– Нет, – говорит Владимир. – Так лучше.

Мы вместе смотрим, как пловец постепенно отдаляется. Хоть убей, не могу понять, что же я чувствую. Огромная волна накрывает пловца, лунный свет переливается на ее гребне. Волна проходит, и человек исчезает.

Весна

50

Дом, который я ищу, оказывается разваливающимся кирпичным многоквартирным зданием на окраине Уайт-Плейнс. Окна выходят на автостраду Бронкс Ривер-паркуэй. На фасаде висит поблекшая реклама, предлагающая снять одно– и двухкомнатные квартиры, а по обе стороны двери стоит пара старых деревянных кадок, горделиво демонстрирующих несколько одиноких нарциссов. Сейчас шесть тридцать утра, воскресенье, улица пуста, солнце только-только взошло и сверкает на грубом бетонном тротуаре. Я достаю телефон, набираю номер и колеблюсь несколько секунд, прежде чем нажать кнопку вызова, размышляя, уж не напрашиваюсь ли я на неприятности. Может, и так, но я поступаю правильно. Нажав наконец кнопку, я прикладываю телефон к уху. Трубку снимают на четвертом гудке.

– Грейс Тиллинг слушает, – раздается полусонный голос.

– Это Питер Тайлер.

Она прочищает горло и кашляет, отвернувшись от трубки.

– Кто бы мог подумать. Чем обязана такой честью?

– Вы пытались связаться со мной.

– Всего лишь каких-то три чертовых месяца.

– Я думал. Я хочу поговорить.

– Когда?

– Сейчас.

– Где? – спрашивает Грейс. Я слышу, как скрипит кровать, когда она садится.

– Выбирайте. Я внизу, возле вашего дома.

– Мне это не нравится, – начиная волноваться, заявляет она. – Где вы раздобыли мой адрес?

– А это имеет значение? – Я почти надеюсь, что она посоветует мне проваливать.

– В конце квартала есть парк. Подождите меня там. Я подойду через десять минут.

– Я не хочу, чтобы к нам присоединилась Эллис или еще кто-нибудь.

– Вы и я, – соглашается Грейс. – Через десять минут.

Парк представляет собой неровное бетонное пятно с проржавевшими качелями с одной стороны, покрытое зелеными и коричневыми осколками. Я сижу на единственной уцелевшей скамейке. Грейс идет ко мне; на ней серые тренировочные штаны, на которых написано «Юрфак Фордэма», и синяя нейлоновая ветровка с вышитым на груди полицейским значком. На лоб низко надвинута бейсбольная кепка с надписью «Нью-Йорк Янкиз». Грейс останавливается рядом со мной и окидывает меня быстрым взглядом – на мне новые джинсы и синий блейзер. Я набрал немного веса с нашей последней встречи, но по-прежнему намного легче, чем был полгода назад.

– Хорошо выглядите, – говорит она. – Загорели. Кейша сказала мне, что вы ездили в Бразилию.

– По делам. Мы разрабатываем проект строительства там фармацевтического завода, совместно с правительством.

– Ваш приятель, Роберт Мейер…

– Теннис.

– Точно. Мы с Теннисом мило пообщались. Он все рассказал мне об этом фонде, которым вы, ребята, управляете. Неудивительно, что вы так долго не показывались. Вы очень занятой человек. Столько всего хорошего делаете.

– Спасибо, – благодарю я, не обращая внимания на нотки сарказма в ее голосе.

– Что касается меня, – заявляет Грейс, ставя одну ногу рядом со мной, прямо на скамейку и наклоняясь ко мне, – мне наплевать на то, сколько добрых дел вы сделали. Если бы все зависело от меня, я бы арестовала вас по обвинению в хранении оружия и пригрозила вам парой лет за решеткой, если бы вы отказались сотрудничать. Вы обещали помочь нам прищучить типов, нанявших Лимана и Франко, и того, кто убил Ромми. Вы говорили, что в этом деле много слоев и что вы все еще не разобрались в нем. Только вместе того чтобы сообщить нам, что же вам удалось узнать, вы позволили кому-то купить вас этой идиотской работой в фонде. Мы с Эллис доверяли вам, а вы нас поимели.

– Все было совсем не так.

– Черта с два.

– Я пришел сюда, – продолжаю я, – чтобы сдержать слово.

Грейс пальцем приподнимает кепку, и я вижу морщинки в уголках ее глаз. Она смотрит на меня, и на ее лице появляется циничная ухмылка.

