Максим внимательно посмотрел на нее.

— Пойдем, — потянула его за руку девушка. Его взгляд напомнил Наташе то время, когда она отчаянно добивалась его внимания. Но в отличие от того времени, сейчас он ответил ей:

— С тобой я пойду куда угодно!

Танцы, алкоголь, конкурсы, чьи-то выступления… Все растворялось, как сон, в омуте ее размышлений. Вечер только начался, а столько событий уже произошло… Максим, казалось, проверял на Наташе все свои навыки обольщения. Такого его поведения девушка не видела никогда. Поняла, что перед ним не устоит ни одна женщина. На самом деле, ни одна! Даже такая упрямая, как Наташа. И Наташа чувствовала, что ее сопротивление скоро погаснет.

Быстрые танцы ни он, ни она не танцевали. В такие моменты оставались за столиком одни. Наташе казалось, что она испытывает некоторую неловкость, но Максим лихо разрушал это мнение.

Он забыл предупредить, что некоторые композиции из ее школьного диска ди-джей взял на вооружение. Но Наташа и сама поняла это, когда в одной из мелодий узнала микс собственной песни. Это было очень неожиданно для нее. Когда-то «Хартбиты», оставшись после репетиции без Тамары Владимировны, в шутку записали импровизированную песенку — довольно похабную. Каково же было Наташино удивление, когда после одной из известных мелодий под гладкое вступление прозвучала фраза, сказанная когда-то Наташиным голосом, шаловливо глубоким и сексуальным: «Расстегните ремни… Мы отправляемся… в полет!»

— Макс, что это? — перебив его речь о чем-то, воскликнула девушка.

Он улыбнулся:

— Интересная вещь получилась. Ты послушай.

Мелодия была незнакомая и приятная — танцевальная. Из той неприличной песенки ди-джей взял только несколько фраз, и они повторялись время от времени. К вокалу было добавлено эхо, и сквозь ритм звучало эротично: «Я… твоя… минутная слабость…» и «Закрой… глаза… мы улетаем…». Еще ди-джей использовал вздохи и стоны, которые Наташа распевала на все лады. Когда в завершении мелодии после резкого обрыва музыки раздалось ее сексуальное с придыханием «а-а-а!», Макс признался:

— Знаешь, я был поражен, когда в первый раз услышал это на диске в твоем исполнении.

— Могу себе представить! — стыдливо улыбнулась девушка.

— Еще было такое чувство, что у меня что-то отобрали.

— Но ведь ты слышишь примерно то же самое каждый раз, когда мы занимаемся любовью.

— Да, и я всегда наивно полагал, что слышу только я!

Зазвучала медленная композиция группы «Enigma», и Максим осторожно взял в руки ее ладошку.

— Потанцуешь со мной? — спросил у нее так неуверенно, что Наташа, не раздумывая, согласилась.

Вывел ее на танцпол. Обнял за талию, прижал к себе сильной рукой и посмотрел в глаза (или даже глубже), так, что Наташе вдруг вспомнилось, как отчаянно они наслаждались друг другом несколько дней назад… Конечно, в этом и заключался его расчет. Как он это делает, ведь это просто взгляд?!

Покачивались под музыку и держали друг друга за руку. Наташе не хотелось больше встречаться с его глазами: иначе боялась не устоять. Тамара Владимировна не раз говорила, что музыка может изменить многое. Бесценны три-четыре минуты, когда в дискотечном полумраке не видишь никого, кроме человека, с которым танцуешь. Закрыть глаза, чтобы не видеть его и не поддаваться соблазну, но попасть в ловушку: ощущение, когда партнер ведет тебя, когда ты доверяешь ему контроль над своими движениями — это посильнее любого взгляда! Это провал, это головокружение — хочется прижаться к нему крепче, чтобы почувствовать надежную опору…

Максим положил Наташину ладошку себе на грудь и обнял девушку обеими руками. Наташа приоткрыла глаза и попала взглядом на вырез его воротника. Прикоснулась к его коже подушечками пальцев, скользнула под рубашку… Это ошеломляюще странное ощущение: как будто делаешь то, чего нельзя. Его сердце бьется в ее руках. Во всех смыслах.

«Мы не сможем быть просто друзьями, потому что между нами уже что-то большее…». Девятый класс. Тогда он официально признал ее своей девушкой… Что за чушь?! Разве любовь начинается с формальной договоренности?! Их первый поцелуй в «Мельнице»… Жаль, что он так быстро закончился — Наташа даже не успела запечатлеть его в своей памяти.

