— Так лучше?

Грегуар, задумавшись, промычал в ответ что-то неопределенное. Он оставил водителя наедине со своим монологом. Когда камерунец понял, что реакции он больше не дождется, то включил на всю громкость радио и постукивал руками в такт музыке. Вскоре они прибыли на так называемый нулевой уровень.

Конечно же, Грегуар видел телевизионные репортажи с этого места, ставшего священным после катастрофы. Но находиться там самому, вдыхать воздух, которым дышали в последний раз люди в тот страшный день, — все это внезапно наполнило молодого человека осознанием серьезности происходящего. Ему ни с кем не хотелось разговаривать. Не склонный к благоговению. Грегуар застыл перед громадной стелой, воздвигнутой в качестве напоминания будущим поколениям.

Посмотрев на часы, Грегуар направился к Лонг-Айленду, чтобы своими глазами увидеть знаменитую статую Свободы, созданную Бартольди. Затем он сел в другое такси и отправился к себе в отель, где попробовал соединиться с Италией, поскольку там было семь часов и дон Мельчиорре уже должен быть на ногах. Грегуар не ошибся. Он сразу же узнал голос патрона, казавшийся на таком расстоянии еще более низким и певучим.

42

На ферме семьи Батай все пребывали в полнейшей эйфории. Каждые три дня приезжали итальянские грузовики, чтобы наполнить свои цистерны молоком, раньше предназначавшимся для кооператива. Отцу и сыновьям Батаям не составило труда убедить других производителей тоже стать поставщиками группы «Verdi». Финансовый директор дона Мельчиорре и объединение фермеров Креза договорились о том, что, даже несмотря на повышение цен на нефть, средняя стоимость молока не изменится, по крайней мере, в течение двух последующих кампаний.

Одним сентябрьским вечером в доме семьи Батай раздался телефонный звонок. Грегуар возвращался из Америки и, поскольку он целую вечность не был дома, хотел заглянуть к ним на несколько дней, прежде чем отправиться в Италию.

Такси высадило молодого человека возле фермы около одиннадцати часов. Залаяли собаки, но, узнав Грегуара, замолчали. Отец уже отправился спать. Зато Люсьен и Дану ждали брата с нетерпением.

— Мы должны тебе благодарственную свечу, — произнес Люсьен, обнимая его, едва Грегуар переступил порог дома.

Грегуара взволновал этот порыв. Обычно братья пожимали друг другу руки и целовались только по большим праздникам, которые они уже давно не отмечали вместе.

— Свечу? — переспросил Грегуар. — Ты говоришь о молоке? Должен сказать, мне не пришлось никого ни в чем убеждать. Дону Мельчиорре была необходима качественная продукция, витаминизированная, которую дают настоящие деревенские коровы. Вы заключили сделку — и все.

Грегуар не хотел намекать на огромные суммы, оказавшиеся на их счетах, хоть он и не забыл о письме Летисии. Но братья сразу вывели его из заблуждения по поводу происхождения этих денег.

— Завтра мы покажем тебе наши нововведения, — начал Люсьен с хитрым видом, который был хорошо знаком Грегу и означал, что у него потрясающие новости.

— Еще нововведения! — воскликнул молодой финансист. — Всего несколько месяцев назад вы показывали мне ваш хлев… Не говорите, что вы поставили в поле роботов!

Все засмеялись.

— А это идея! — заметил Дану. — Повсюду роботы, толпа роботов, а мы можем позволить себе отдыхать с утра до вечера. И нет подъемов в пять утра!

— Нововведения, — продолжил уже серьезнее Люсьен, — стали возможны благодаря твоему другу.

Грегуар не понял намека.

— Вы говорите про Дженкинса?

— Именно.

— Но мне казалось, что он приезжал просто поговорить с вами.

— Поговорить, да, — согласился старший брат. — Но еще он сделал нам предложение. Причем серьезное.

— Это новость! — ответил Грегуар, которому стало не по себе от этого разговора; у него появилось нехорошее предчувствие. Грегуар довольно хорошо знаком с Биллом Дженкинсом, чтобы знать, что в личной жизни он проявлял себя как хороший товарищ, но в бизнесе превращался в холодного монстра, убийцу, ведомого только своими интересами, то есть интересами «Mosampino».

