Я стал разглядывать листок. Копия была не слишком качественной. Лысоватый, замкнутое выражение худощавого лица. Два предыдущих срока получены в Огайо. Профессиональный вор. Несколько арестов без последующих приговоров. Одно обвинение в налете на квартиру. В другой раз — вооруженное ограбление. В нашем штате он получил пятнадцать лет за ограбление банка в Киндервилле, это в северной части штата.

— С банком было чисто сработано, продолжал Джонни. — Их было трое, и семь месяцев не удавалось найти ни единой ниточки. Потом одна женщина кое о чем проговорилась, и ФБР село на хвост одному из них. Взяли они тогда в банке больше девяноста тысяч. Тот, кому на хвост сели, привел их к Миллеру, но когда они были у цели, первый уже был убит. Они нашли больше пятидесяти пяти тысяч. Миллер молчал, но, восстанавливая его передвижения, они пришли к выводу, что третьим был человек, который значился у них в розыске. Миллер сказал, что после ограбления банка они в тот же вечер поделили взятое и разошлись в разные стороны. Третьему удавалось скрываться три года. Его обнаружили в Калифорнии. Он умер от какой-то болезни, пока они оформляли документы на выдачу его этому штату.

— Делом с банком верховодил Миллер?

— Свидетели показали, что приказы отдавал он.

— Сработано было профессионально?

— Быстро, жестко, гнусно и хорошо спланировано. Они появились за несколько минут до закрытия, оглушили охранника, согнали всех в заднюю комнату, вырубили электричество, отключив тем самым сигнальную систему, заперли двери, очистили все ящики. За три минуты управились.

— А эта его пятерка в тюрьме — она входила гам в более крупные группировки?

— Никаких связей не установлено. Действовали самостоятельно. С ними никто не желал связываться ни заключенные, ни администрация. Все старше Макейрэна. Во время суда никто из них никаких поблажек не получал, разве что такие, как Макейрэн схлопотал. У двоих из них — Дейтуоллера и Костинака — пожизненное. Келли тридцать отбывает.

Я еще раз посмотрел на дело, привезенное из тюрьмы.

— Морган Миллер освобожден два месяца назад.

— После того как отбыл пятнадцать. Чуть ниже там есть заключение психолога относительно вероятности правонарушений в дальнейшем. Девяносто процентов. Могло бы стоять и сто, если бы там не избегали эту цифру ставить. Девяносто — это верхний предел.

— Его отказались отпустить на поруки?

— Он не обращался за этим.

— И отправился в свой родной город?

— Янгстаун, штат Огайо.

— Сколько оттуда из Питтсбурга? Миль шестьдесят?

— Не более того, может, даже меньше.

— Завтра уточним.

— Фенн, но если деньги отправил Макейрэну Миллер, то где же он их раздобыл?

— Посмотри, черт возьми, на аресты и приговоры. Это старый профессионал, Джонни. Ему теперь сколько? Сорок семь. Двадцать один год он провел в заключении. Два года, четыре, пятнадцать лет. Он из тех, кто работает один, к тому же любит верховодить. Он клянет судьбу за несправедливость. Специализируется на грабежах. Ему известно, что подготовка к очередному делу требует средств. Он, наверное, с месяц готовился к тому делу с банком в Киндервилле. Он никогда бы не позволил себе все спустить, поскольку если бы сделал это, ему пришлось бы заниматься какой-нибудь мелочовкой, чтобы денег на расходы раздобыть. Вот он и взял за правило создавать фонд для финансирования следующего дела. Несколько тысчонок, запечатанных в банку и где-то захороненных. Кое-кто из этой публики делает это в обязательном порядке. Приходилось читать о случаях, когда половина награбленного хранилась годами. Это люди бережливые, воздержанные, тихие. Похоже, деньги им требуются не для того, чтобы что-то на них покупать. Похоже, таких людей увлекают подготовка к их захвату и сам этот захват. Но им приходится затевать все более и более масштабные операции — чтобы не исчезал азарт, и им требуется все большее число помощников, а чем больше участников, тем выше вероятность, что кто-то заговорит. Себя они убеждают, что вот сейчас возьмут крупную сумму и навеки осядут в Мексике, но это мечта, которая никогда не исполняется, так как вовсе не за этим они гонятся.

