Вот, к примеру, письмо, направленное в адрес Учредительного собрания 22 октября 1917 года А. Сыромятниковым, возможно, представителем образованной части общества. Оно опубликовано в 1992 году («Неизвестная Россия. XX век». Кн. 2). В частности, в нем говорится:
«Старый строй с его жандармско-полицейским режимом, безусловно, мне не симпатичен, "новый" так называемый строй страдает симптомами анархии и полной государственной беспринципностью. Но нужно заметить, что в океане русской анархии повинна старая власть. Историческая лошадь, русский народ, получил свободу… Народ, олицетворяемый русским мужиком, стал царем земли русской, хозяином положения, и он презрел "буржуя", говорящего высоким, не понятным для мужика языком… Воспитанный в крайнем невежестве, скупой, неповоротливый и ленивый, он, почесываясь, стал усваивать принципы истинной гражданственности и… начал творить русскую историю своими товарищами — топором и спичкой, а не удовлетворившись, начал скучать о "царе". Если проникнуть во внутреннюю психологию "мужика" с его крепкой махоркой и понять его религиозно-нравственное миросозерцание, то невольно приходится сделать вывод, какая огромная инерция духа скрыта в нем, та особенная русская неповоротливость, лень, которая так близка инерции земного шара, вращающегося вокруг солнца. И какая огромная культурно-просветительная работа нужна и предстоит еще, чтобы разбудить самые элементарные культурные понятия… Эта особенная, тяжеловесная его психология, тяжелая, как земля, особенно гармонирует с тяжеловесностью бывшего уклада русской жизни».
Наивен миф о едином, темном и ленивом русском мужике (поработал бы автор письма на месте крестьянина!). Но что правда, то правда: выезжала Россия на этом самом «Микуле Селяниновиче», как на тягловой лошади. А гигантскую просветительную работу, настоящую культурную революцию произвели чуть позже, уже в СССР. И русский народ поистине воспрял духом, распрямился и показал всему миру, на какие подвиги он способен…
Для крестьянина-частника любая власть представляется неизбежным злом, ибо заставляет выплачивать подати, налоги, порой отдавать даром плоды своего труда. В гражданскую войну крестьянам приходится кормить армии враждующих сторон, получая взамен денежные знаки, на которые почти ничего не купишь по причине разрухи.
Не Красная армия, а столыпинские переселенцы-крестьяне разгромили Белую армию Колчака. Его соратник генерал А.П. Будберг записал в дневнике:«Восстания и местная анархия распространяются по всей Сибири; главными районами восстаний являются поселения столыпинских аграрников». Когда в одном из центров переселенцев, Славгороде, объявили о призыве в Белую армию, «там поднялось восстание, толпы крестьян напали на город и перебили всю городскую администрацию и стоявшую там офицерскую команду».
Будберг полагал, что у этих крестьян «большевистские аппетиты». Но многие из восставших против белоармейцев выступили чуть позже и против советской власти. Одна из листовок гласила: «Народ уничтожил Деникина и Врангеля, уничтожил Колчака, уничтожит и коммуну. С нами Бог и победа, ибо мы за правое дело». Иначе говоря — за анархию, безвластие.
По имеющимся данным, в сражениях Гражданской войны погибло около полутора миллионов человек. Эти военные потери были примерно в десять раз меньше, чем гибель мирных граждан от голода, эпидемий, террора белых и красных, петлюровцев и махновцев. Для народа было губительно состояние взаимной ненависти, развала государства.
Как удалось преодолеть эту страшную пагубу? Установлением так называемой диктатуры пролетариата. Как всегда, осуществляет диктат руководящая группа, которую поддерживает значительная часть наиболее активного населения.
Почему же массы не поддержали буржуазных демократов, местных националистов, идейных анархистов? Предполагаю: инстинкт самосохранения, не утраченный в период смуты, подсказал единственно разумный выход из критической ситуации — установить порядок в стране. Это могли сделать только те, кто выражал волю большинства народов бывшей Российской империи.
Власть богатых устойчива лишь в том случае, когда им удается подчинить себе, преимущественно подкупом, карательные органы и СМРАП, воздействовать на общественное мнение и деформировать духовную сферу личности. Такова диктатура буржуазной демократии. Населению дают сделать выбор правящей партии, управляя сознанием масс, чтобы он был таким, какой требуется для удержания этой власти капитала.
Мало кто сможет сохранить совесть, ясный рассудок и твердую память, чтобы сказать, как Марина Цветаева в 1918 году:
Тогда русский народ (тот, настоящий, героический, а не нынешний «новорусский») осознал, что победить этих двух врагов любого общества сможет только диктатура большевиков. И народ оказался прав.
В переводе с латинского «террор» — страх, ужас. Когда ребенка пугают Бабой-ягой, медведем с липовой ногой. Это, можно сказать, проявление духовного терроризма. Испуганный малыш не может возразить, проникаясь темным страхом.
Помню, внучке Анюте, не желавшей спать, спел: «Придет серенький волчок, тебя схватит за бочок». Она: «Нет, нет!…» Подумав, предложила: «Придет серенький волчка, принесет молочка». Импровизированное заклятие от страха.
Взрослых духовно терроризируют не только на словах, но и действием, а также созданием соответствующих организаций. На верующих воздействуют, запугивая гневом Божьим. В период позднего Средневековья в Западной Европе практиковали аутодафе (от португальского — «акт веры») — публичное сожжение еретиков на костре.
Любая государственная система для своей устойчивости и общественной безопасности использует методы террора. В прежние времена с этой целью проводили показательные казни (этот обычай сохранился только в некоторых странах).
Есть еще революционный и контрреволюционный террор. Он характерен для гражданских войн. О нем обычно говорят так, словно это нечто особенное, ни с чем не сравнимое по жестокости. Отчасти это верно. Враждующие стороны используют террор не только в борьбе между собой, но и подавляя стихийную анархию, то есть против народных масс.
За последние 20 лет в нашей стране упорно и шумно реанимируют миф о красном терроре как о чудовищном преступлении большевиков и лично их лидеров. Это — клевета. Не потому, что не было красного террора. А потому, что прежде был и белый, и стихийный террор. Невозможно сказать, какой из них был более страшен и жесток. Но, судя по всему, началось все с белого террора.
В январе 1918 года генерал Л.Г. Корнилов издал приказ: «Пленных не брать». Таково попрание законов войны в стремлении терроризировать противника. В конце лета того же года было покушение на Ленина и некоторых большевистских лидеров. Ответной мерой стало объявление красного террора.
Судя по некоторым утверждениям антисоветчиков, зверства большевиков начались сразу же, как только они захватили власть. В книге Владимира Солоухина утверждается, что их вождь был психически больной. Мол, по «личным распоряжениям, по указаниям, приказам Ленина уничтожено несколько десятков миллионов россиян».
По утверждению Солоухина, как только в Зимнем дворце арестовали министров Временного правительства, по приказу Ленина, «не мешкая ни часу, ни дня, посадили их в баржу, а баржу потопили в Неве». Правда, ничего подобного на дне Невы не обнаружено да и не может быть вообще. (Миф о подобных затопленных баржах очень распространен.) Вот авторитетное свидетельство В.В. Кожинова: