папарацци, продолжила инструктировать Хитоми.
— Я помню...
— Он любит гольф! — внезапно воскликнула Хитоми, как будто вспомнила что-то очень важное.
— Я ничего не смыслю в гольфе, — устало пробурчала Маруся.
— Просто скажи, что ты его любишь.
— Кого его, — не поняла Маруся и на ее лице отразилась гримаса, словно она сморщилась от зубной боли.
— Гольф!
Маруся закатила глаза и мучительно застонала.
— Не надо громко смеяться.
— А что, похоже, что я смеюсь?
— Не сейчас. За столом. И хмуриться тоже не надо.
— Я постараюсь.
— Много не болтай, это не прилично.
— Я все прекрасно знаю!
— И не молчи, чтобы не было долгих пауз.
— Да, да, да, да, да...
— Ну что ты сидишь, как пень! — закричала Хитоми на охранника, и тот пулей вылетел из машины.
Убедившись, что он оттеснил людей, Хитоми достала зеркальце и быстро накрасила губы.
— Никаких объятий. Просто кивни ему и пожми руку, если он протянет ее первый.
Маруся поправила пояс на платье, вдохнула полной грудью и решительно вышла из машины.
— Мисс Гумилева! Мисс Гумилева! — кричали фотографы со всех сторон.
Скоро Юки увидит ее в новостях — глупую избалованную девчонку, раскрашенную как куклу, с фальшивой улыбкой на лице... и что он подумает? Подумает, что правильно он ее бросил.
Хитоми больно ткнула острым пальчиком между лопаток.
— Улыбайся!
Маруся растянула губы в улыбке и приветственно подняла руку.