Как только парфяне исчезли из виду, колонны вновь нетвердым шагом пустились в путь. Но они уже не знали, в каком направлении следует идти. К счастью, удалось найти двух хорошо знакомых с местностью кочевников, которые согласились стать проводниками. Они посоветовали Юлиану взять курс на север, чтобы дойти до Тигра. Этот путь не был кратчайшим, но почти на всем своем протяжении он проходил между двух рядов скал, что не давало возможности Шапуру воспользоваться конницей. Армия должна была выйти к притоку Тигра под названием Дур, где солдаты могли бы напиться и сделать запасы питьевой воды. Наконец, вдоль этой дороги стояло несколько небольших укреплений — Эсета, Хукумбра, Данабэ и Сима. Ими можно было воспользоваться как убежищами в случае новых нападений. Взвесив все «за» и «против», Юлиан решил последовать совету проводников.

20 июня они пришли в Хукумбру. Это была большая крепость, окруженная пальмовыми деревьями, которые орошались из двадцати источников.

После испытаний в пустыне и тягот возвращения Хукумбра показалась солдатам райским уголком. Юлиан дал им десять дней отдыха.

Люди в изобилии нашли в Хукумбре все, в чем нуждались: воду и возможность выспаться. Поскольку большая часть из них были молоды и сильны, они достаточно быстро восстановили свои силы. Их язвы начали заживать, и поскольку они не были ни больны, ни ранены, а просто истощены жарой и тяготами пути, то по прошествии недели их состояние значительно улучшилось. И как всегда, с улучшением состояния возродилась надежда…

Подле пальм паслись сотни коней. Юлиан реквизировал их, и этого хватило, чтобы посадить в седло часть кавалерии. Произведя ревизию того, что осталось в телегах обоза, солдаты обнаружили запасные шлемы и доспехи. Благодаря этому Юлиан смог экипировать несколько лучших отрядов. Спустя неделю армия продолжила свой путь по направлению к Тигру.

Жара стала понемногу спадать. Растянувшееся на десять километров войско вновь построилось обычным походным маршем. Оно подразделялось на три корпуса: впереди шел авангард, по большей части состоявший из конницы; в центре находились зании, геркуланы, терциаки и империалы, в основном состоявшие из пехотинцев; кельты и петуланты замыкали колонну.

Они вошли в ущелье, с обеих сторон окруженное отвесными скалами. Через какое-то время скалы стали ниже и кое-где не превышали высоты человеческого роста. Внезапно за этой каменной стеной легионеры увидели движущиеся параллельно им многочисленные ряды копий. Посланные на разведку пехотинцы авангарда вскарабкались на скалу и увидели за ней… армию Шапура в полном составе! В нее входили десятки тысяч лучников и копейщиков, которых поддерживал отряд воинов, размещенных на спинах слонов. Они тихо двигались параллельно римской армии, выжидая момент для нападения. Этот момент неизбежно наступил бы при выходе армии в долину Маранга.

Вернуться назад? Об этом не могло быть и речи. Ущелье было слишком узким, и легионеры оказались бы заперты в нем. Парфянам было достаточно блокировать оба выхода, чтобы устроить римлянам ловушку и перебить их всех до единого. Лучше было все-таки пробиваться вперед. А что случится потом? Это было трудно предсказать, но одно было ясно наверняка: у выхода из ущелья начнется битва не на жизнь, а на смерть. Это будет решающее сражение нынешней кампании, потому что в нем примут участие все основные силы Шапура. В этой битве римским легионам оставалось победить или погибнуть…

Поняв, какая опасность их ожидает, легионеры встревожились. Передышка в Хукумбре позволила им в какой-то мере восстановить силы. Однако их боеспособность далеко еще не восстановилась, и они не были уверены, что смогут одолеть столь сильного противника. Юлиан также не мог не понимать всю тяжесть положения. Имея измученное войско и не зная местности, на которой произойдет сражение, он был вынужден сойтись с намного превышавшим его по численности противником. Юлиан был достаточно сведущ в военном деле, чтобы понять, что это означает. Ему говорили, что он послан на землю, чтобы завершить дело Александра, но Александру не приходилось попадать в подобное положение! Кроме того, Гелиос обещал ему, что он будет побеждать «до тех пор, пока будет идти к его колыбели». А теперь они повернулись спиной к истокам Солнца! Конечно, он сделал все, даже невозможное, чтобы достичь этих истоков и не дать армии повернуть назад. Но факт остается фактом, очевидным и не подлежащим обсуждению: теперь он идет в сторону запада. Отнесется ли Гелиос к нему сурово или проявит великодушие и простит неповиновение, совершенное, в конечном счете, даже не им?

