Это была обычная шанская деревня — собрание хижин, расположенных без видимого порядка, столпившихся на берегу, как стайка птиц. Позади темнели густые джунгли, уже добирающиеся до хижин и запускающие в щели в стенах побеги лиан и ползучих трав. Эдгар почувствовал запах пожарища: от дождя поднимались испарения из земли, зловонная копоть исходила от обугленного бамбука и дорожной грязи. Эдгар задумался, как давно деревня была оставлена людьми, если запах горелого еще столь силен? «А может быть, он просто возродился под дождем, влага разрушает звуки, — подумал он, — но усиливает запахи».

Эдгар медленно двигался по сгоревшей деревне. Большая часть хижин была сожжена почти полностью, от них остались лишь обнаженные остовы. В других обвалились стены и крыши, сплетенные из листьев, неверно колебались в воздухе. Обгоревшие куски бамбука валялись на земле. Мимо остовов самых ближних к реке домов по кучам мусора прошмыгнула крыса, ее тихий топоток разорвал тишину. Больше никаких признаков жизни видно не было. «Как похоже на Маэ Луин», — снова подумал Эдгар. Но здесь не было кур, выбирающих просыпанные зерна на дорожках. И не было детей.

Эдгар шел мимо сожженных и покинутых строений, разоренных и пустых. На краю джунглей ползучие растения уже добрались до полуразрушенных стен и провалившихся полов, занимая место, где когда-то жили люди. «Может быть, здесь уже давно никого нет, — подумал он, — но растения здесь размножаются быстро, впрочем, как и разлагаются».

Было уже почти темно. Туман, идущий от реки, заполнял разрушенные строения. Неожиданно Эдгару стало не по себе — было слишком тихо. Он остановился, вдруг осознав, что не знает, в какой стороне река. Он быстро пошел мимо домов, казавшихся неясными тенями: двери щерились, как обугленные рты, напоминая злобные насмешки скелетов, туман цеплялся за крыши и мерцал в темноте, наползая все быстрее. «Дома плачут», — подумал Эдгар, и сквозь щели хижины вдруг увидел огонь и протянувшиеся темные тени, танцующие, по склону холма.

Когда он подошел, его спутники сидели вокруг костра.

— Мистер Дрейк, — сказал Нок Лек. — Мы думали, вы заблудились.

— Да, немного, — сказал Эдгар, отбрасывая с лица волосы. — А эта деревня, в ней давно никто не живет?

— Деревня? — переспросил Нок Лек и повернулся к товарищам, склонившимся над раскрытыми корзинами с едой. Он что-то спросил у них, а они ответили.

— Я не знаю. Они тоже не знают. Может быть, несколько месяцев, как она уже пуста. Но джунгли наступают слишком быстро.

— А ты знаешь, кто здесь жил?

— Это дома шанов.

— А почему они ушли отсюда?

Нок Лек покачал головой и повернулся, чтобы спросить у братьев. Они тоже покачали головами, один из них что-то сказал.

— Мы не знаем, — ответил Нок Лек.

— А что он сказал? — спросил Эдгар.

— Он спросил, почему вас интересует деревня, — объяснил Нок Лек.

Эдгар присел на песок рядом с мальчиками.

— Просто так. Чистое любопытство. Там так пусто...

— Здесь много таких брошенных деревень. Может быть, это сделали дакоиты, а может — британские солдаты. Это неважно, люди просто переселяются в другое место и строят новые дома. — Он передал Эдгару небольшую миску, в ней был рис и рыба с приправами. — Я надеюсь, вы сможете есть руками.

Сначала все ели молча. Потом один из братьев начал что-то говорить. Нок Лек повернулся к Эдгару.

— Сеинг То попросил меня спросить у вас, куда вы направитесь, когда мы будем на британской земле?

— Куда? — переспросил Эдгар, удивленный вопросом. — Честно говоря, пока и сам не знаю.

Нок Лек перевел ответ мальчику, тот засмеялся.

— Он говорит, что это очень странно. Говорит, что вы должны были ответить, что поедете домой, если, конечно, вы еще не забыли туда дорогу. Он говорит, что это очень забавно. — Оба брата снова начали хихикать, прикрывая рты ладонями. Один взял другого за руку и что-то сказал ему шепотом. Второй кивнул и положил в рот еще один рисовый колобок.

