— Сколько? — буркнул молодой человек.

— Пятьдесят рэ. Учитывая мои особые накладные расходы, связанные с экстренностью ремонта, — просто ответил Сергачев.

— Пятнадцать, — произнес парень.

— Будем ждать милицию, — ответил Сергачев.

— Будем ждать, — кивнул парень.

И Сергачев отошел — независимый и гордый. Его натура не могла допустить, чтобы, будучи явно не виноватым, доплачивать из своего кармана за легкомыслие какого-то пижона. Правда, вызов сотрудника ГАИ для него был не из лучших вариантов, даже при абсолютной невиновности. Отберут удостоверение. Будут разбираться недели три, а ездить по талону весьма неудобно — мало ли что может случиться на линии. Сегодня не виноват, а завтра виноват. Дорога! А отсутствие удостоверения всегда затрудняет оправдание…

Молодой человек потоптался у своей автомашины, пошептался о чем-то с девушкой и вернулся к Сергачеву.

— Хорошо. Четвертную. И по рукам… Мне тоже это обойдется в копейку…

— По нынешнему курсу на станции техобслуживания вам это будет стоить сотен пять минимально, — участливо проговорил Сергачев. — Машина застрахована?

— Нет.

— Не экономьте на страховке, юноша. Это всегда приводит к позднему раскаянию, коль скоро вы уже сели за руль.

— Значит, двадцать пять? — нетерпеливо проговорил молодой человек, жалобно глядя на Сергачева.

— Пятьдесят рублей. И ни копейки меньше… Кстати, через суд вы заплатите раза в три дороже, там не учитывают моих накладных расходов, а придерживаются твердых государственных расценок… К тому же у вас отберут права. И, судя по всему, вы их не скоро заполучите обратно.

— И у вас отберут права, — злорадно произнес молодой человек.

— Не спорю.

Тарахтенье милицейского мотоцикла прервало их беседу.

Инспектор ГАИ в толстом полушубке, поставив в сторону мотоцикл, не торопясь, с чувством собственного достоинства и неотвратимости, наказания направился к месту дорожно-транспортного происшествия.

— Жертвы, пострадавшие есть? — Это первый вопрос, определяющий все дальнейшее поведение сотрудника ГАИ.

— С этой стороны все в порядке, — услужливо пояснил ветеринар. — Я сам врач. Ни царапины.

Милиционер потопал в своих серых валенках и галошах к месту столкновения.

— Поцеловались, значит, — произнес он деловито. — Кто хозяин «Жигулей»? — и, оглядев подозрительно молодого человека, бросил как бы невзначай: — Трезвый?

— Не успел, — хмуро проговорил молодой человек.

Девушка дернула его за рукав.

— Так-так, — помедлил милиционер. — Картина ясна.

В толпе любопытных раздался злорадный смешок, без такого злорадного смешка Сергачев еще никогда не встречал толпы глазеющих на аварию. Хоть один да найдется…

— Так-так, — повторил милиционер. — Ну что? Оформляться будем или разбежимся? — И он взглянул на хозяина «Жигулей», ясно давая понять, что, судя по обстановке, именно он и является прямым виновником аварии.

Инспектор передвинул плоский планшет с боку на живот, для удобства. Заводить ему сейчас свою канцелярию было не очень приятно. Протоколы, схемы, перечень повреждений, опрос свидетелей, отметки на талонах, справки… Час писанины, если не больше. К тому же лишний процент аварийности по участку, за это тоже по голове не гладят…

— Разбежимся! — деловито ответила девушка.

Инспектор вновь сдвинул планшет на бок.

— Только быстрей. — И он направился к мотоциклу. — Отвлекаете внимание водителей на дороге.

Сергачев подъехал к таксопарку.

Обычно в это время дня пост возврата машин с линии пустовал.

Механик ОТК Симохин, грузный мужчина с золотым перстнем на толстом пальце, сидел в конторке и читал старую газету, в которую некогда был завернут его завтрак. Механики дежурили сутками, через два дня на третий и местом своим дорожили…

Сергачев вошел в конторку и, упершись локтями о стол, наклонился к большому, поросшему волосами уху Симохина.

— Вот что, Симоха, поцеловался я с «Жигулем». Надо срочно подлататься, еще шесть часов до конца смены.

— Сильно стукнулся? — Симохин лениво шевелил толстыми губами.