Ласково поцеловала ямочку у основания его шеи: приятно чувствовать губами пульс — быстрый и сильный. Приятно слышать и ощущать его непослушно частое дыхание. Посмотрела чуть выше — все-таки встретилась с его глазами…

За несколько секунд взглядом можно сказать гораздо больше, чем за долгие часы беседы на словах! Любимый. Целуй. Я не против. Я этого хочу.

Обещал не торопить ее. Обещал дать время снова привыкнуть к нему. Обещал не склонять ее к эротике, как бы сам ни хотел этого! Все, что она от души высказала ему в кабинете — такие переживания — серьезное препятствие. Пусть сама решает, когда можно перестать держать его на расстоянии.

Он издевается? Дразнит ее? Какую тактику сведения ее с ума он выбрал на этот раз? Ведь понятно, что они хотят одного и того же. Наташа неотрывно смотрела ему в глаза. Помоги же мне! Помоги мне забыть обо всем на свете. Ведь ты это умеешь!

Наклонился к ней. Для проверки коснулся носом ее щеки. Потом слегка поцеловал в губы, внимательно наблюдая за ее реакцией. Заметил, что все еще звучит «Enigma», а они остановились. Поцеловал крепче. Если бы ей это не нравилось, она бы отстранилась и не позволяла. Каждое движение может оказаться лишним и все испортить. Как определить, что можно, а чего нельзя? Медленно провел языком по ее верхней губе, аккуратно нырнул чуть глубже…

Что этот язык делал с другой женщиной? С десятками или сотнями других женщин? Это неважно. Важно только то, что этот язык делает с ней, с Наташей. Ну почему, почему ей так нравится, как он целуется?! Что это за предательская вспышка возбуждения?! Он сам приучил ее прислушиваться к своим ощущениям и отдаваться эмоциям, и теперь он использует это в своих интересах! Переползла пальчиками на его шею и снова закрыла глаза…

Хорошо, что они сумели пережить время, когда все вокруг упрекали его в том, что он встречается с несовершеннолетней девочкой. Хорошо, что она не подчинилась своим родителям и не прекратила с ним отношений. Теперь они на одной волне. Они оба достаточно взрослые, чтобы не бросаться в глаза окружающим.

И чтобы понять друг друга без слов.

Взяла его за руку и повела из зала. Вышли в коридор и остановились возле кабинета.

— Дай ключ, — попросила Наталья.

— Что-то я боюсь заходить туда с тобой, — предупредительно напомнил ей о недавней истерике.

— А остаться со мной здесь не боишься? — спросила девушка, прижавшись к нему бедрами, расстегивая пуговицу за пуговицей на рубашке и целуя все ниже и ниже, вслед за каждой пуговичкой.

Это ведь коридор. Они здесь не одни. Максим посмотрел влево — на охранников. Саша нервно отвернулся, сделав вид, что ничего не происходит. Максим молча отдал девушке ключи, и через секунду парочка исчезла за дверью.

Свет включать не стали. Только уличный фонарь, пробиваясь сквозь алюминиевые жалюзи, оставлял на стене орнамент горизонтальных полосок. Накинулись друг на друга с такой страстью, словно не занимались сексом с самого дня знакомства при прочих неизменных условиях. Наташа сорвала с него уже расстегнутую рубашку и куда-то выкинула ее. Совершенно не возражала и против его действий. Он вел себя потрясающе смело, хотя готов был остановиться по первому ее требованию. Целовал ее в губы качественно, не так, словно это необходимая и досадная прелюдия, а так, будто это величайшее наслаждение в мире. И медленно, словно издеваясь, расплетал шнуровку на ее груди. Наташа чувствовала, как ослабевает корсет, и с каждой петелькой точно так же слабеет ее упрямая память. С нетерпением ждала момента, когда Максим, наконец, снимет с нее блузку. Но он остановился на последней, самой верхней, петле. Пробрался под кофточку и начал нежно ласкать руками Наташину грудь. Девушка постанывала, сбивчиво дышала и чувствовала, что испытывает к нему самое примитивное желание. Похоть. Такую простую животную потребность, не ограниченную ни нравственными рамками, ни личными обидами… Максим всегда любил дразнить ее, доводить до исступления, — и это давало потрясающий результат! Засасывала его губы, язык и очень хотела, чтобы Максим взял всю инициативу на себя, может быть, даже проявил грубость. Кофточку с нее он снял, но вот ничего больше Наташа так и не дождалась.