— Примерно на второй подаче мяча,— сказала соседка. Сейра открыла глаза. Ее соседка поудобнее устроила два своих бумажных пакета и улыбнулась ей

— Да, — сказала Сейра.

Соседка полезла в один из своих пакетов.

— Ну и сломала в двух местах, — продолжала она, но Сейры рядом уже не было. Она отправилась покупать билет до Ватерлоо в Айове.

В дамской комнате никого не было. Сейра спустила воду, пока не потек кипяток, и приготовила себе чашку кофе, потом выпила молока.

Было утро следующего дня.

После ночи, проведенной в кресле, она чувствовала себя разбитой, сильно болели ноги, голова и грудь. Но она расправила плечи и улыбнулась, прислонясь к стене. Ей нравился вкус молока и кофе, который она приготовила для себя. Ночь ушла.

8

Над темными равнинами Айовы шел дождь. Свет фар автобуса прорывался в его потоках двумя серебряными коридорами. Вода струилась по ветровому стеклу.

Сейра сидела впереди. Через проход от нее сидели двое детей. Старый фермер облокотился о спинку сиденья водителя. Бодрствовали только двое мужчин в нескольких рядах от нее. Остальные пассажиры спали. По проходу каталась пустая банка из-под кока-колы.

Сейра закрыла глаза. Болела голова, стиснутая тесным париком. Она не снимала его уже более двух суток.

Она провела рукой по жестким завиткам парика и зевнула. Две ночи тревожного сна на автобусных станциях. Два дня в полудреме в креслах автобусов. Два дня ее трясло и раскачивало в медленно меняющемся будничном мире, где надо покупать билеты, ждать автобуса, где бесконечно крутились и крутились колеса.

— Ни звука, — сказал фермер. Отсвет от приборной доски падал на его лицо.

— Крепко спят,— откликнулся водитель.

Направо-налево, налево-направо рассогласование двигались дворники, разгоняя воду. Сейре казалось, что они болтаются как попало, но они исправно оставляли за собой чистое пространство на широком стекле. Фермер вглядывался вперед, нисколько не удивляясь странным движениям дворников.

— Здесь, к востоку от Солона, прямой отрезок дороги.

Сейра сидела у окна, покачиваясь, вдыхая запах влажной одежды. Дети, сидевшие через проход от нее, включили лампочку над сиденьем. Сквозь ровное гудение мотора до Сейры доносились обрывки разговора, шуршанье колес по мокрому шоссе, постукивание щеток по стеклу.

Сейра глядела в окно на настоящий дождь в настоящем мире, населенном людьми с настоящими именами. Да она и сама выглядела достаточно настоящей. Она сжала зубы, посмотрела на детей и почувствовала, что голодна. На ужин у нее еще осталось немного хлеба с сыром. Надо экономить деньги. Никто в мире теперь не поможет ей, не предоставит ей кров, потому что она умерла.

Дождь заливал ветровое стекло. Сумасшедший танец дворников, казалось, развеселил старика и водителя. Оба ухмылялись

— Не шутишь? — спросил водитель.

Фермер, улыбаясь, откинулся назад. Похоже, он сам удивился улыбке на своем морщинистом лице.

— Дорога совершенно прямая, и с этой дороги он въехал во двор фермы Клея прямо под окна его спальни в два часа ночи, а Клей не слышал даже, как машина сбила забор, целую секцию. Я и говорю Клею, как вот сейчас ты сказал, чем это он таким ночью занимался, что совершенно оглох?

Водитель поднял руку, приветствуя встречную машину. Миля за милей Сейра наблюдала, как взмахом руки он приветствует каждый встречный грузовик или автобус, проносящийся в нескольких футах от них.

Морская соль покрывала кожу Сейры, волосы слиплись. До утра она переждет в Ватерлоо, а потом на автобусе доберется до Сидер Фоллз и постарается найти дешевую комнату. Надо будет зайти в университет. Летние курсы, по-видимому, уже закрылись, но администрация еще должна работать.

Рука водителя поднялась и снова упала на баранку. В жизни ничего нельзя прожить заново, как в кино, открутив ленту обратно. Нельзя вернуть ни жизнь, ни имя. Можно лишь закрыть за собой прошлое, хотя смерть и причинит боль оставшимся.