— Стал бы деятель уровня Миллера связываться с таким любителем, как Макейрэн?

— В Харперсберге Макейрэна сломать не удалось. И для такого человека, как Миллер, это должно было значить очень много. Он здоровенный, ловкий и крутой. Все это делает его полезным. Он не глуп, образован и просто-таки переполнен ненавистью. Думаю, Миллер не отказался бы от трех Дуайтов Макейрэнов.

— Будут ли они… брать один из наших банков?

— Хейнемэн является одним из директоров «Мерчантс». Но не будем увлекаться. Если мы станем складывать два и два и постоянно получать семь, мы можем не обратить достаточного внимания на число «четыре».

— Что-то более простое?

— Миллер мог задумать какое-нибудь дело далеко отсюда. А в качестве маленького презента Макейрэн может по пути из города учинить маленький поджог.

— Он завтра уезжает?

— Все три смены на ушах стоять будут, чтобы он под стопроцентным наблюдением находился. Машины без маркировки, опытные ребята и особая линия связи. Сегодня после полудня они зацепили его, когда он выезжал из гаража, где ему машину переделывали, а сейчас стоят в полуквартале от моего дома. Остается надеяться, что в городе не случится ничего такого, чтобы мне дергать их пришлось оттуда.

— Но завтра он рванет в сторону нагорья.

— Возможно. Но мы перестаем его вести, как только он пересекает границу города. Два года уже у меня в столе лежит бумаженция, где расписывается прибор, который я просил Лэрри купить для нас. Это коротковолновый передатчик на батарейках, совсем небольшой. На протяжении шестидесяти часов он передает стандартный сигнал в радиусе порядка двухсот миль. Идет в комплекте с двумя направленными антеннами, их устанавливают на двух патрульных машинах и при желании их можно замаскировать под удочки, в результате есть возможность довольно точно определить местонахождение машины с передатчиком. За тридцать секунд такой приборчик можно запрятать в любую машину.

— Отлично! — воскликнул он. — Просто отлично. Но такой штуковиной всякий раз не будешь пользоваться…

— Лэрри сказал: никогда. Четыре года мне пришлось его уговаривать начать применять подслушивающее оборудование, и еще пять лет прошло, прежде чем он позволил мне установить такую аппаратуру в комнате для допросов. Стоит ли мечтать о том, чего нет? Спасибо тебе, Джонни, за то, что ты в Харперсберге сделал.

— Душу он мне растравил, этот Харперсберг. Похоже, вот-вот взорвется. Весь день, что я там был, у меня в затылке так и свербило.

— Хадсон нервничал?

— Мне кажется, они так близки к беде, что чуют ее. Вообще, у тебя там ощущение, что сказанное тобой через полминуты становится известным в каждой камере. Заключенные из помещения в помещение ходят по приказу, но, ей же Богу, они успевают за это время осмотреться вокруг. В прогулочном дворе никаких шуток и смеха. Все они там стоят и вроде как наблюдают за чем-то, чего-то ждут важного.

— Возможно, так всегда и было, — произнес я, поднимаясь.

— Надо ехать? А как насчет пива?

В дверях появилась Мими.

— Не бросайте нас так скоро, Фенн. У меня даже не было возможности проявить гостеприимство.

— Да вот хотелось слетать проведать, как там дежурство идет.

— Не возражаете, если я составлю компанию? — уже серьезно спросил Джонни.

— Если есть желание. Вообще-то ты не обязан.

Мими рассмеялась, и в смехе ее почувствовалась безнадежность.

— Он пойдет, Фенн. Непременно пойдет. И вы вдвоем обнаружите нечто такое, что потребует принятия самых срочных мер. «Спокойной ночи» я скажу теледиктору.

Через три минуты после того, как мне сообщили, что Макейрэн в четверг, без четверти пять выехал за город и движется по направлению к нагорью по шоссе номер 882, позвонила Мег и сказала:

— Дорогой, Дуайт выехал совсем недавно.

Я едва удержался, чтобы не сказать: «Да, я знаю». Я сказал: