Через полчаса, млея от неизвестности и сжимая в ладони номерок, Слава сидел перед белой дверью врачебного кабинета. В стороне, вытянув длинные ноги в каких-то рваных тапочках и скрестив руки на груди, посапывал во сне пожилой мужчина. На стуле рядом с ним высился узелок, из которого торчали щетки и тряпки…

«Дрыхнет себе… И расспросить не у кого. Может, еще не поздно отвалить». — Слава с тоской вспомнил, как в стерильно чистой и тихой регистратуре у него потребовали паспорт. Слава хотел было покрутить, адрес выдумать — зачем ему оставлять свои координаты? Нет, без паспорта и разговаривать не хотели, пришлось выложить, Он смотрел, как в чистый лист бумаги вгрызаются слова и цифры, сопровождающие его сейчас в этой жизни, и казалось, что они касаются какого-то другого человека, а не его, Ростислава Садофьева… В парк могут сообщить, а там на этот счет строго — уволят к чертовой бабушке. Или тетке сообщат, домой напишут. Вырвать бы сейчас паспорт, в машину и дуть отсюда. Но Слава лишь вздохнул, вспомнив о деньгах, что потребует от него ярцевский лекарь. А, гори все синим пламенем — чему быть, того не миновать…

Слава громко кашлянул. Спящий встрепенулся.

— Что, кабинет освободился?

— Нет, — с готовностью ответил Слава. — Сейчас ваша очередь?

— Мне не к спеху. Могу подождать. — Мужчина вновь уложил на груди руки, готовясь соснуть.

«Дрыхало чертово», — подумал Слава и произнес:

— Долго что-то.

— А куда им спешить-то? — не поднимая век, ответил гражданин. — Раз сюда попал, жди, куда денешься?

Слава растерянно улыбнулся, не зная, как растолковать зловещие слова незнакомца. Цветные стеклянные витражи, подсвеченные изнутри лампочками, сулили полное выздоровление при своевременном и правильном лечении. Плакаты на стене предупреждали о роковых последствиях случайных связей. Картинки наглядно показывали, как начинаются такие связи и к чему они приводят. Слава внимательно все прочел и, вздохнув, собрался было перечитать — делать все равно нечего, — как дверь кабинета отворилась, и в коридор вышел прыщавый парень в кожаном пиджаке и с плоским чемоданчиком в руках. Парень свойски подмигнул Славе и сообщил, что доктор сам вызовет, не торопись. Он сел на скамейку и с нетерпением заглянул в какие-то листочки, видимо анализы. Слава настороженно наблюдал за ним. Парень довольно присвистнул, красноватое лицо его посветлело.

— Дела идут! — сказал он и еще раз подмигнул Славе.

— Контора пишет, — поддержал дружески Слава. — Понимаешь в этом? — Он кивнул на анализы.

— Побегаешь с мое, поймешь. Профессором стал.

Славе хотелось порасспрашивать парня, выудить что-нибудь для себя полезное…

— А прикид где этот брал? — Он пощупал пальцами добротную кожу пиджака, тем самым давая понять, что он человек свой, таиться не надо.

Кажется, парень «схватил приманку». Он улыбнулся и ответил на деловом жаргоне фарцовщиков:

— Сманял. Вчера.

— Фирменный прикид, — одобрил Слава.

— Но, — довольно поддержал парень. — Торгаш просил восемь бумаг. Я ему говорю: «Гоша, ты в своем уме?»

— Его что, Гошей зовут?

— Откуда я знаю, как его зовут? Я ему говорю: «Гоша, ты поляны не видишь! За такой прикид — пять бумаг и разбежались». Растопился Гоша.

— Ну а там как? — Слава повел подбородком на дверь кабинета.

— Что там? — не понял парень. — Первый раз, что ли? Главное, не тушуйся. А то начнут тебя выспрашивать — где, с кем… А это дело тихое, лирическое. У каждого свое.

Под сидящим в стороне мужчиной протяжно заскрипел стул.

— Шантрапа! Зяблики… Жизнь себе ломаете, шантрапа!

Прыщеватый вытянул шею, взглянул на гражданина, цыкнул, повернул к Славе красное лицо.

— С тобой тот пупок?

— Первый раз вижу, — ответил Слава.

— И не увидишь, — буркнул мужчина. — Я б определил вам меру наказания. В клетку посадил бы и на площади выставил. Пусть люди видят своих «героев».

