Широкие окна торговых залов Компании выходили на шоссе. Машины, которые ему приходилось продавать, занимали весь торговый зал от стены до стены. Целый день он говорил о «меню» и «битах», как будто и на самом деле имел какое-то представление о том, как они устроены. Машины снимали копии, печатали, складывали и скрепляли бумаги. Тем же занимался и он. Машины аккуратно стояли в квадратах солнечного света, врывавшегося в широкие окна.

Разбить их. Разнести все Разнести и Чака, и Аля, трепавшихся о нем в соседней комнате. Они думают, что он ни о чем не догадывается? Он встал и направился в соседнюю комнату, где хранились нужные ему бумаги.

Чак говорил:

— Жена хочет на две недели в Вегас. Это чей отпуск, спрашиваю я ее? Мы поедем в Мейн на рыбалку, как обычно. Вот так.

—Точно, — согласился Аль.

— Не то, что этот Дресслер, — сказал Чак. — Купил жене новый дом. Все потому, что она пригрозила, что уйдет от него, если он этого не сделает.

Он увидел входящего Мартина.

— Привет, Мартин, старина.

— Привет,— буркнул Мартин и прошел по своим делам. Сплетни, подсиживание, интриги за спиной друг друга, и так целыми днями, неделями, годами, до конца жизни. До сих пор он знал, что, возвращаясь домой, он найдет там Сейру, милую и приветливую, домашнюю и уютную.

Он продолжал продавать машины, которые снимали копии, печатали, считали и сортировали бумаги. А после рабочего дня — долгие мили дороги и пустой дом в конце. Он не имел ни малейшего представления, как Сейра убирала дом. Сам он, время от времени, вытирал пыль кухонным полотенцем. В доме появился нежилой запах.

Проголодавшись, Мартин покупал гамбургеры. Пил он, по большей части, свои любимые вина — портвейн и шерри. Частенько он доставал свой пистолет протирал его и клал обратно. Каждый раз он чувствовал слезы на глазах. На рукоятке пистолета был выгравирован орел с хищными когтями. Он приставлял ей пистолет к голове, угрожая убить и ее, и своего соперника, если она решится оставить его снова. И он бы сделал это. Черт. Она никогда не изменяла ему, и у нее никогда не было никого, кроме него. Иногда она просто не выдерживала побоев и убегала, но он находил ее.

Черт, все время одна и та же бумажная работа, постоянно одно и то же. Ему предстоит заниматься этим до конца жизни, с девяти до пяти каждый день, с двухнедельным отпуском раз в году. У его школьного руководителя было, по крайней мере, в распоряжении целое лето, ему приходилось принимать решения, даже если они сводились к проблеме денег на автобусную поездку для школьной команды, которые нужно было где-то достать, или каким образом уберечь ребят от курения травки в туалетах.

Думать целыми днями только о тем, как сохранить свое место — вот единственное, чем он занимался.

Сейра этого не понимала Она постоянно говорила ему, что его дела идут хорошо, что он быстро продвигается по службе — она помогала ему утверждаться.

Он ударился головой об стену. Он швырял Сейру на постель, насиловал ее, бил, а она не осмеливалась уйти от него. Если бы она развелась с ним, он бы все равно ее нашел. Она была его женой. Нельзя же им позволять вот так просто сказать до свидания и уйти… Потом он вдруг вспомнил — она ведь утонула.

Он внимательно просмотрел содержимое ящиков ее стола. Она исчезла без звука, не произнеся ни единого слова, совершенно так же, как в прошлый раз, когда она, хромая из-за сломанного пальца на ноге, села на автобус и отправилась в Небраску.

Какой-то смотритель принес вещи, оставленные Сейрой в библиотеке, и сказал, что как только они соберут все, что осталось в офисе, он это занесет. На дне коробки, под тетрадями, косметикой, плащом и зонтиком лежали две небольшие книги с замочками. На обложке каждой из них было вытеснено «Дневник». Он ходил из комнаты в комнату, пытаясь решить — должен ли он переслать их ее матери в Небраску. Но она была слепа и не могла даже сидеть.

