Дон Мигель повернулся было к ней, чтобы возразить, но Моська стремительно возвращалась, откинув назад уши и хвост и вытянувшись в струнку.

— Как хорошо бежит! — отметил ослик.

Адель уже вообразила себе тысячу ужасов, но собачка остановилась и доложила, виляя хвостом-опахалом.

— Там две женщины. Одна — пожилая, а другая — молодая. Это мать с дочерью.

— Кто же они такие? — спросила Адель.

Моська уселась на землю, осмотрела передние лапы, обнюхала свой хвост, задумчиво склонила голову набок, а затем заявила:

— Не знаю, что и сказать. Мать по виду нормальная, да и дочь с первого раза никак не распознаешь, но что-то странное в ней есть, особенно в младшей. Мать, похоже, чего-то боится, а дочь всё молчит.

— Может, немая? — предположил Франк.

Моська покусала шерсть на боку, полизала её и подумала.

— Нет, не думаю, что она немая, но… Я не чувствую, что от них исходит опасность, но мне в их обществе неуютно и тревожно, словно они знают что-то, чего я знать не могу.

— Может, это злые волшебницы, — проговорил рыцарь, и глаза его загорелись. — Я победил четырёх злых волшебников, но ни разу не сражался с волшебницами, а с ними вести борьбу труднее.

— Непохоже, что это волшебницы, хотя здесь и пахнет бесовщиной.

— Так где же они? — не выдержал ослик.

— Там.

Моська поднялась на задние лапы, посмотрела в ту сторону, откуда прибежала, но ничего не разглядела.

— Не видно. Вопрос в том, будем ли мы к ним присоединяться.

— А как думаешь ты? — спросил молчавший до этого конь. — Они опасны? Стоит ли идти вместе с ними?

— Не люблю ничего непонятного, а так… — она облизнулась и задумчиво склонила голову набок.

— По-моему, нам ничего другого не остаётся, — сказал рыцарь, — ведь мы идём рядом.

— Безопаснее идти вместе, — сообщил Серый. — Когда враг на глазах…

— Это не враги, — возразила Моська.

— Тогда в чём же дело? — не понял Франк.

— Они странные, — стояла на своём Моська.

— Что же ты предлагаешь? — поинтересовалась Адель.

Мордочка собачки стала очень хитрой.

— Мы можем идти отдельно некоторое время, а я за ними понаблюдаю.

Адель знала, что одни из встреченных ею существ могут оказаться врагами, другие — друзьями, а третьим до неё не будет никакого дела. Опасно обрести врагов, но и потерять возможных друзей будет досадно. А если рассудить, то враг сам будет искать с ней встреч, так что идти неподалёку от странных женщин, не присоединяясь к ним, не имеет смысла.

— Давайте присоединимся к ним, — сказала она, — а там будь что будет.

— Конечно! — обрадовался Франк. — А если младшая окажется немой или хотя бы молчаливой, то нам же лучше. Она не будет трещать…

— Франк! — прервала его девушка. — Ты слишком груб. Надеюсь, ты не будешь повторять такие глупости при этих женщинах.

— Очень они мне нужны! Вот если бы они оказались колдуньями… А вдруг они такие же, как та ваша старушенция в горах? Она неплохо поработала по части пакостничанья.

Адель хотела было оборвать расходившегося мальчишку, но сказала только:

— Поживём — увидим.

— Я тоже думаю, что нам следует присоединиться к этим женщинам, — согласился дон Мигель. — Если они замышляют недоброе, то я разрушу их козни, а если нуждаются в защите, мой рыцарский долг — защитить их.

— Мы сделаем или то или другое, — подхватил Сверчок.

— Во славу дамы моего сердца, прекрасной Адели, — докончил рыцарь.

— Пока вы рассуждаете, эти женщины успели уйти далеко, — заметил ослик.

— Не успели, — возразила Моська, — потому что сели отдохнуть и поесть.

Она облизнулась, и Серый с сомнением посмотрел на неё.

— У них очень вкусные лепёшки из пшеничной муки. Старшая дала мне две, но я не отказалась бы от третьей.

— Обжора, — добродушно сказал Франк.

Путники очень скоро подошли к двум женщинам, расположившимся на отдых за небольшим холмом. Широкая трещина, расколовшая землю, чернела в стороне. Адель подумала, что эта трещина послужит им хорошим ориентиром. Надо идти вдоль неё, и тогда не заблудишься.