— Ты слышал про ГМО? — тихо спросил Люсьен, словно кто-то мог их подслушать, несмотря на то что стены были солидной толщины, а ближайшие соседи находились в нескольких километрах отсюда.

— Конечно, — нетерпеливо ответил Грегуар.

Он поставил свою дорожную сумку на входе, и все направились в гостиную.

На улице пахло медом. Это было время, когда природа отдыхала от палящего солнца, с благодарностью принимая свежесть, которую нес с собой ночной ветер.

— Как тебе известно, про эти ГМО пишут много плохого.

— И это самое малое. Не забывайте, что на нашей территории они разрешены только в рамках официальных исследований, — произнес Грег.

— Это так, — ответил Дану, который понял, что сейчас грянет гром.

— Не будем ходить вокруг да около, к тому же ты все можешь узнать напрямую от своего друга Дженкинса, — сказал Люсьен. — Короче, мы занялись исследованиями генетически модифицированных зерна и сои.

— Вы… Но где?

— Здесь, на ферме. Ты знаешь, у нас есть земля возле леса, вдалеке от дороги, там, где много зарослей.

Грегуар был ошеломлен.

— ГМО? Здесь?! Вы совсем свихнулись! А если все откроется?! Если станет известно, что вы тайно и незаконно работаете на американскую фирму?! Не говоря уже о молоке. Представляю, что достаточно лишь проанализировать продукт наших коров, чтобы обнаружить примесь ГМО!

— Конечно, — попробовал защититься Люсьен. — Твой друг Дженкинс так нам и сказал: речь идет об исследовании. Он хотел, чтобы мы пасли коров возле генетически модифицированных растений. Ему интересно проследить, передается ли это от одного организма другому, от растительного животному. Понимаешь?

— Понимаю ли я? Конечно! Но это безумие! И я сам направил к вам Дженкинса! Конечно, он задумал это еще тогда, только предпочел все от меня утаить. Ты говоришь о друге!.. Ладно, все не так страшно. Вы просто сейчас же прекратите этот цирк.

Голос Грегуара достиг верхнего этажа дома. И вот послышались тяжелые шаги деревянных башмаков. Старик Батай, разбуженный голосом приехавшего сына, спускался в гостиную.

— Что тут происходит? — спросил Марсель Батай.

Грегуар подошел к нему, чтобы обнять. Он улыбнулся отцу, но сразу же перешел к тому, что его так взволновало.

— Братья рассказали мне про ГМО. Вы могли посоветоваться со мной, — добавил он с упреком.

— Посоветоваться? Но мы думали, что ты в курсе, — спокойно ответил отец. — Ты так настаивал, чтобы я принял этого Билла Дженкинса, даже разместил его в твоей комнате. Неплохой оказался парень, кстати, ты был прав.

— Неплохой парень, но мошенник! — разразился Грегуар. — Вы поступили неразумно, согласившись на его просьбу! Это безумие, и вы сильно рискуете, если кто-нибудь узнает.

Воцарилась мертвая тишина.

— Грегуар, — начал отец, откашлявшись, глядя в пол, словно провинившийся ребенок, застигнутый на месте своих проказ, — я встретил этого парня, как тебя. У меня было такое чувство, будто ты сам снова рядом с нами. И потом он целыми днями говорил нам о прогрессе, науке, о нежелании многих принимать новое, прикрываясь разумными доводами. Его речь нам очень понравилась. Он был честен и воодушевлен.

— И щедр? — спросил Грегуар.

Все переглянулись.

— В этом плане нам не на что жаловаться, — подтвердил Дану, в то время как другие просто опустили головы.

— Понятно, — произнес Грегуар.

Чтобы не обострять ситуацию, он предпочел не говорить, что знает о перечислениях на их счета. К тому же он не хотел впутывать во все это Летисию. Он просто думал, что банковские служащие, если захотят, сами смогут все выяснить.

— Кто еще в курсе? — спросил Грегуар.

— Кроме нас, никто! — заверил отец.

— Точно?

— Точно, — подтвердил Люсьен. — Знаешь, в том, что касалось молока для «Verdi», мы не сомневались, делиться со всеми или нет. Это серьезное дело, стабильное… А с ГМО мы знали, на что идем, не думай. Но, как сказал отец, он убедил нас своей верой в прогресс. Дженкинс сказал, что потом нас признают настоящими пионерами. Нам это понравилось. К тому же ты сам нам его рекомендовал…