Это смешение противоположностей, которое переносит посетителя из одной эпохи в другую, заставило Ясмин поверить в то, что истинная старина городов заключается не в камнях и не в старых улочках, которые извиваются одинаково во всем мире, а в самом человеке, потому что именно он самый древний и ценный. Из этого следует, что старина, отсутствующая в Дубае — изъян, которому нет оправдания, поскольку человек и культура, уходящая в древность веков, должны быть нераздельны, будь то современный Дубай или старый Лондон.

Войдя в кафе, где они договорились встретиться, она сразу заметила его. На нем был ярко-красный галстук, белая рубашка и черный пиджак. Несмотря на то, что он старался казаться элегантным и даже больше, он выглядел старше своего возраста. Ей понравилось бы, если он был старше лет на четырнадцать. Элегантен более того, чем требовала личная встреча. А она была практичнее в одежде, чем мужчина, который так добивался возможности этого ужина. Он оказался не похож ни на один из образов, нарисованных ею. Он был сам собой. На мгновение ей показалось, что он экземпляр, который редко встретишь в Дубае, и посчитала, что, без сомнения, женщины постоянно пытаются соблазнить его. Несмотря на его любезные речи, она обратила внимание на обувь, руки и часы на запястье — все указывало на неизбитый вкус.

Больше всего ее удивила его высокая самооценка и еще, может быть, упорство, с которым он добивался желаемого. Поэтому первым ее вопросом было:

— Почему ты так настойчиво звонил мне, ведь я не отвечала?

— Хм… Ладно. По правде и без околичностей, мне понравился твой голос.

— И это заставило тебя добиваться встречи со мной?

— Мы различаем мир по голосам. Голос — это первая связь с миром, с него все начинается и на нем заканчивается.

На секунду ей показалось, что она слушает Эфтаба, поскольку он говорил в той же манере.

Она спросила, бросив взгляд на его наручные часы:

— И часто ты так знакомишься с женщинами через bluetooth?

— Во-первых, у меня нет никаких других женщин. Считай меня человеком, который в первую очередь увлечен работой. Во-вторых, способ нашего знакомства был избран случайно. Я просто игрался с телефоном.

Она не знала, как следует реагировать на его ответ, который вроде не был заготовкой: радоваться или опасаться того, что у него отсутствовал опыт с женщинами. И кто сказал, что ей нравится мужчина, который ничего в жизни не видел? Она подумала: возможно, он врет.

— Почему ты взял такое имя — Я? Тщеславие?

— Это не тщеславие, это провокация.

— Тебе нравится провоцировать других?

— Я люблю вызывать интерес… Но к чему все эти вопросы? Главное — мы встретились. Что будешь заказывать на ужин?

Он хотел рассказывать о себе, о своем мире, обо всем, что вертелось на его орбите, и делал это с гордостью, достойной изумления. Она обнаружила, что расслабилась, как только он стал рассказывать, поскольку это избавило ее от нужды говорить о себе. Казалось, что она не стремится сблизиться с ним, в то время как в глубине души, особенно сейчас, сидя напротив этого приятного человека, она стремилась именно к этому.

Она не много рассказывала о своей работе в отличие от него. Но, несмотря на это, обратила внимание на то, что они в каких-то вопросах пытались друг друга перехитрить. Ясмин это беспокоило, поскольку она понимала, как же похож на нее человек, сидящий напротив. Это мужчина не на одну ночь. По крайней мере, она так желала.

Когда он дошел до своей семьи, рассказывая, как они столкнулись с материальными проблемами после периода процветания, он заговорил с высокомерием человека, который принадлежит к роду, привыкшему купаться в роскоши. Ей показалась, что есть тонкая нить, связывающая Я с человеком, которого она когда-то любила, поскольку он также верил, что он на шаг впереди всего остального мира. На фоне его откровенности она выглядела сдержанной, поскольку колебалась, рассказывать ли так много о себе, своей семье и прежнем опыте с мужчинами. Она поймала себя на том, что на мгновение потеряла волю и представила, что говорит с Салимом.

