— Болтовня! — решительно возразил реалист Алан. — Правда, говорит она красиво и вполне убедительно, и тем не менее несет полную чушь.

— По-моему, она имеет право верить во все, что хочет, — сказала Джил Армитидж. — Но если и в самом деле она общается с неведомыми нам силами, я предпочла бы и дальше ничего о них не знать. В такие дела не стоит вмешиваться.

— Вот именно! — поддержал ее Том Барнетт. — Влияние подобных идей на людей с нестойким рассудком может оказаться пагубным. Помню случаи, когда пациентов хитростью вовлекали во всякие секты, после чего они полностью съезжали с катушек. Уинн, а можно еще капельку вашего домашнего винца? Оно просто превосходно!

— Вот персиковый ликер. — Уинн откупорила новую бутылку. — Я сделала его в первый раз, буду рада узнать ваше мнение.

Ей со всех сторон протягивали бокалы, все охотно выразили желание тоже высказать свое мнение. Скоро о сверхъестественных силах забыли; отовсюду слышалось:

— Чудесно! Непременно расскажите, как вы его делаете. (Джил.)

— Если честно, на мой вкус сладковато, но очень приятно. (Алан.)

— Чтоб мне лопнуть, ну и крепкое же! (Рори.)

— Бедный Кевин! — вздохнула Уинн, возвращаясь к предыдущей теме. — Мередит, а ведь он вам верно сказал. Мы все догадывались, что жизнь у парня была собачья.

— Я ничего не знал, — поспешил ввернуть Том Барнетт.

— Это потому, что вы живете у нас недавно и никогда не имели дела с Берри, — ответил Рори, осушив свой бокал. — Но Уинн права. Правда, я не знал, что все было так плохо с самого начала. Когда Кевин был маленький, я почти не видел его… Впрочем, это все отговорки. Я ведь знал, что Эрни избивает Кевина. Надо было догадаться: раз он бьет взрослого парня, значит, наверняка бил и маленького… Я знал, что он действительно лупит беднягу почем зря. Он всегда шатался по деревне то с синяком, то с рассеченной губой. И потом, по Эрни видно было, что он из таких, из головорезов. Он мне никогда не нравился. Ну а Кевин… По-моему, все мы просто закрывали глаза на то, что с ним происходит. Увидев его на улице, спешили отвернуться. Но мне, как, думаю, и остальным, делалось не по себе. Показательно и то, что его всегда называли «парень Берри» и очень редко — по имени… Всеобщее равнодушие ожесточило парня, очерствило его. На наших глазах он утрачивал человеческий облик, но никто не думал о том, что здесь совершается преступление. «Парень Берри» — все равно что «грузовик Берри» или «вещь Берри». Называя его так, мы успокаивали свою совесть. — Рори посмотрел в бокал. — Бывало, я утешал себя тем, что думал: раз парню так плохо живется, почему он не уйдет от Эрни? Он ведь был уже совершеннолетний и имел право жить отдельно…

— Он не мог уйти, — решительно возразил Том Барнетт. — Человек, с которым всю жизнь обращались как со скотиной, не может освободиться самостоятельно. Если и была у Кевина какая-то уверенность в себе, он давно ее утратил. Он привык к дурному обращению; те люди, которых с детства бьют и обижают, становятся зависимыми от своего обидчика. И чтобы такой человек, как Кевин, решился отомстить, требуется какая-то решительная перемена в его жизненных обстоятельствах. Парень нашел убитого Эрни под каштаном, и в нем всколыхнулась давно сдерживаемая ненависть и жажда мести. Если бы Эрни не убили, все могло бы продолжаться до бесконечности.

— Верно, — вздохнул Рори. — Кевин не мог уйти от Эрни, несмотря на то что Оливия завещала ему небольшую сумму. Как по-вашему, может, она именно для этого подарила ему деньги — чтобы парень наконец зажил своей жизнью? Старушка хотела подтолкнуть Кевина к свободе? Если так, она просчиталась. Эрни стоило только потребовать, и парень безропотно отдал ему деньги. В душе у него все клокотало, но сил на то, чтобы возразить, не нашлось. Несчастный паршивец испортил мою машину, но, откровенно говоря, мне трудно его обвинять. Он всех нас ненавидел, и причина для ненависти у него была вполне достаточная.

— При чем же здесь Оливия? — возразила Уинн. — Не надо ему было травить пони. Надеюсь, он в самом деле не сталкивал ее с лестницы.

Она украдкой покосилась на Маркби. Алан прочел в ее глазах мольбу: скажи, скажи, что Оливию убил не Кевин!

— Он утверждает, что не толкал ее, — сказал Маркби. — Никто не может доказать обратного. Я тоже не думаю, что он убил старушку, что бы там ни случилось.

