Широкая грудь и железное кольцо рук остановили ее падение. Она задохнулась, широко открыла рот и стала бороться и лягаться, пока что-то холодное и металлическое не прижалось к ее горлу. Тошнотворная мысль отрезвила ее: она избежала людей Ранульфа только для того, чтобы попасть в руки убийцы — мнимого священника, перерезавшего горло купцу.

Беглянка замерла, опасаясь, что малейшее движение приведет ее к смерти, но мысли ее беспорядочно метались. Бронуин. Бедняжку ждет та же участь. Никто никогда не узнает, что произошло с ними. Их тела похоронят в лесу или в поле неоплаканными, без заупокойной молитвы. Они умрут, не покаявшись, не получив отпущения грехов. А что будет с ее поместьями, с преданными слугами и вассалами? Попадут ли они в загребущие руки лорда Линдси?

Металл глубже вжался в ее шею, не давая дышать. Она закрыла глаза, ожидая, когда лезвие рассечет ей горло. О, зачем она оставила Лондон? Если бы только сэр Ранульф оказался здесь! Она едва ли осознавала эту свою печальную и безнадежную мольбу. Захватчик поставил ее на ноги, не выпуская из рук.

— Приятная встреча, дорогая жена, — раздался у ее уха знакомый низкий голос. — Я вижу, что мое позднее прибытие не отбило у вас охоты ускользать незаметно.

Хватка слегка ослабла, и Моргана перевернулась в кругу его рук, прижалась к нему неожиданно обмякшим телом. С облегчением обнаружив, что ее не убьют на месте, она благодарно вцепилась в Ранульфа.

— О, хвала Господу и всем святым! Это вы! Тщательно отрепетированная речь Ранульфа тут же забылась. Он с удивлением обнаружил, что нежно укачивает свою дрожащую жену. Ее испуг был настоящим, она так тряслась, что у нее даже зубы стучали.

— Неужели один день мог принести такие перемены? — тихо засмеялся он. — Я и не мечтал найти вас столь покорной!

— Это ужасно, ужасно!

Он едва разбирал ее слова, так как она прижимала лицо к его груди. Он разжал руки, и она подняла к нему побелевшее от страха лицо. Его гнев тут же испарился.

— Что случилось, дорогая? Что так напугало вас?

— Кровь. Кровь повсюду.

Крики и вопли из гостиницы окончательно подтвердили, что он неправильно оценил ситуацию. Ранульф покраснел от досады. К счастью, темнота скрывала его лицо. Он наклонился, чтобы получить объяснения, но появление одного из его людей сделало это ненужным.

— Злодей, переодевшийся священником, убил купца. Мы обыскали все вокруг, но негодяй давно сбежал.

Ранульф отстранил Моргану.

— Я пойду загляну внутрь, а ты как следует стереги миледи.

Солдат кивнул, не уверенный, должен ли он защищать Моргану или следить, чтобы она не убежала, но отнесся к своей задаче весьма серьезно, встав на караул и возвышаясь над госпожой, как загнавшая оленя гончая. Его мрачный вид нервировал Моргану, ей было холодно и одиноко без защиты Ранульфа. Ее зубы стучали, словно град по крыше, и она обхватила себя руками, чтобы согреться, но — тщетно.

Ранульф, не сделав и трех шагов, вернулся, сбросил свой теплый плащ и накинул ей на плечи.

— Закутайтесь. И без фокусов. — Его брови сошлись в прямую линию. — Я устал и не стерплю новых глупостей.

Моргана кивнула. У нее не было ни желания, ни сил говорить, что она не собирается бежать от него — слишком страшно. Она и вправду испытала огромное облегчение, когда он вернулся. Расставили дозоры, хотя наверняка мнимый священник уже был далеко, воспользовавшись прекрасным конем мертвого купца и оставив взамен своего ослика. Ранульф взял Моргану под руку.

— Пойдемте.

Она остановилась как вкопанная. Он вел ее не к гостинице, а к конюшне.

— Куда вы ведете меня?

— Если вы не хотите спать на пропитанном кровью тюфяке или на полу с моими людьми, вам лучше пойти со мной. Мы уляжемся на свежем сене, и это не самое худшее.

Настал час возмездия, подумала Моргана. Он имеет полное право избить ее, наказать, расправиться, как пожелает. Она сглотнула сухой комок в горле. А Бронуин? Где ее маленькая робкая подопечная?

