-Хорошо - сдался брат - только возвращайся поскорей.
Я кивнула и направилась к выходу. Села в машину и попросила водителя отвезти меня к ближайшей аптеке. Поначалу, я хотела купить тест, но отказалась от этой идеи, заметив по дороге клинику. Тест может дать ошибку, а врач никогда не ошибется. В моем случае надо знать наверняка. Поэтому, я испугано направилась по длинному коридору к указателю с табличкой “Женская консультация”.
Результата я ждала с замиранием сердца и отнюдь не от радости замирало мое сердце. Страх, паника, растерянность - вот, что сейчас переполняло меня. И когда, врач радостной улыбкой сообщила мне, что срок четыре недели, не знаю, что удержало меня от истерики. Забеременеть от родного брата! Что может быть ужасней?! Вопреки желанию забиться в какой-нибудь темный угол и предаться самобичеванию, я лишь тихо осведомилась о возможности аборта.
Докторша, что с таким жизнелюбием до этого вещала мне о прелестях становления молодой мамочкой, лишь со вздохом и явно показной грустью объяснила, что аборт вполне реален и осуществим. Хотя, и не желателен, первая беременность, да и возраст, но заметив мою решимость только молча поставила дату следующего приема и процедуры. После завтра, я смогу опять стать единственным и единоличным владельцем своего тела. Новость, вроде, хорошая, даже замечательная, но под сердцем болезненно кольнуло. А если бы он или она был не от Дана, оставила бы я ребенка? Как не странно, ответ пришел без раздумий - да, я бы оставила. Потому, что маленькая жизнь священа, никто не вправе отбирать ее. Но этот плод изначально не имел право на существование.
Плакать я все же начала, но уже в машине по дороге назад на съемки. И сама не знаю, почему слезы лились градом. Я не понимала, что это, но сейчас мне было невероятно плохо. Поняв, что так быстро успокоиться не удасться, я попросила высадить меня у какого-то парка. Не обращая внимание на окружающих, я забрела в более безлюдное место и уселась на лавку. Некрасиво всхлипывая и размазывая слезы вместе с косметикой, точней ее остатками, по лицу я жалела себя. В очередной раз, я жалела себя не в силах что-либо изменить. Ну что тут можно изменить?! Как исправить непоправимое? Мы слишком далеко зашли за что и поплатились.
-Он тебя обрюхатил и бросил? - вдруг раздался старческий голос над ухом.
-Что? - переспросила я, отрывая руки от лица и поворачивая голову в сторону говорившей.
-Говорю, мужик тебя бросил, а ты с ребенком в животе? - сухонькая старушка, опрятно, но бедно одетая сидела рядом и сочувственно смотрела на меня.
-Нет - поражаясь проницательности, частичной, но все же проницательности этой бабульки, выдавила я.
-Да ладно, повидала я таких, вот, как ты. Ну ничего, вырастишь своего молодца и одна, не пропадешь, по глазам вижу, девочка ты сильная - улыбнулась она.
-Я аборт сделаю - внезапно ответила я, будто черт дернул.
-Ты это брось, девонька, рожай и расти, негоже дите-то убивать. В чем оно провинилось? - это было последней каплей.
Я вскочила с лавки и бросилась прочь от этой бабки, как от чумы. Еще мне не хватало со всякими старухами беседы разводить! На самом деле, не столько злилась, сколько боялась. Ее слова зеркально отражали все те чувства, что были у меня на душе и это пугало похлеще любого ужаса. Всю дорогу до студии, я со страхом оглядывалась назад, будто бабка могла бежать за машиной. И только у ворот восстановила некое равновесие в душе.
Не знаю, как я смогла продержаться до окончания съемок, но после уже в почти невменяемом состоянии, кое-как доползла до постели и провалилась в темноту. Всю ночь мне снился детский плачь, Богдан пытался поговорить со мной, но я заперлась и до утра из комнаты не выходила. Во время завтрака, меня опять начало мутить и я под подозрительный взгляд брата бросилась в туалет. А когда умывалась, скривилась, из зеркала на стене на меня смотрело какое-то чучело. С синяками под глазами, запавшими щеками и сероватым оттенком лица, я явно была “неотразима”.