Уинн вздохнула с облегчением, но Маркби почти сразу же нарушил вновь обретенный покой, добавив:

— Зато повод столкнуть ее имелся у Джанин, если она знала о том, что ей кое-что достанется по завещанию. Правда, сейчас мы вступаем в область догадок; доказать что-либо будет трудно.

— Конечно нет! — возразила Уинн и покачала головой; на стол из растрепанного пучка упала шпилька. — Оливия оставила Джанин совсем небольшую сумму. Работая у Оливии, она получала гораздо больше. Правда, никто бы не подумал, что Эрни убила именно она…

Все присутствующие дружно согласились с ней.

Маркби кивнул:

— Да, Берри действительно убила Джанин Катто. Полиции ничего не стоило подловить ее на противоречиях в рассказе о якобы приходящем приятеле, который подбил ей глаз. После обыска в ее доме нашелся и нож, которым она совершила убийство; он лежал в ящике на кухне. Джанин вымыла его, но нож старый; между лезвием и рукояткой есть отверстие. Туда тоже попала кровь, и вот ее-то она не заметила. Что же касается того, как и почему… — Маркби ссутулил плечи. — Джанин очень нуждалась в деньгах. Она убирала у Оливии, не чуралась никакой другой работы, но в деревушке вроде Парслоу-Сент-Джон не так много возможностей сколотить состояние честным трудом. Разумеется, есть и другие способы подзаработать. В Парслоу-Сент-Джон Джанин считалась девушкой легкого поведения. К ней частенько захаживал и Эрни; он был одним из ее постоянных клиентов. В проституции, как и в любом другом ремесле, преобладают рыночные отношения. Парслоу — не центр вселенной, и за свои услуги Джанин требовала весьма скромную плату. Но все доходы помогали ей сводить концы с концами. Кстати, Мередит одно время думала, как, наверное, и многие… Так вот, Берри — не отец ее мальчиков. По-моему, лучше сразу расставить все точки над «i». Отца разыскали; он живет в двухстах милях отсюда. Он не видел детей с тех пор, как они были совсем маленькими. Джанин не получала от него ни гроша на их содержание. Отец предоставил заботу о детях Джанин… Потом умерла Оливия. Согласен, у Джанин почти не было повода убивать Оливию — пусть даже она и знала, что по завещанию ей кое-что перепадет. Смерть Оливии стала для нее серьезным ударом. Она потеряла источник постоянного дохода. Оливия оставила ей двести фунтов — такую же сумму, как Эрни и Кевину. Деньги Кевина Эрни сразу же прикарманил и добавил к своим. Он завел себе новую пассию в Лонг-Уикеме, о чем Кевин знал, и тратил почти все на развлечения с новой подружкой. Эрни забыл об одном: Джанин тоже родом из Лонг-Уикема. Ее мать до сих пор живет там и держит Джанин в курсе всех тамошних событий. Она услышала, что Эрни навещает кого-то из местных жительниц и тратит деньги на пабы и на поездки в город. Его новая пассия щеголяет по деревне в новых платьях, обвешанная дешевыми украшениями. Джанин пришла в ярость. Когда у Эрни бывало туго с деньгами, он ходил развлекаться к ней почти даром. Джанин считала, что, разбогатев, Эрни обязан поддержать ее. Чем она хуже его подружки из Лонг-Уикема? Выходит, пока у Эрни водятся денежки, он ходит к другой, а когда средства закончатся, он пойдет к Джанин за дешевым утешением? Рискну предположить, ни одной женщине не понравится, что ее считают дешевкой!

— Вступаете на опасную почву, старина, — предостерег его Рори.

— Берегитесь! — вскричала его жена.

— В тот роковой день, — торопливо продолжал Маркби, — Джанин рано утром отправилась в «Грачи», чтобы открыть окна и проветрить дом. Сверху, со второго этажа, она увидела, что к загону идет Эрни. Накануне он всю ночь веселился с новой пассией, к утру выдохся и мучился от похмелья. Он пришел в хорошо известный ему тихий уголок и устроился вздремнуть под старым каштаном. И вдруг откуда ни возьмись появляется Джанин и начинает попрекать его. Эрни не любил попусту болтать языком. Он замахнулся и дал ей в глаз. Джанин убежала домой, исполненная еще большей ярости и жажды мести. В полдень она вернулась, чтобы, по ее словам, снова закрыть все окна. Она боялась, что Эрни по-прежнему там и для самозащиты — по крайней мере, так она говорит — захватила с собой остро наточенный кухонный нож. Она подкралась к загону — посмотреть, там ли еще Эрни, и увидела, что он мирно спит под деревом. «Спал как убитый» — вот ее точные слова. Джанин уверяет: она понятия не имеет, что вдруг на нее нашло. Она достала нож и…