— Можешь повторить ему то, что я тебе сейчас сказал.

Он покачал головой.

— Если останемся с тобой, риска будет меньше, а потом… — Знакомые огоньки загорелись в его глазах — Это будет замечательная игра. Кошки-мышки. Кошки, не знающие, что они мышки, будут охотиться за мышками, знающими, что они-то и есть кошки.

Подумал, что больше будет похоже на корриду, где я стану размахивать плащом, вызывая удар на себя. Или окажусь фокусником, привлекающим внимание к одной руке, пока другая проделывает очередной трюк. Предпочел бы, пожалуй, быть фокусником — меньше шансов, что забодают.

13

Почти всю ночь провел за изучением списка зарубежных покупателей. Стало ясно, что украли, пожалуй, слишком мало. Унесенный список сам по себе был, конечно, неплох, но от него было бы куда больше проку, если бы имели еще инвентарную опись картин. Впрочем, все инвентарные номера были как-то зашифрованы. Если посмотреть на них достаточно внимательно, наверное, можно разобраться, найти ключ к разгадке.

Все они, и в первую очередь те, что находились в первом, большом разделе списка, начинались с буквы М. В маленьком списке, обнаруженном мной, буква М встречалась редко, а вот другие — гораздо чаще. Номер Дональда начинался с буквы М. Номер Дейзи — с С. Предположим, рассуждал я, что буква М означает просто-напросто Мельбурн, а С — Сидней — города, где они покупали картины. Тогда что же такое А, В и Б? Аделаида, Вага-Вага и Брисбен?

Буквы и цифры первого раздела, стоящие после М, казалось, не имели никакой системы. А вот во втором, маленьком списке, цифры, хотя и относились к разным странам, шли по возрастающей более или менее последовательно. Самой большой — 54 — была пронумерована покупка некоего мистера Апдайка, проживающего в Окленде, Новая Зеландия. Дата, стоящая слева, всего недельной давности, и фамилия Апдайка не вычеркнута.

Картины из маленького списка проданы в течение трех последних лет. А в большом — те, что реализованы пять и более лет назад. Была ли уже тогда галерея? Был ли Вексфорд и в то время закоренелым мошенником, сознательно прикрывавшимся солидной вывеской? А может, некогда честный торговец произведениями искусства, соблазнившийся преступными возможностями? Судя по респектабельности галереи и по тому немногому, что знал о самом Вексфорде, предположил последнее. Только вот готовность применить насилие с этим никак не вязалась…

Отложил список, погасил свет. Лежа в темноте, вспоминал телефонный разговор, который состоялся у меня после ухода Джика.

Дозвониться из «Хилтона», наверно, легче, чем из мотеля, но слышимость была отличная.

— Вы получили мою телеграмму? — спросил я.

— Жду вашего звонка уже полчаса.

— Простите.

— Ну, что там?

— Отправил вам письмо. Хочу сказать, что в нем.

— Но…

— Сначала выслушайте. Потом обсудим.

Я говорил довольно долго, слыша в ответ бурчание.

— Вы уверены, что все так?

— Вполне, хотя кое-что — просто догадки.

— Повторите.

— Хорошо. — Повторил, и это заняло примерно столько же времени, как и в первый раз.

— Записал на пленку.

— Прекрасно.

— Хм… Что дальше собираетесь делать?

— Скоро отправлюсь домой. А пока, наверное, буду продолжать заниматься не своим делом.

— Не одобряю.

— Не рассчитывал на ваше одобрение, но ведь если бы остался в Англии, мы не узнали бы так много. Да, вот еще что… Могу воспользоваться телексом, если потребуется срочно с вами связаться?

— Телексом? Минуточку.

Ждал.

— Да, пожалуйста. — Номер был продиктован. — Адресуйте все, что посылаете, лично мне, пишите слово «срочно».

— Ладно, — сказал я. — И еще. Не мог бы с вашей помощью получить ответы на три вопроса? — Выслушал и сказал, что все сделает.

— Спасибо большое. Спокойной ночи.

Наутро Сара и Джик выглядели невыспавшимися, вялыми. Счастливая ночь, решил я.

Мы рассчитались с мотелем, засунули мой чемодан в багажник машины и уселись на заднее сиденье — обсудить планы.

— Нельзя забрать вещи из «Хилтона»? — заскулила Сара.