— Где Бронуин?

— Спит, как мышка, у очага, — успокоил ее Ранульф. — И мой оруженосец охраняет дверь кухни. С ней там ничего не случится.

— А со мной, сэр?

Он резко повернулся к ней.

— Вы боитесь меня, моя маленькая жена? И правильно делаете. — Его широкая улыбка засверкала в свете факела. — Сейчас я вам покажу, почем фунт лиха.

Он вел ее по скользкой от дождя земле в конюшню. Запах душистого сена и овса, лошадей и кожи окружил их, уютный и успокаивающий. Однако Моргана не могла унять дрожь в коленях. Она стояла в золотистом свете факела, пока Ранульф внимательно разглядывал ее. Грязное лицо, ободранные пальцы. Какое превращение, думал он. Ничего не осталось от надменной дамы, унижавшей его перед королем и придворными, и совсем мало от соблазнительной красавицы, которую он нашел в своей супружеской постели. Чумазый мальчишка в рваной одежде, с облепившими голову и шею мокрыми волосами.

Только одно осталось от женщины, которую он видел раньше: бесспорная дерзкая отвага в любых обстоятельствах.

Он видел эту отвагу на королевском пиру и на Тауэрском холме и был тронут до глубины души. Как и сейчас. Воин в нем мог оценить ее мужество, а поэт — та часть его существа, которую он похоронил под доспехами и шрамами, — ее душу, горевшую перед ним чистым белым пламенем. Но не мужество Морганы, а ее женственность заставляла его руки болеть от желания обнять ее.

Он отбросил эту мысль. Если он сейчас полезет к ней с ласками, она, скорее всего, воткнет ему кинжал под ребра. Супруга достаточно ясно дала понять, что презирает его. Ранульф отвернулся и расстелил свой плащ на свежей соломе ближайшего пустого стойла.

— Вы почти теряете сознание от усталости, миледи. Ложитесь и отдыхайте.

Моргана недоверчиво смотрела на мужа. Факел мерцал на ветру, и в его колеблющемся свете отчетливо выступали черты викингов и кельтов — дикие, яростные, неукрощенные. Он заметил ее сомнения.

— Миледи, я долго и тяжело искал вас. Будьте уверены, что мое единственное желание в данный момент — хорошо выспаться.

Ранульф улыбнулся, и страхи Морганы исчезли. Избавившись наконец от страха, она почувствовала, что смертельно устала. Самодельная постель манила лучше любой перины.

— Как прикажете, милорд.

Он загасил факел. Дождь перестал, и серебряная луна выплыла из-за облаков. Она не до конца доверяла супругу, но опустилась на расстеленный плащ и вытянулась с краю, положив руки под щеку. Легкая шерстяная ткань была нежной и теплой и хранила его запах. Как странно, сонно подумала Моргана, — она уже узнает его запах. Ведь она была рядом с ним так мало, однако узнала бы его с закрытыми глазами среди сотни мужчин. Сон затуманил ее мысли, но суровая реальность внезапно разбудила. Моргана попыталась сесть и обнаружила, что Ранульф обвил ее запястья мягким кожаным ремешком, затянул петлю и она оказалась привязанной к столбу стойла. Ее попытки освободиться только затягивали узел, и она свирепо уставилась на мужа.

— Вы что, с ума сошли? Что вы делаете? Лежавший рядом Ранульф приподнялся на локте. Его глаза опасно мерцали в слабом свете, а голос звучал сурово:

— Вам пора бы уже понять, что бороться со мной — неразумно.

Моргана не могла вымолвить ни слова. Как могла она так безрассудно бросить вызов этому человеку? Ей ли тягаться с ним, с солдатом, закаленным в сражениях и не ведающим пощады к врагу? Она выставила его на посмешище и теперь должна за это расплачиваться. Его дыхание коснулось ее лица. Никогда прежде не чувствовала она себя такой маленькой и беспомощной. Она, в ужасе, не могла отвести от него взгляда, и он вдруг ухмыльнулся.

— Что касается моих намерений, то оно у меня единственное: как следует выспаться. И я высплюсь, даже если для этого придется сунуть вам кляп в рот.

Моргана разъярилась.

— Развяжите меня!

Ранульф отвернулся, и она могла видеть лишь очертания его широких плеч.

— Милорд, я не могу так спать, — вкрадчиво промолвила она, подавляя гнев. — Освободите меня. Я не убегу. Даю слово.