Спустившись по Бенктинк Роуд, они почти подошли к ярмарке, и до их носов уже доносились запахи жареной рыбы с картошкой, мидий и пряников. «Смотри под ноги», — крикнул Берт, который, хоть и выглядел изможденным, всегда был готов был к тому, чтобы искать и находить себе средства к существованию. Макушка и затылок его головы были покрыты длинными волосами, он шлепал по земле драными ботинками, засунув руки в карманы и насвистывая, но потом стал ругаться на чем свет стоит, потому что с тротуара его оттеснила толпа взрослых парней и девушек.

Колен также не был склонен терять время попусту: он соскользнул в водосточную канаву, затем проковылял ярдов сто, скрючившись, как малолетний ревматик, и наконец выпрямился. В руках он держал пачку, из которой торчали две не докуренные сигареты. «Фиг тебе», — крикнул он, показывая, что делиться не намерен.

«Ну, ну, — сказал Берт, в голосе которого звучала одновременно и лесть, и угроза, — не будь жадиной, Колен. Дай мне одну.»

Но Колен стоял на своем: «Раз нашел я, то это мое. Я отдам их отцу. Не думаю, чтобы ему выдавали курево.»

«Слушай, мой папаша курево тоже не получает, но если я найду сигареты, то не стану их ему отдавать. Вот так.»

«Может, мы найдем еще», — сказал Колен, так и не достав пачку из кармана.

Они шли по асфальтовой дорожке Фореста, поднимаясь по крутому склону. Берт теперь жадно бросался на каждую попадающуюся ему глаза пачку из-под сигарет, разрывал ее, выбрасывая фольгу и засовывая в карман картинки с пачек, чтобы отдать их потом младшим братьям, а из остального комкал шарик и швырял на землю, туда, где тесно лежали тела убитых солдат, никто из которых не мог понять, ради чего здесь оказался. С памятника погибшим на войне они видели всю ярмарку, море огней и крыши палаток, стоящих вдоль домов, очертания которых едва были видны в тумане. Жители этой улицы не могли дождаться следующей недели, когда весь этот огромный балаган наконец-таки переедет в другой город. Откуда-то снизу доносился приглушенный шум ярмарочной суеты, который время от времени заглушали пронзительные крики тех, кто катался на лодочках или крутился на чертовом колесе.

«Давай спустимся туда, — предложил Колен, нетерпеливо перебирая в кармане свои пенни. — Я хочу там на все посмотреть. Я хочу залезть на тот Ноев Ковчег.»

Катаясь на Призрачном караване под истошные девчоночьи крики, они жевали пряники.

«Мы положим пенни на числа и выиграем еду, — сказал Берт. — Ты увидишь, что это очень просто. Тебе только надо будет положить монеты на числа, когда эта тетка отвернется».

Он говорил уверенным тоном, чтобы Колен поверил, что это станет настоящим приключением, если они станут действовать вместе. Не то чтобы он боялся совершить мошенничество один, но ведь двое ребят вызывают меньше подозрений, чем один мальчишка, который непонятно почему крутится вокруг игрального стола.

«Это опасно, — запротестовал Колен, протискиваясь сквозь толпу, хотя Берт его почти убедил. — Тебя схватят копы».

Высокая, похожая на цыганку женщина с хвостом из длинных черных волос стояла в палатке во главе игрального стола. Она тупо смотрела прямо перед собой, хотя Колен, подойдя поближе, понял, что от ее взгляда не ускользнет ни одно движение находящихся вокруг игроков. Полицейская винтовка, которую передавали из рук в руки, стреляла негромко, однако звук выстрелов привлекал внимание к палатке. Женщина время от времени прерывала эту мерную глухую стрельбу, выдавая с выражением полнейшего безразличия на лице по несколько монет человеку в шляпе, который кидал в два отверстия деревянной коробки по четыре пенни за раз. «Он проиграет», — шепнул Берт на ухо Колену, который тоже видел истинное положение дел: мужчина бросал больше, чем доставал. Однако это замечание долетело до ушей охваченного азартом господина. «Кто это проиграет?» — спросил он, кинув еще полдюжины монет, прежде чем повернуться к Берту.

«Вы», — ответил Берт.

«Я проиграю?» — переспросил мужчина, распахнутый макинтош которого был заляпан пивом и яйцом.