– Дайте-ка угадаю. Вы хотите поговорить без протокола. Вот почему вы так неожиданно возникли и потребовали, чтобы я пришла одна.

– Я не собираюсь давать показания, если вы хотите именно этого.

– Но вы объясните мне, что произошло. – Она медленно кивает. – Почему?

– Я обещал. – Я пожимаю плечами.

– И все?

– Это одна из причин. – Я смотрю прямо в ее усталое лицо. – Когда вы говорили со мной на парковке в день похорон Дженны, у меня возникло впечатление, что вы не просто делаете свою работу.

– Я тоже обещала, – говорит Грейс, – то же самое, что обещаю каждой жертве. Я все еще работаю на Дженнифер, и мне наплевать на все остальное.

– Именно так я и думал. Вот почему я решил рассказать вам правду.

Пока мы беседуем, гастроном на противоположной стороне улицы открывается и заспанная девушка вручную отпирает старомодную металлическую дверь. Грейс покупает нам кофе, а когда чашки пустеют, плачу я. Мы сидим рядышком на скамейке, и я рассказываю Грейс о Кате, об Андрее, об Эмили, об Уильяме, о «Цайц» и о миссис Жилина. Грейс время от времени прерывает меня, требуя уточнить детали. Я утаиваю от нее один-единственный факт: что Владимир и его банда работали на клинику Эмили.

– Значит, вы не знаете даже фамилии этого Владимира – вообще ничего?

– Нет.

– Простите, Питер. – Она качает головой. – Если бы я могла, я бы вас в это не впутывала, но именно вы видели, как Владимир убил Лимана. Вам придется давать показания перед Большим жюри, чтобы я смогла получить ордер.

– Не буду.

– Я вызову вас повесткой.

– Я дам ложные показания.

– Неужели вы не понимаете? – сердито спрашивает она. – Нет другого способа открыть дело.

– Я осознаю это.

Грейс недоверчиво смотрит на меня.

– Этот ваш Владимир жестоко убил двоих людей. И один из них был моим напарником.

– Мне жаль. Я не хочу, чтобы Владимир остался безнаказанным, но увидеть его за решеткой для меня менее важно, чем та работа, которой я сейчас занимаюсь. Я не собираюсь рисковать ни репутацией «Fondation l’Etoile», ни чем-то еще, рассказывая дикие истории о русских киллерах, которых никогда не поймают и не осудят.

– «Цайц» виновата как минимум в преступном сговоре. Вы хотите позволить им купить ваше молчание в обмен на лекарство?

– Если вы так на это смотрите, то да. Я же предпочитаю думать о тех людях, которых мы спасаем. Я много размышлял об этом, Грейс. Дженна хотела бы именно этого. Я за то, чтобы оставить все как есть.

– Вы за это, – в бешенстве заявляет она, швыряя пустой стаканчик из-под кофе в ближайшую урну, – вы за это, потому что для вас все обошлось! Разве не так?

– Я потерял жену и лучшего друга, – напоминаю я, касаясь ее руки, чтобы смягчить свой упрек.

– Не пытайтесь вызвать у меня жалость! – рявкает Грейс, отдергивая руку. – Вы прекрасно понимаете, о чем я.

Она снова натянула кепку на лоб, и лица не видно, но оно наверняка покраснело от злости. Я бы встал и ушел, если бы мне не нужно было тщательно пересказывать наш разговор Теннису.

– Я еще об одном хотел поговорить.

– Умоляю, говорите же. – Грейс саркастически хмыкает.

– Ваш адрес я получил от того же частного детектива, который накопал компромат на Ромми перед похоронами Дженны. Он бывший полицейский, и у него все еще остались крепкие связи в вашем отделении. Он сообщил мне, что в последнее время дела ваши на работе не так хороши, как хотелось бы.

– Плохие новости распространяются быстро. А чего вы ожидали? Мы с моим бывшим напарником получили сенсационное дело об убийстве. Окружной прокурор выписала ордер не на того парня, а виновных мы никак не могли найти, пока один из них не всплыл в виде трупа, причем убил его мой бывший напарник, а потом неизвестные прикончили и моего бывшего напарника, и второго убийцу. Единственный, кого я арестовала, так это бывшего агента ФБР, разъезжавшего недалеко от Лонг-Айленда с парочкой автоматов в багажнике, но это было в другом округе.