Чтобы отвлечься от неприятной мысли, Кристиан попробовал подобрать кандидатуру на роль жены Элли. Получалось плохо. Невест из высшего общества было наперечет, а на другой женить Элли не имело смысла. Люди этого круга крайне редко женятся, следуя чувствам, тут господствует холодный расчет.

Так кто же? Луиза Северин, дочь сенатора Северина, человека влиятельного, богатого и жестокого? Ну нет, во-первых, страшна, как смертный грех, во-вторых, хитра до невозможности и предана папаше. Этак «Трейси и К» моментально превратится в «Северин и К»! Мэрайя Самуэльсон? Красивая девушка, но дура непроходимая, в голове только тряпки и драгоценности, с такой Элли взвоет от тоски на второй день. Да и папаша у нее тоже тот еще фрукт, владелец заводов, газет, пароходов… Тьфу ты! Опять прицепилась к Кристиану какая-то Себастьянова присказка! Одним словом, папаша Самуэльсон не уступает сенатору Северину, а значит, тут ловить нечего. Кирстен Ольгерд? И симпатичная, и не дура, и отца у нее нет, но жадна сверх всякой меры. Эта разорит «Трейси и К» и без посторонней помощи. «Да что же это, — с досадой подумал Кристиан, поперебирав с четверть часа всех известных ему девушек на выданье из местного высшего общества. — Неужто на всей Амои не найдется одной нормальной молодой женщины?!» А ведь надо еще, чтобы она была неболтлива, что редкость для женщин, чтобы разделяла приверженность Элли Трейси правящей верхушке, чтобы… чтобы… «Проще андроида сделать, честное слово», — подумал Кристиан, перечислив про себя набор параметров, которым должна была удовлетворять невеста…

От невеселых мыслей его отвлек сигнал селектора.

— К вам посетитель, — произнес селектор мягким голосом. — По записи.

Кристиан сообразил, что провел в раздумьях не меньше часа, ужаснулся и, придав бумагам на столе видимость рабочего беспорядка, равнодушно произнес:

— Впустите.

Кто именно был записан к нему на аудиенцию, Кристиан не помнил совершенно, но знал, что в любом случае сможет сориентироваться по ситуации. Однако к визиту появившегося в кабинете человека Кристиан оказался совершенно не готов, хотя бы потому, — сообразил он, заставив все-таки мозги заработать, — что в списке посетителей на ближайшую неделю этот господин не значился.

— Прежде всего, приношу свои извинения, — произнес посетитель, видимо, заметив удивление Кристиана. — У вас, господин Норт, очень плотное расписание, я мог попасть к вам только через три недели, но у меня очень мало времени. Я попросил господина Дюкло уступить мне его очередь, и он не отказал…

Шарля Дюкло Кристиан хорошо знал, это был довольно приятный человек, выполнявший разного рода мелкие поручения элиты. При необходимости Дюкло мог попросить приема в неурочное время, так что, уступив свою очередь, он ничего не терял. А приобрел, надо думать, немалую сумму…

— Что вам угодно? — весьма вежливо спросил Кристиан. Как вести себя с этим человеком, в последнее время находившимся в стойкой конфронтации к элите, он пока не представлял, а потому решил быть официально-вежливым.

— У меня к вам одна-единственная просьба, господин Норт, — произнес Герман Борги, чем поверг Кристиана в некоторое изумление. Герман Борги — с просьбой?! Нонсенс!!!

Герман Борги был сильно обижен как на Кристиана лично, так и на элиту в целом за то, что ему не позволили забрать домой единственную дочь, Агнессу Борги, вполне успешно подвизавшуюся на должности и.о. начальника департамента здравоохранения. На момент ссоры, она, правда, была всего лишь помощницей Бертрана Уэйна, того самого начальника, но после его гибели более подходящей кандидатуры на эту роль не нашлось и, скрепя сердце, Кристиан подписал назначение. О чем, надо сказать, впоследствии ни разу не пожалел.

— Говорите, — вполне ровным тоном произнес Кристиан. Сам вид Германа Борги его сильно удивил. Он знал, что Борги уже немало лет, но тот всегда выглядел весьма бодрым для своего возраста. Но с тех пор как Кристиан видел его в последний раз, а это было всего пару месяцев назад, Герман Борги очень сильно сдал. Теперь перед Кристианом сидел не пожилой, но полный сил человек, а старик. — Я слушаю вас. О чем вы хотели просить?