Берт твердо стоял на своем, глядя прямо в лицо незнакомцу своими голубыми глазами: «Да, вы проиграете».

«Это ты так считаешь», — грубо ответил мужчина, который был уверен в победе даже тогда, когда женщина за игральным автоматом забрала большую часть его денег.

Берт язвительно заметил: «И это вы называете победой? Посмотрите, сколько у вас осталось денег». Все вокруг уставились на три жалких монеты, лежащих между клетками игрального поля, а Берт тем временем просунул руку к прилавку, куда мужчина отложил несколько монет. У Колена при виде этого перехватило дыхание, но не столько от страха, сколько от удивления, хотя он знал уже все о проделках Берта. В ладони у последнего оказалось около шиллинга и шести пенсов, которые он ловко зажал в своих грязных пальцах. Он ухватил еще два пенса другой рукой, но в этот момент его запястье оказалось грубо прижатым к прилавку. Он закричал: «Ай! Отпусти меня, чертов придурок! Мне больно!»

Глаза мужчины, осоловелые от выпитого пива, теперь сузились и засверкали праведным гневом: «Не суй свои вороватые пальцы куда не следует. Ну-ка, гаденыш, клади деньги обратно».

Колен был готов провалиться от стыда и ему захотелось затеряться среди каруселей. Берт, грязный кулак которого находился в беспощадных тисках, стал постепенно разжимать пальцы, пока на прилавок не выкатились монеты. «Это мои деньги», — сказал он жалобным голосом. «Это вы вор, а не я. И к тому же хулиган. Я собирался опустить их в одну из этих щелок».

«Я ничего не видела», — заявила женщина бесстрастным тоном. Это вывело мужчину из себя, ведь ему отказывались помочь: «Вы что, считаете меня придурком или слепым?» — выкрикнул он.

«Возможно, — спокойно заметил Берт, — если хотите обвинить меня в краже своих денег».

Колен почувствовал, что обязан вступиться за друга. «Он ничего не крал, — серьезно произнес он, придав своему лицу честное выражение (что у него отлично получалось). — Я с ним не знаком, но говорю вам чистую правду. Я как раз проходил мимо и остановился, чтобы посмотреть, что тут происходит, а он как раз опускал в щелку два пенса, которые вынул из кармана».

«Ты — лживый негодяй», — со злостью в голосе ответил мужчина, хотя теперь он волей-неволей был избавлен от бесконечных проигрышей. И добавил, обратившись к Берту: «Проваливай отсюда, иначе я позову полицию».

Но тот не двигался с места. «Я не уйду, пока вы не вернете два моих пенса. Я заработал их с большим трудом, в саду у отца, копая землю и пропалывая траву». Женщина равнодушно смотрела на происходящее, перекатывая горку монет с одной ладони в другую, а потом кидала их в общую массу, где они звякали друг о друга. Мужчина же, с выражением непоколебимой решимости на лице, надвинул на лоб шляпу и сгреб свои деньги. Он, казалось, смирился с тем, что здесь ему не суждено выиграть, и решил попытать удачу в другом тире, однако ему было ужасно неприятно оставлять Берту эти два несчастных пенса. «Он и это проиграет», — заметил тот, подмигнув Колену. Им удалось добыть шиллинг и восемь пенсов!

Этих богатств им хватило ровно на час, хотя Колен, который давно не держал в руках столько денег, пытался спасти хоть сколько-нибудь от соблазнов сверкающей огнями ярмарки. Но приятели потратили их на всякую всячину, даже не заметив этого: на креветки и на сладости, на карусели и еще неизвестно на что. Они протолкнулись к арене. «Ты должен был сэкономить хоть немного денег», — произнес Колен, которому было невыносимо сознавать, что он опять без гроша.

«Не стоит экономить деньги, — ответил Берт, — ведь если ты будешь их тратить, то наверняка раздобудешь еще». Но тут он застыл на месте при виде полуодетой женщины в африканском наряде, которая стояла рядом с театральной кассой: ее шею и грудь обвивал питон!

«Если ты станешь экономить деньги, то сможешь когда-нибудь поехать в Австралию или в Китай, — возразил Колен. — Мне так хочется путешествовать по разным странам! Глянь, — толкнул он в бок Берта, — поразительно, но эта змея ее не кусает!»