— На какой площади, дед? — вежливо спросил прыщеватый.

— Нашел бы на какой, сукин ты сын…

— Ну-у-у, дед, грубиян ты… Ведь и ты не в церковь пришел. Тоже не святой…

— Полотер я. Понял? Жду, когда вас, оглоедов, принимать перестанут. Полы для них драй еще. Тьфу! Фигура! Слюной перешибить, а тоже сюда прикатил… Работать ступай! На завод! Цацкается с вами государство, а вы, гниль на коже… — Мужчина отвернулся в сторону и добавил: — И вправду что гниль. Сразу друг дружку признали…

Над дверью вспыхнул фонарик с надписью «Войдите».

Врач сидел за столом — пожилой, в очках — и что-то писал. Слава шагнул, положил номерок и осторожно присел на край табурета.

— Фамилия. Имя, — произнес врач, не поднимая головы.

— Там написано, — ответил Слава.

Врач поднял голову и скользнул взглядом по хмурой Славкиной физиономии.

— Здесь три истории болезни, какая ваша?

— Ну, Садофьев фамилия.

— Ростислав? — Врач придвинул к себе чистый лист.

Слава молчал.

— Ростислав? — повторил строго врач.

— Там же написано. Ростислав.

— Теперь понятно. Рассказывайте.

— Что?

— Все подряд. — Врач поднял руку и посмотрел на кончик пера.

— И где родился?

— Вам весело? Куда вы пришли?

— В поликлинику.

— В диспансер… Кем работаете?

— Таксист.

— Все понятно.

— Что понятно?

— Хорошо, хоть здесь можно вас встретить, — уклончиво пошутил врач. — А то на стоянках никак вас не дождешься… Женаты?

— Нет.

— Когда это произошло?

— Что?

— Когда вы вступили в связь? И с кем?

— Дней пять назад.

— С кем?

Слава молчал. Врач опять посмотрел на кончик пера, затем несколько раз провел им по краю стола.

— Так будем отвечать или нет? Ладно. Скиньте брюки.

Храбрость, которую поддерживал в себе Слава дерзким тоном, вмиг оставила его.

— Как? Здесь?

— Чего вы так напугались? Лучше бы тогда пугались… Идите за ширму. Я сейчас подойду.

Слава спрятался за высокую прохладную ширму. Металлическая вешалка растопырила бесполезно свои крючки — вешать Славе было нечего… Он присел на край узкого белого лежака… В кабинет кто-то вошел. И, судя по всему, девушка.

«Ее тут не хватало», — притаился Слава.

— Наконец-то! — воскликнул врач. — Я уже прием заканчиваю.

— Извините… Лекция была по глазным. Со вторника перенесли, — ответила девушка. — Все равно вам показывать нечего.

— С утра были пациенты. Сейчас рассосалось…

— Ой, хорошо! — воскликнула девушка.

Слава замер. Голос ему показался очень знакомым.

— Чего же хорошего, Михайлова? — укоризненно проговорил врач. — А зачет? Я за вас буду сдавать? Вы одна остались. Заходите сюда в последнюю очередь, точно это и не предмет.

— Петр Петрович, миленький, не обижайтесь… К вам добираться — полгорода исколесишь, сами знаете.

— Ладно. Судя по историям болезни, должно быть еще три человека, если не сбегут… Один, правда, за ширмой, раздевается.

— Интересный случай?

— Наши случаи, коллега, все интересные… Прошу, Светлана…

Врач подошел к ширме, приглашая студентку.

На светлую ткань ширмы упали расплывчатые тени. Слава обмер. Теперь он фотографически четко знал, кому принадлежал этот голос, этот легкий спотыкающийся смех… Михайлова… Света Михайлова… Студентка-медичка. Та самая студентка, которую он катал по городу за свой счет, к которой бегал в общежитие… Слава сжался и отвернулся к стене.

Врач заглянул в проем ширмы.

— Что ж, молодой человек… Вы еще одеты? Да что с вами?

Слава все больше сворачивал свое длинное тело, пряча лицо в растопыренные ладони.

— Пусть она уйдет, — глухо проговорил он.

— Вы у себя в такси командуйте, молодой человек… Это студентка. Медичка. Без пяти минут доктор… Бросьте! Она и не таких видела-перевидела…

Врач жестом пригласил студентку к ширме, шагнул к Славе и потрепал его по плечу. Резким движением Слава скинул его руку и поднялся во весь рост, так и не отнимая ладоней от лица…