В двери ванной остались щели. Однажды, когда он начал избивать ее, Сейра заперлась там, и он голыми руками вышиб дверь. Дверь потом пришлось чинить. Он зашел в ванную, закрыл дверь и попытался представить себе ощущение человека, сидящего тут, как в ловушке, в то время как кто-то снаружи ломает дверь, чтобы добраться до тебя. Черт. А в тот-то раз из-за чего все случилось?

Из-за того, что она хотела устроиться на полставки в библиотеку. Он посмотрел на две небольшие книжки, которые он держал в руке, и решительно сорвал замки. Это действительно был дневник. Записи сделаны аккуратным почерком Сейры всего за десять лет, по пять лет в каждом из дневников, по пять дней на каждой странице. Трудно представить себе мужчину, изо дня в день регулярно вмещающего свою жизнь в эти маленькие линованные странички. Он взглянул на дверь ванной.Женщины так отличаются от мужчин. Разрисовывают лица. Любят, чтобы ими командовали. Крутят задницами и грудями и не смотрят при этом тебе в глаза. Загадка.

6

Сейра широко раскрыла глаза. Потом она зажмурилась, сделала глубокий вдох и стала ждать. Когда первая волна накатилась на лодку Джона Флейшмана, черные холодные воды Атлантики поглотили ее, не оставив следа.

Она глубоко нырнула, выпрямив ноги. Обычно она входила в воду, медленно делая шаг за шагом, плотно зажмурив глаза. Сейчас она вошла в воды залива Манхассет с широко открытыми глазами.

Холодная соленая вода сомкнулась над ее головой, и неожиданно она погрузилась в прошлое на двенадцать лет назад, когда они пошли купаться вместе с ее братом Джо. Родители уже спали. Лунный свет блестел на мокром лице Джо. Он закричал, что он больше не может, что у него не хватает дыхания — она видела его исказившееся лицо.

Ее тело не нуждалось в командах. Она сбросила кроссовки и стянула с себя куртку, холод обжег ее.

У нее в голове вновь звучал крик Джо. Перед глазами стояло лицо брата в лунном свете, в ушах звучал его крик. Она погружалась

Сейра пыталась найти его, ныряя все глубже. Наконец она почувствовала, как его руки обхватили ее

«Пусти меня!» У нее уже не оставалось воздуха, легкие разрывались «Пусти меня!» Опускаться было так легко. Она тонула вместе с Джо, опускалась все глубже и глубже.

А потом ее тело начало бороться само — она брыкалась, кусала уцепившиеся за нее руки брата, била его по лицу кулаками.

Ее спина выгнулась. Она должна подняться на поверхность. Она дралась и брыкалась, пытаясь освободиться от Джо, ее легкие молили о воздухе. Она вынырнула из воспоминаний о брате, тело само снова спасло ее.

Память о холодных руках Джо, его крик остались в глубине холодной воды.

Ветер ударил в лицо Сейры, ей уже не было больше двенадцать лет. Залив Манхассет расстилался вокруг нее бескрайнее, покрытое тучами ночное небо и бескрайний водный простор, и она, как рыба, и ее длинные волосы на поверхности воды вокруг нее. Она с рыданием жадно глотнула воздух. В лицо ей плеснула волна.

Отлив продолжался, течение влекло ее за собой, но ветер загонял воду обратно в залив.

Холодная горькая вода подняла ее, опустила, снова подняла.

Издалека донесся крик Мартина. Луч фонарика плясал по воде.

— Сейра! Сейра!

Она снова нырнула, чтобы не слышать его криков.

Ее расчет был верен — она нащупала скользкую поверхность буя и ухватилась за него, задыхаясь и не в силах сдержать улыбку. Она набрала полную грудь воздуха и легла на спину, глядя в светлеющее небо. Сейра внимательно следила за светом фонариков с приближающейся лодки.

— Сейра!— что было мочи вопил Мартин.

Она следила за лодчонкой под небом, затянутым темными тучами, в разрывах которых появлялась полная луна или россыпи звезд.

— Сейра!

Она открыла рот, как бы желая ответить, но что она могла произнести, кроме слов прощания?

Мартин прыгнул в воду. Перед тем, как снова нырнуть, она увидела, как Джон втаскивает его в лодку. Они были все ближе

— Сейра! — Она слышала Мартина, но теперь она уже отдышалась и могла снова нырнуть подальше от его крика и его самого, ее волосы лишь на секунду блеснули в лунном свете