Радовало лишь то, что сегодня Брэнс желал видеть только Бога, а я могла весь день провести дома. Но уже через час моего бесцельного сидения в одиночестве, я поняла, что мысли одна глупей другой полностью заполнили мой мозг. Меня бросало то в панику, то в отчаяние. Я не знала, что делать и делать ли вообще? В разгар метаний, раздался звонок в дверь. С удивлением, ведь я никого не ждала, я пошла открывать. На пороге стоял паренек с букетом фиалок. Расписавшись о получении цветов, я взяла открытку в них и удивилась еще больше, кроме смайлика на ней ничего не было. Но и смайлик меня уже мало интересовал потому, что от запаха цветов меня снова замутило. Я так и провела остаток дня, в обнимку с унитазом. А когда пришел брат, я лишь кивнув скрылась в своей спальне. Сейчас я физически не могла выносить его присутствия.
Промучившись еще одну бессонную ночь, я встретила рассвет с чувством боли и понимания, что не отступлюсь, я сделаю то, что должна. И Бог никогда не узнает о моем поступке. Хватит и одного страдающего чувством вины человека. Мы оба согрешили, но не обязательно двоим платить за содеянное. Тем более, зная брата, я просто не решусь сказать ему. Он слабей, он не выдержит, если я повешу на него еще один грех. Нет, через это я пройду никого не ввязывая.
Я позвонила Яну сообщила что сегодня не смогу работать. Брэнс со вздохом разрешил мне денек передохнуть. Богдану я сказала, что сегодня у меня запланирован поход по салонам и магазинам. И взяв такси направилась в клинику. Приехав раньше на час, я сидела и наблюдала за женщинами разного возраста и разной “степени” беременности. Наверное, это счастье быть мамой, знать, что можешь дать кому-то жизнь, кому-то кто будет любить тебя не за что-то, а просто потому, что ты есть. Когда-то я думала, что у нас с Даном такая любовь, но ошиблась. Такая любовь может быть только у родителя и ребенка, да и то не у каждого.
В глазах опять стояли слезы, мне было уже не страшно, уже не больно. Я все решила для себя и сейчас последние минуты просто, наслаждалась чувством принадлежности к тем, кто дарил жизнь не опасаясь поступить неправильно. Смешно, конечно, но за эти два дня, я успела проникнуться нежностью к огоньку жизни внутри меня, осознавая, что по сути, пока там никого нет, но ведь у него уже было сердце, первый орган, который формируется у ребенка - это сердце и я чувствовала, как оно бьется внутри меня.
-Лили - в первое мгновение, я подумала, что ослышалась, но когда надо мной встал брат, мысль о слуховых галлюцинациях улетучилась.
-Что ты здесь делаешь?
-Пойдем отсюда, Лили - протянул мне руку Дан.
-Что? - как-то затравленно я посмотрела на ладонь брата.
-Мы справимся, все будет хорошо. Только пойдем отсюда - мягко улыбнулся мне Богдан.
-У меня запись…
-Забудь об этом. Он - наш. Я хочу его, также, как и ты - твердо произнес брат.
Сердце пропустило удар, в голове зашумело. А я потянулась к Дану. Он обнял меня прижав к себе прошептал:
-Я люблю тебя и его я тоже люблю, все будет хорошо.
И я поверила… Поверила, что все будет хорошо, что мы сможем… выдержим. Наверное, это бред, но тогда я верила, всем сердцем я хотела, чтобы его слова были правдой. И заглядывая в такие родные глаза, всю дорогу до дома, я видела в них безграничную нежность, убежденность и спокойствие, те чувства, которых мне не доставала, которые я не испытывала все эти дни. Да, мы виноваты, но жизнь, что сейчас во мне, не должна расплачиваться за наши грехи. Как бы там не было, я хочу этого ребенка, так почему я должна отказываться от него?
Но стоило мне переступить порог дома, как паника снова накатила. Это только в сказках все заканчивается хорошо, а мы не в сказке, мы в реальности, жестокой реальности.
-Что дальше? Что нам теперь делать? Как ты вообще узнал, что я пошла к врачу? - набросилась я на брата.
-Не волнуйся. В твоем состоянии это нежелательно - будто не замечая истеричных ноток в моем голосе, Богдан попытался приобнять меня.