Время приближалось к одиннадцати часам. Пора готовить чай для сотрудников. Я направилась прямиком на кухню и приступила к делу.

Когда я расставляла на подносе чашки, вошли две женщины, они разговаривали. Одна из них воскликнула: «Досадно!» — «И вправду!» — ответила вторая. Интересно, о чем они? «Говорят, его невеста из старинного рода, — заметила первая. — Дочь известного в Токио врача». — «Неудивительно, — сказала ее приятельница. — Но я никогда не думала, что господин Хорибе женится так рано». Я не верила собственным ушам. В висках застучала кровь. Руки дрожали. Чашка вдребезги разбилась о пол. Женщины покосились на меня. Мгновение спустя я потеряла сознание. И словно издалека раздавались их крики.

С тех пор господин Хорибе перестал приходить ко мне. В конторе я тоже его не видела. Наверное, он все время был в лаборатории. Сердце разрывалось от боли.

Зацвели астрагалы.

Однажды вечером, ближе к полуночи, кто-то постучал в дверь. Господин Хорибе. Я была удивлена. Мы не виделись четыре месяца. Я испугалась, что сосед снова напишет начальнику донос. Не обращая внимания на мой страх, господин Хорибе вошел и сразу же попытался меня обнять. Я растерялась. «Что вам теперь угодно?» — сказала я, отталкивая его. Он насильно притянул меня к себе. «Прекратите!» — закричала я и попыталась вырваться, но он держал крепко. Когда у меня уже не было сил сопротивляться, он сказал: «Я так скучал по тебе!» Я еще больше растерялась. «Вы женаты, — ответила я. — Нам теперь нельзя встречаться». От его рубашки исходил знакомый запах лекарств. Силы мои иссякли, и я стояла неподвижно в его объятьях.

«Мой брак — не более чем условность, — сказал он. — Я наследник знатной семьи. Жену мне выбрали родители». При слове «жена» у меня кольнуло в сердце. «Но вы же спите с ней…» — возразила я. Тогда я была готова расплакаться. Он погладил мои волосы. «С ней? Ты не должна ревновать. Ведь люблю я только тебя! В последние месяцы мне так не хватало наших встреч. Понимаешь?»

Я стояла, не шевелясь. Он поцеловал мои губы и щеки, мокрые от слез. Целуя мне лицо и шею, он задышал тяжело и прерывисто. Потом сорвал с меня одежду и стал целовать груди, соски, живот. Я обхватила руками его голову и застонала. Он уложил меня на футон. И, раздевшись, сразу же вошел в меня. Тело его было горячим. Он с силой покачивал бедрами и, не сдержавшись, кончил.

Потом мы легли на спину.

— Вам нравится ваша жена? — спросила я. — Она красивая?

— Она? Да, красивая. Но слишком надменная. И ей не хватает независимости.

— То есть?

— Она не умеет оставаться наедине с собой, ей необходимы люди, которые бы ее слушали. Дома ей скучно, и она приглашает своих родственников или подруг, чтобы убить время. Я позволяю ей делать все, что она захочет. Люди хвалят меня за великодушие. Но на самом деле я не выношу ее пустой болтовни. Когда она уходит, я испытываю облегчение.

В тот вечер, прежде чем уйти, господин Хорибе пообещал найти квартиру, где мы могли бы встречаться тайком.

Спустя несколько недель господин Хорибе передал мне в конторе записку с адресом квартиры, которую ему удалось отыскать. После работы я сразу пошла туда. Дом стоял в конце улицы. Наш подъезд находился сбоку от центрального, которым пользовались все жильцы, и, кроме того, его закрывало дерево. Я была довольна и через месяц переехала.

В «нашей» квартире господин Хорибе стал бывать чаще. Теперь он не уходил так рано и даже ужинал со мной. Я была счастлива. Он говорил, что его жена много путешествует. Не изменилось лишь одно: он никогда не оставался у меня на ночь и никуда меня не приглашал.