— Ерунда. Крыло, бампер. Фонарь цел.

— Акт из ГАИ?

— Акта нет. Не отдавать же мне права на полмесяца, сам посуди.

— Без акта нельзя. В ту смену скандал был, — вздохнул Симохин. — Узнает этот Шкляр, неприятностей не оберешься.

Симохин еще раз вздохнул и разгладил ладонью газету. Сергачев просунул руку под жеваный лист.

— Что это у тебя тут крошки набросаны? — Он вытащил руку, оставив под газетой пять рублей.

Самохин приподнял газету.

— А-а-а… Для мышей собираю, для мышей. — Он опустил лист и оглянулся. — Значит, так, Олег… Меня на посту не было, в туалет отлучался. Знать не знаю, ведать не ведаю. Ясно?

Симохин пропустил битый таксомотор в парк…

Отогнав автомобиль во двор к «молочникам», Сергачев пристроился в забытом тупичке у поста проверки колес на сходимость, запер все двери и бегом направился в кузовной цех.

У Сергачева были свои жестянщики, которые ему никогда не отказывали. Один из них стоял у верстака и рихтовал капот. Сергачев не помнил его имени, давно не обращался, да это и не обязательно. Подошел.

Было не принято сразу заговаривать о деле, даже при великой спешке. Ритуал! Так он простоял минуты две, выкурив до половины сигарету и перекидываясь с жестянщиком пустяковыми фразами.

— Ну. С чем пожаловал, мастер? — наконец спросил жестянщик.

— Крыло надо подлатать. Левое. И бампер.

— Стекляшки целы?

— Целы. Удачно поцеловался.

— А где аппарат?

— У «молочников», в закутке.

— Иди, я сейчас подойду.

Сергачев знал: не подведет, придет без промедления. И жестянщик пришел. Внешне чуть сердитый — отвлекают по ерунде, когда работы сверх головы… Он осмотрел повреждение и вынес диагноз:

— Править — себе дороже. Менять! И крыло, и бампер… Есть у меня в загашнике крылышко. Уже крашеное.

Сергачев довольно кивнул. Прекрасно, не надо кланяться малярам.

— И бампер есть. Правда, не новый, но вполне сойдет. Лады?

Сергачев согласно тронул жестянщика за плечо. И тот, сбегав за инструментом, принялся за дело. Работал он быстро, сноровисто. Сергачев ему помогал. Закончив демонтаж, жестянщик ушел, а когда вернулся, в руках у него было отличное фирменное крыло и почти новый бампер…

— Так. Брызговик я тебе выстучу на раз, приблизительно. Когда у тебя ТО-2?

— Через неделю.

— Вот. Тогда загляни, все и отладим по фирме. А пока так будешь мастерить. Лады?

— Лады-лады. — Сергачев не ожидал, что все настолько удачно сложится. Пожалуй, сегодня он еще и откатает часов пять…

На салатовый бок автомобиля наползла расплывчатая тень. Сергачев повернул голову и увидел того самого активиста, с кем уже сталкивался однажды у слесарей. И как-то интуитивно догадался, что это и есть Шкляр, которого остерегался толстый Симохин.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Сергачев.

Шкляр не ответил. Тронул пальцами новое крыло, провел ладонью по бамперу, бросил взгляд на искореженные детали… Жестянщик, хоть и сидел спиной к ним, но, видно, почуял, кто подошел.

— Ремонт небольшой, — произнес он другим, официальным тоном. — Открывай заказ. Займи очередь. Чтобы все по закону. — Он поднялся на ноги, обернулся, на его перепачканном лице появилось выражение удивления и радости. — А… Максим Макарович, мое вам! — и попытался улизнуть.

— Чего же добро-то оставил? — Шкляр щелкнул ногтем по бамперу.

— А то не мое! — торопливо ответил жестянщик.

— Чье же?

— Не знаю.

— Стой!

— Ну?

— Забирай!

— Как хотите…

Жестянщик покорно вернулся, взял крыло и бампер, покинул закуток. Шкляр повернулся к Сергачеву.

— Что же получается? С одной стороны, благодарности получаем за добросовестную работу, а с другой — грубейшее нарушение дисциплины: неоформленный ремонт…

— Человеческая натура полна противоречий, — прервал Сергачев. — Еще Шекспир это подметил…