— Здравствуйте, — приветливо сказала она.

Старшая женщина бросила на девушку быстрый взгляд, так же бегло оглядела её друзей и ответила как бы через силу:

— Здравствуйте. Ваша собака рассказала мне, что вы тоже идёте на юг. Вы желаете идти вместе с нами?

Адели почудилась тревога в её голосе, причину которой она не понимала.

— Если это не будет вам неприятно, — робко сказала она.

Женщина показалась ей не очень-то любезной, а выглядела она гораздо старше своих лет. Её волосы поседели, лоб избороздили морщины, но движения оставались быстрыми и ловкими, как у молодой. Зато её дочь, примерно одних лет с Аделью, была очень невзрачной, с бесцветными волосами, невыразительными чертами лица, вялой и не то что равнодушной, но словно ушедшей в себя.

Заметив, что внимание Адели сосредоточилось на дочери, старшая женщина заметно забеспокоилась, и глаза её забегали с девушки на рыцаря. Особенно ей не давал покоя рыцарь. На мальчика и животных женщина почти не глядела.

— Бывают люди, с которыми лучше не знаться.

Все вздрогнули от прозвучавших совершенно некстати и очень грубых по смыслу слов, которые произнесла невзрачная девушка, глядя перед собой невидящими глазами.

Адели стало не по себе, да и остальным явно было неприятно, что они хотели навязаться в спутники людям, которым их общество было так явно не по душе. Однако больнее всего высказывание дочери восприняла мать, так что Адель даже заподозрила, не про эту ли женщину говорит странная девушка.

— Что ни сделай, всё не так. Её присутствие невыносимо.

Адель ещё больше уверилась, что дочь говорит про собственную мать. Но не слабоумная ли она?

— Не слушайте её, — умоляюще сказала старшая женщина. — Она сама не знает, что говорит. Меня зовут госпожа Бергер. А кто вы такие?

Адель поторопилась сама представить своих спутников и рассказать о себе, побоявшись, что доблестный рыцарь захочет во всех подробностях перечислить свои подвиги и в этом ему станет помогать Подобный Молнии, как она назвала коня, скрыв, на всякий случай, его настоящее негероическое имя. Впрочем, она очень почтительно охарактеризовала род занятий дона Мигеля и его коня, не умолчав и о битве с бестией, покрытой чешуёй.

— Значит, вы не посланы разыскивать колдунов и ведьм, чтобы сжечь их? — обрадованно спросила женщина.

— Я сражаюсь с великанами и волшебниками во славу дамы моего сердца, прекрасной Адели, ведь я рыцарь, но я не палач и честно вызываю их на поединок, — с достоинством ответил дон Мигель.

Страх, охвативший женщину после странных слов её дочери, явно уменьшился. Адель ничего не понимала, но ей почему-то было её очень жаль.

— Разве твоя дочь — колдунья? — спросил Франк.

От этого бесцеремонного вопроса женщина побледнела.

— Нет. Моя дочь не колдует и никому ничего плохого не сделала и не пожелала. Она говорит непонятные вещи, это правда, но она добрая и безобидная. Не бойтесь её.

— Мы не боимся, — кротко сказал ослик.

— Буду я бояться какой-то…

— Франк! — грозно остановила его Адель, боясь, что мальчик допустит грубость.

— Франк, Франк! Я змея не боялся, а меня просят не бояться какой-то девушки. Я скоро буду странствующим рыцарем…

— Пока ещё ты мой оруженосец, — прервал его дон Мигель, — а потому помолчи.

Франк едва не запрыгал от радости при известии, что рыцарь сделал его своим оруженосцем.

— Приготовь нам место для отдыха и вынь еду, — распорядился дон Мигель.

Мальчик перекувырнулся через голову, прошёлся колесом, потом на руках и только после этого принялся за дело.

— Не буду от вас скрывать, добрые люди, а я вижу, что вы люди добрые и зла нам не желаете, что слова моей Торы очень странные и кажутся иногда бессмысленными, а иногда исполненными зловещего смысла, но дочь моя не знает, о чём говорит. Некоторые видят в них пророчества и пытаются их понять, но многие считают Тору колдуньей и боятся её. Где страх, там и ненависть, поэтому мы вынуждены были бежать из родных мест. Но куда? Где бы мы ни появлялись, весть о странностях моей дочери разлеталась с быстротой ветра. Я слышала, что где-то на юге живёт колдун, который может освободить мою дочь от её опасного дара.