Потом у меня не начались месячные. Я растерялась. Мне было неловко признаться в этом господину Хорибе. На третий месяц стало ясно, что я беременна. Он смутился: «Неужели все произошло в тот единственный раз, когда я не сдержался? Невероятно!» Я плакала, не зная, что делать. Он сказал, что ребенка я могу сохранить, но он не признает себя его законным отцом. Я не понимала, что означают слова «законный отец». Он объяснил, что его имя не будет значиться ни в моем, ни в его косеки как имя отца ребенка. «Понимаешь? — спросил он. — В нашей ситуации иначе не получится». И потребовал, чтобы я уволилась из фармацевтической компании без всяких объяснений.

Так я и поступила. Начальник в ярости сказал: «Вот почему мне с самого начала не хотелось принимать на работу сироту!» На следующее утро ко мне домой пришел священник из церковного приюта. Когда я призналась, что беременна, он был изумлен и спросил, кто отец ребенка. Я не ответила. «Кто бы ни был отцом, — сказал священник, — ребенок должен появиться на свет. Посоветуйся с госпожой Танакой, она найдет акушерку». Госпожа Танака помогала ему заботиться о детях и тогда была уже в возрасте. Священник ушел, напомнив мне, что в церковь я могу вернуться в любое время.

Настал новый год, а в марте я родила Юкио. Тремя месяцами позже у госпожи Хорибе родилась дочь Юкико. Оба имени выбрал отец. Моего сына записали под фамилией Канадзава — так хотел господин Хорибе.

Он продолжал приходить «к нам» домой, навещая Юкио, который вскоре стал звать своего отца Одзисаном.

Когда Юкио исполнилось три года, мы переехали в маленький дом, который снял для нас его отец. Он хотел, чтобы его дети играли вместе. Он водил их в парк, расположенный между его домом и нашим. Но я никогда не гуляла с ними: господин Хорибе опасался, что меня заметят его соседи.

Кажется, дети подружились. «Мама, — говорил Юкио, — мне с ней очень нравится. Она добрая». Он не знал, как звали его подругу, ведь ни господин Хорибе, ни я никогда не произносили ее имени вслух. Мне не случалось разговаривать с Юкико, но, похоже, она была умной девочкой. Учила Юкио новым словам. У нее были очень ясные глаза.

Наша жизнь текла спокойно. Но я была в отчаянии. Я чувствовала, будто оторвана от всего остального мира. Господин Хорибе иногда приходил к нам с Юкио ужинать. Однако он не хотел показываться с нами на людях. Видя мои слезы, он говорил: «Что тебе нужно еще? У тебя есть дом, и ты не голодаешь. Юкио я уделяю больше внимания, чем иные отцы своим детям». Кроме Юкико, у Юкио не было друзей. Соседи запрещали своим детям играть с ним и злословили на мой счет: «Интересно, она любовница или проститутка?»

Юкио шел четвертый год, когда я решила пойти в церковь. Увидев нас, священник обрадовался. Я спросила, не могу ли поработать в приюте — готовить и шить детям одежду. Он сразу согласился. Пока я была занята на кухне или в саду, Юкио играл со своими ровесниками.

Вскоре я познакомилась в церкви с человеком, которого звали господин Такагаши. После работы он приходил помогать священнику. С удивлением я узнала, что он был фармацевтом из той же компании, что и господин Хорибе. Более того, со студенческих времен они были приятелями и коллегами. Когда господин Такагаши, ничего обо мне не зная, сделал мне предложение, я была удивлена. Он даже признался, что не может иметь детей. Священник говорил: «Соглашайся. Это благородный человек. Он принесет вам с Юкио счастье. Я уверен!»

А господин Хорибе сказал: «Значит, он хочет на тебе жениться? Пустые мечты. Я хорошо знаком с его родителями. К тому же он наследник старинного рода. Он слишком наивен». Но у господина Такагаши были серьезные намерения. После долгих раздумий я решила выйти за него замуж — прежде всего ради Юкио. Его богатые родители противились нашему браку, и господин Такагаши ушел из дома, устроившись на работу в филиал фармацевтической компании, который находился в Нагасаки. С нами он решил начать жизнь заново. Он не расспрашивал меня о прошлом и сразу после свадьбы усыновил Юкио. Господин Хорибе был недоволен. «Усыновленный или нет, — сердился он, — Юкио останется моим ребенком. Я всегда буду рядом, если ему понадобится помощь».