Я почувствовал, что она рассеянна, а сам он рассказывает растянуто. Он позволил ей витать в своих мыслях, но потом вернул на землю, увлекая разговором. Прежде чем закончилась встреча, она обнаружила, что знает о нем больше, чем он о ней. Возможно, она хотела, чтобы так и было, однако это заставило ее почувствовать, насколько же она сомневается в себе по сравнению с двумя предыдущими днями и на фоне его, который казался тогда загадкой судьбы. Не находя объяснения своим сомнениям, она повторила про себя: «Я не буду доступной ни с кем». В последнюю минуту встречи ей стало неловко из-за своей излишней подозрительности по отношению к мужчине, который не обидел ее, ничего от нее не потребовал и никак не пытался соблазнить. Он оказался противоположностью тому, что она себе так безрассудно рисовала. Успокоенная, она сдалась потоку мыслей, которые мог литься до самого утра. Однако она посчитала, что не зрело отдаваться мечтаниям после первого же свидания и лучше окончить его приятными впечатлениями, не спрашивая себя ни разу: что же будет дальше?

Симпатичный мужчина оставил на ее щеке два поцелуя, и свидание закончилось.

По дороге домой она все время задавала себе вопрос: «Ожидала ли я чего-нибудь? Ожидала ли я чего-нибудь?». Она посмотрела на далекие огни башен и ответила: «Я молодец. Я ничего не ждала от этого мужчины». Взглянув в зеркале себе в глаза, Ясмин поняла, что обманывает себя. Она ждала. Даже многого.

Она не сразу поднялась к себе, остановив машину перед домом, а направилась к одиноко стоящему у зеленого небоскреба фонарю. Она прислонилась к нему спиной и стала разглядывать высотное здание перед собой, бормоча: «Похоже ли оно на тело человека?». Она подняла глаза и остановила взгляд на его верхушке, которая сверкала мерцающими огнями. В этом положении она почувствовала боль в правой ноге, которую подвернула на днях, поднимаясь по ступенькам холла. Была какая-то связь между зданием, ее сновидениями и охранником.

Пешком она дошла до места недалеко от кофейни, где утром пила кофе и откуда вернулась домой со спокойной улыбкой на лице. Оттуда зеленое здание казалось другого цвета и другой формы. Она увидела его красивым, и вовсе не чудовищным, каким находила раньше. Она разглядела, что оно действительно похоже на тело человека, стремящегося вверх от земли.

Она закончила свою прогулку и возвращалась в необычно спокойном состоянии, обняв себя обеими руками. Но не только сама дорога домой была тихой, спокойствие было внутри нее. Приближалась полночь, но в этот ранний для Дубая час всюду горели огоньки фар далеких машин, которые своей передней частью так были похожи на людей.

Она вернулась к той же точке, остановилась у фонаря и взглянула наверх, откуда из него исходил свет. На этот раз она не почувствовала, что он был одинок. В Ясмин происходили перемены.

«Закончилось ли мое одиночество?» — спросила она себя, напевая мелодию, которую редко когда вспоминала. Эту мелодию ей пела мать, в то время когда отношения между ними были еще безоблачны. Она почувствовала, что питает нежность к матери и скучает по ней. И на этих воспоминаниях она вдохнула запах моря. Ей почудилось, что она плывет в прозрачном саване из тумана. Атмосфера была поэтической, как во сне. И как во сне, шум напоминал голос моря. Да, волны бились одна за другой о песчаный берег. Шум становился все громче и громче, пока резко не стих и не скрылся в далекой темноте. Волны проглотили ту единственную рыбу, которую однажды вынесли на берег ее памяти, ту мертвую рыбу. Салим ушел. На этот раз далеко. Он не вернется.

«Была ли причиной тому встреча с Я, после которой прошло лишь несколько часов?» — спрашивала она, стоя, прислонившись спиной к фонарю и вглядываясь в даль. Она увидела, что оттуда идет свет, и почувствовала, что его источник внутри нее.