— Я прошу не для себя, — медленно произнес Борги. — Мне уже ничего не нужно. Простите за подробности, господин Норт, но у меня обнаружили ССС-37, а это не лечится. Мне осталось от силы полгода.

Кристиан невольно вздрогнул. ССС — синдром скоростного старения, как назвали это страшное заболевание с легкой руки какого-то юмориста-исследователя, в самом деле был неизлечим. Заболевание встречалось настолько редко, что пока никто не решался вкладывать огромные деньги в исследование причин болезни и разработку методов ее лечения. Даже Рауль Ам, который мог пренебречь стоимостью исследований, считал, что выделять ресурсы на работы по этому проекту бессмысленно. Заболевает один человек из миллиона, что в масштабах Галактики суть цифра ничтожная. Болезнь не заразна и даже не передается по наследству, причиной ее является какое-то сложное генетическое изменение, некий врожденный дефект. В результате человек, благополучно живший и живший себе, вдруг начинает стремительно стареть. За месяц из молодого, полного сил мужчины можно стать дряхлым старцем, и никаких средств от ССС не существует. Герману Борги можно было только посочувствовать — и напомнить себе, что он, во всяком случае, успел прожить долгую жизнь в отличие от несчастных, познакомившихся с ССС лет этак в двадцать…

— Я прошу за свою дочь, — продолжил Борги, и Кристиан невольно напрягся. — Она — моя единственная наследница. После моей смерти ей будет принадлежать более восьмидесяти процентов акций компании «Урановые руды», за вычетом содержания ее матери.

Кристиан едва сдержал удивление: он был уверен, что Герман Борги лишит строптивую дочь наследства. Однако…

— Молодая девушка с таким значительным капиталом и без малейшего понятия о том, как им управлять — легкая добыча, — продолжал Борги. — Я не хочу назначать управляющего, у меня нет веры никому из этих проходимцев, к тому же, Агнесса уже совершеннолетняя, и все это по праву будет принадлежать ей.

Кристиан начал понемногу понимать, к чему клонит Герман Борги.

— Я уверен, что средства Агнесса пустит прежде всего на то дело, которым сейчас занята, — отметил Борги. — Я не стану делать в завещании оговорок, запрещающих ей это. Возможно, права именно она, а я был неправ, сейчас это уже не имеет никакого значения.

Кристиан пожалел, что Бертран Уэйн не может услышать этого. Увы, Бертрана давно уже не было среди живых… Однако оставалась Агнесса Борги, и оставалось их общее дело.

— Молодая, богатая и одинокая девушка — лакомый кусочек, — продолжал Борги. — На Эмилию, мою жену, надежды мало, она, если что, Агнессу не отстоит. Агнесса — не очень красивая девушка, она не избалована мужским вниманием, и я опасаюсь, что какой-нибудь охотник за приданым лишит ее капитала, а значит, возможности делать свое дело… — Борги с трудом перевел дыхание. — Поэтому, господин Норт… Агнесса находится у вас в подчинении. Она занимается теми вещами, что приносят пользу обществу. И, как бы я ни относился к вам и вам подобным, эти мои эмоции не имеют никакого отношения к тому, что делает моя дочь… Прошу вас, возьмите ее под свою опеку! Меня она не послушает, но вы — вы для нее непререкаемый авторитет…

Кристиан ошалело кивнул, дивясь столь разительным переменам в несгибаемом Германе Борги.

— Неважно, пускай она пустит мое состояние на ветер, — продолжал Борги, — это ее дело. Лишь бы ею не воспользовался какой-нибудь проходимец… Поэтому, господин Норт, это будет моей последней просьбой, — пусть она не достанется охотнику за приданым!

— Я… я обещаю, — кивнул Кристиан. Соображал он, как и полагается Блонди, очень быстро…

— Благодарю вас, господин Норт, — чопорно произнес Борги, медленно поднимаясь на ноги. — Еще раз прошу прощения за то, что отнял ваше время…

— Не стоит беспокойства, — осклабился в ответ Кристиан.