— Нет! — ответили мы с Джиком.

— Сейчас им позвоню, — сказал Джик, — попрошу упаковать все шмотки и оставить пока у себя. Скажу, что высылаю им чек для оплаты счета.

Он поднялся, вылез из машины и отправился делать то, что сказал.

— Купи все, что тебе нужно, потрать из моего выигрыша, — сказал я Саре.

Покачала головой.

— У меня есть деньги. Тут совсем другое. Дело в том… Хочу, чтобы все это кончилось.

— Скоро все кончится.

Она тяжело вздохнула.

— А как ты себе представляешь идеальную жизнь? — спросил я.

— Ну… Если прямо сейчас, то, наверно, хотела бы опять оказаться с Джиком в нашем плавучем домике. Хотела бы радоваться жизни, как прежде, до твоего приезда.

— А если вообще?

Она посмотрела задумчиво.

— Ты, Тодд, думаешь, я не понимаю, что Джик — сложная натура? Достаточно посмотреть на его картины… Оторопь берет. Но с тех пор, как мы встретились, он не пишет. Ну и что? Разве мир станет хуже, если ему достанется капелька счастья? Когда есть что-то, что заставляло его писать именно такие картины, это «что-то» к нему вернется. Думаю, наши первые месяцы вдвоем — огромное счастье… Ненавижу не ту физическую опасность, которую ты внес, а ощущение — украли последние дни золотого времени. Ты напомнил ему о картинах. Уедешь, он сразу к ним вернется… Гораздо раньше, чем вернулся бы, не будь тебя.

— Отправь его поплавать. В море он всегда счастлив.

— Ты за него не беспокоишься?

Прямо посмотрел в ее потемневшие глаза.

— Беспокоюсь за вас обоих. Очень.

— Тогда пусть Бог поможет тем, кого ты ненавидишь.

И пусть Бог поможет мне — не даст полюбить жену старого друга, подумал я.

Джик вернулся с довольным видом.

— Все схвачено. Они сказали, Тодд, что есть для тебя письмо, передали его несколько минут назад. Попросили дать твой адрес для пересылки корреспонденции.

— Что ты ответил?

— Сказал, сам им позвонишь.

— Ладно… Теперь давайте двигаться.

— Куда?

— В Новую Зеландию, куда же еще?

— Далековато, — сухо сказал Джик.

И он помчал в аэропорт, битком набитый людьми, возвращавшимися с бегов.

— Если Вексфорд с Гриином нас ищут, — сказала Сара, — они непременно устроят слежку в аэропорту.

Не будь этого, подумал я, пришлось бы навести их на след.

— Люди кругом, — успокоил он жену.

Покупая билеты, узнали, что можем лететь либо прямо в Окленд, дневным рейсом, либо через полчаса, с посадкой в Сиднее.

— Через Сидней, — уверенно сказала Сара. Возможность побывать у порога родного дома явно придала ей силы.

Я покачал головой:

— Прямой рейс в Окленд. Пошли посмотрим, открыт ли еще ресторан. Позавтракаем.

Пробрались в ресторан в последнюю минуту. Официантка, увидев нас, строго посмотрела на часы. Раскошелились на яичницу с ветчиной.

— А зачем мы летим в Новую Зеландию? — спросила Сара.

— Поговорить с одним человеком об одной картине. Надо посоветовать ему подстраховаться.

— Не понимаю, зачем ехать в такую даль, если вы и так наковыряли в галерее столько, что уже можно разнести все к чертям.

— Хм… Мы не хотим разнести все к чертям. Хотим передать полиции всю эту хреновину в действии.

— Ну, ты хитер.

— Только не в живописи, — добавил Джик.

Поев, поболтались немножко по аэропортовским киоскам, накупили Джику с Сарой зубных щеток и прочей чепухи да еще сумку. Ни Вексфорда, ни Гриина не было. Других из этой кодлы — тоже. Может, конечно, они нас и видели, но мы их — нет.

— Позвоню-ка в «Хилтон», — сказал я.

Джик кивнул.

Дозванивался при нем и при Саре, они были рядом, все видели и слышали.

— Звоню по поводу адреса для пересылки моей корреспонденции. Дело в том, что пока не могу вам его дать. Буду в Новой Зеландии. Улетаю в Окленд через пару часов…

Спросили, что делать с принесенным письмом.