Последнее время Юлиана тревожили мрачные предчувствия. В Хукумбре, пока солдаты отсыпались, он сидел в своем шатре все ночи напролет, оценивая оснащение войска, численность его состава, и при свете маленькой лампы, привезенной им из Лютеции, размышлял над новым планом кампании. Напомнил ли ему свет этой лампы ту полную чудес ночь, когда ему явился Гений-Хранитель империи? Вполне может быть, потому что Гений империи вновь посетил его. Но на этот раз его лицо было скрыто черной дымкой. Он отвернулся от Юлиана и вышел из шатра, не сказав ни слова…

Опустив головы и сплотив ряды, римские воины молча шли вперед. Юлиан получил эстафету. В ней сообщалось о том, что в некоторых отрядах царит непонятное волнение и ряд командиров ведет подозрительные речи. В воздухе запахло изменой.

Полностью погруженный в обдумывание плана предстоящего сражения, Юлиан не придал значения этому сообщению.

— Это несерьезно, — пробормотал он. — Солдаты всегда нервничают перед столкновением с противником…

Скалы раздвинулись. Их высота уменьшилась. Внезапно они исчезли совсем, и солдаты вышли в долину, сверкающую ослепительной белизной.

В то же мгновение они оказались лицом к лицу с армией Шапура.

XII

Строй римских легионов был слишком вытянут из-за того, что им пришлось идти по узкой лощине и они один за другим выходили из нее. Противостоявшие им воины Шапура были сгруппированы в компактные отряды вокруг своих слонов. Конные лучники уже натянули тетиву луков. Не дожидаясь, пока на них обрушится град стрел, легионеры бросились на врага с неистовством отчаяния. Казалось, они хотели раз и навсегда покончить со всем этим, свести счеты с самой жизнью. Чтобы обеспечить себе некоторое пространство для передвижения, парфянское войско разомкнулось, что позволяло предпринять атаку против его двух флангов. Находившийся в центре Юлиан сразу заметил это. Он метался между рядами солдат, перестраивал их и побуждал к действию словом и жестом. От него «ничто не ускользало» ²⁷. Он действовал, следуя исключительно инстинкту военачальника, изгнав из души любое сомнение и поддерживая в себе единственное чувство: волю к победе. Он снял с себя доспехи, чтобы ничто не мешало быстроте движений. В этот момент ему сообщили, что его арьергард подвергся серьезной атаке персов и некоторые отряды вот-вот отступят.

Прикрываясь одним щитом, Юлиан бросился туда: он вновь собрал смешавшиеся отряды, заставил их построиться, собственной горячностью внушил им уверенность и приказал двум легионам вновь начать атаку. Сам он сражался в первых рядах, бросаясь в самую гущу схватки с абсолютным презрением к опасности. Его пехотинцы перерубали сухожилия коням и слонам противника, и животные падали на землю, давя тех, кто на них сидел. Эта тактика, придуманная Юлианом во время пребывания в Хукумбре, оказалась тем более действенной, что как только парфянский всадник падал с коня, он становился полностью беспомощным. Теперь начали отступать воины Шапура. Юлиан преследовал их, чтобы расширить образовавшуюся в их рядах брешь. Там, где он появлялся, римляне начинали одерживать верх. Но он не мог быть одновременно везде.

Юлиану уже почти удалось превратить отход персов в отступление, когда ему сообщили, что теперь серьезная опасность угрожает авангарду. Не обращая внимания на падающие вокруг стрелы, он бросился туда. Он обладал какой-то неодолимой властью над людьми, потому что, едва завидев его, солдаты сомкнули ряды и перешли в наступление. Его неустрашимость пробуждала в солдатах вдохновение. Кто-то из легионеров крикнул ему, чтобы он поберег себя. Но Юлиан, знавший, что все зависит только от него, не стал его слушать. И здесь противник тоже начал отступать. Желая воспользоваться этим преимуществом, Юлиан собрал вокруг себя отряд всадников и велел им идти в атаку.