Дождь стекал по стеклу. Сейра снова посмотрела на детей. Светлые волосы мальчика блестели в свете лампы для чтения.

— Поговорим? — спросил он того, что поменьше. Не дождавшись ответа, он немного съехал вниз, чтобы заглянуть ему в глаза.

Губы на неподвижном лице дрогнули:

— Ну?

— У меня восемь мышат. Одну зовут Минерва.

— Где они?

— Дома А одна у меня в кармане.

Шоссе сделало поворот. Сейра попыталась представить, какие ошибки она могла совершить. След мокрой ноги на полу. Кто-то мог купаться и увидеть блондинку, выходящую из воды на берег напротив неосвещенных домов.

Старый фермер так и сидел, уставившись вперед…

— Попортил Клею две яблони, сломал дисковую борону и культиватор, которые там стояли. Потом он снова завел машину и въехал в сарай, сдал назад, по коровьей тропе выехал на вспаханное поле и пилил по нему, пока не застрял.

— Пьяный,— предположил водитель.

— Точно, — отозвался фермер.

Щетки двигались взад-вперед. Шоссе проносилось внизу, под ногами Сейры. В завесе дождя показались огни встречной машины. Рука поднялась и снова упала. По обе стороны дороги кукурузные поля пили дождевую воду. Садясь на автобус и спускаясь с него по ступенькам, Сейра чувствовала запах земли.

Старший мальчик погладил снежно-белую шерстку мышонка. Мышонок сидел у него в шапке и умывался розовыми лапками.

— А почему ты был в больнице? — спросил тот, что поменьше.

— Мы попали в аварию, — объяснил тот, что постарше — Я и мой брат. Он так вообще вылетел из машины. Он маленький, еще в садик ходит.

Мальчик посадил мышонка на руку и поднес поближе к лицу. Усы мышонка находились в постоянном движении.

— Какая она маленькая, — сказал он.

— А что случилось с твоим братом?

— Он умер.

Сейра не отрывала глаз от мокрого шоссе. Когда она в последний раз бродила по их домику в Кейп Код, в Монтрозе тоже шел дождь. Тогда она лихорадочно обдумывала свой план, который мог осуществиться, только если Мартин решит походить под парусом, если ей удастся нырнуть, если она сможет добраться до берега, если никто не увидит ее, если она доберется до Бостона, если… Эти бесконечные «если». Она вспомнила, как стояла в спальне, глядя на свои цветы. Бели ей удастся невозможное, она никогда не увидит их больше. Цветы, конечно, пропадут. Мартину и в голову не придет поливать их.

Дождь стучал в окно спальни.

Она совершенно не представляла себе, что будет делать.

Она протянула руку и оторвала один листочек.

Если бы растение при этом вскрикнуло, она бы нисколько не удивилась Но только дождь стучал в окно, да негромко гудел дроссель лампы.

Она срезала листья бритвой, обернула мокрой ватой, сложила в полиэтиленовый мешочек и упаковала их вместе с бритвой в коробку. Еще два мешочка она наполнила землей и удобрениями и положила все это на самое дно сумки.

Теперь, если она найдет себе пристанище, из каждого листка вырастет новое растение.

В ту ночь, лежа в постели с Мартином, последнее, что она видела, была полка, на которой стояли ее фиалки. Они как бы убеждали ее в необходимости попытаться уйти, что ее мечты вполне могут стать реальностью.

Сейчас все это лежало в сумке у нее на коленях.

Ветер швырял пригоршни дождя в окна автобуса. Старик молча смотрел через плечо водителя, водитель смотрел вперед.

— И когда Клей заметил, что произошло? — спросил, наконец, водитель.

— В пять утра, — улыбка снова появилась на лице фермера. — Клей проснулся и увидел дыру в заборе. А когда он доил коров, заявился этот малый и спрашивает, не может Ли Клей вытащить его с поля.

Двое позади Сейры громко рассмеялись. Фермер взглянул на них через плечо, как будто только сейчас заметил их присутствие.

— Вот так, — добавил он, откинувшись назад и скрестив руки на груди. — Сказал, что заблудился.

Мужчины позади хохотали. Старик снова взглянул на них и поудобнее устроился в кресле.