— Может, я и правда забыл дорогу, — сказал Эдгар, тоже засмеявшись. — А куда направится сам мистер Сеинг То?

— Обратно в Маэ Луин, конечно. Мы все вернемся в Маэ Луин.

— Держу пари, вы-то не заблудитесь.

— Заблудимся? Конечно, нет. — Нок Лек проговорил что-то на шанском, и вся троица снова начала хихикать. — Сеинг То говорит, что он сможет найти дорогу домой по запаху волос своей возлюбленной. Он говорит, что ощущает его даже сейчас. Он спрашивает, есть ли у вас возлюбленная? А Тинт Наинг говорит, что есть, — Кхин Мио, значит, вы тоже вернетесь в Маэ Луин.

Эдгар запротестовал, думая про себя: «Какая жестокая правда в насмешках этих ребят»:

— Нет, нет... То есть, конечно, у меня есть любимая, у меня есть жена, она в Лондоне, в Англии. Кхин Мио — не моя возлюбленная, ты должен сказать Тинт Наингу, чтобы он сейчас же выбросил из головы эти глупые мысли.

Братья смеялись. Один обнял другого за плечи и что-то зашептал ему.

— Прекратите, — слабым голосом проговорил Эдгар и почувствовал, что и его снова разбирает смех.

— Сеинг То говорит, что он тоже хотел бы иметь жену англичанку. Если он поедет с вами в Англию, вы найдете ему невесту?

— Я уверен, что там множество прелестных девушек, которым бы он понравился, — сказал Эдгар, присоединяясь к веселью парнишек.

— Он спрашивает, обязательно ли быть пианистом для того, чтобы найти в Англии красивую жену?

– Что он спрашивает? Нужно ли быть пианистом?

Нок Лек кивнул:

— Можете не отвечать ему. Вы же понимаете, он еще маленький.

— Да нет, все нормально. По-моему, это хороший вопрос. Нок Лек, можешь сказать ему, что нет, вовсе не требуется уметь настраивать фортепиано для того, чтобы иметь красивую жену. Хотя, я думаю, это и не вредит. — Он весело улыбнулся. — Но и у других людей, даже у солдат, бывают красивые жены.

Нок Лек перевел.

— Он говорит: ему очень жаль, что он должен возвращаться в Маэ Луин к своей возлюбленной.

— Какая жалость. У моей жены много подруг.

— Он говорит, что, так как он незнаком с ней, он хотел бы, чтобы вы рассказали, какая она. Он хочет знать, золотые ли волосы у нее и у ее подруг?

«Это уж совсем как-то глупо», — подумал про себя Эдгар, но когда он вспомнил о Кэтрин, то обнаружил, что начал рассказывать с воодушевлением:

— Да, у нее... у Кэтрин, так ее зовут, у нее действительно золотые волосы, сейчас они уже немного потускнели, но она все равно еще очень красивая. У нее голубые глаза, и она не носит очки, как я, поэтому сразу видно, как они прекрасны. Она тоже играет на фортепиано, гораздо лучше, чем я. Думаю, вам бы очень понравилось, как она играет. Ее подруги отнюдь не такие красивые, как она, но ты все равно мог бы быть доволен.

Нок Лек перевел его речь братьям, которые перестали смеяться и задумчиво смотрели на него, зачарованные его рассказом. Сеинг То глубокомысленно кивнул и заговорил снова, на этот раз печальным голосом.

— Что он сказал? — спросил Эдгар. — Еще вопросы о моей жене, да?

— Нет. Он спрашивает, хотите ли вы послушать историю, но я сказал ему, чтобы он не приставал к вам.

Эдгар был удивлен:

— Нет, мне очень интересно. Что это за история?

— Ничего особенного, я не знаю, почему он так упорно хочет вам ее рассказать.

— Пусть расскажет, пожалуйста. Мне уже очень любопытно.

— Может быть, вы ее уже слышали. Это известная история — про лейп-бья — такое бирманское слово. Я не знаю ее так хорошо, как Сеинг То, поскольку это бирманская история. А его мать — бирманка. Лейп-бья — это такой дух, у него крылья, как у бабочки, но он летает по ночам.

— Мотылек, наверное. — Что-то в этих словах взволновало его, как будто он действительно уже слышал это когда-то. — Я не знаю этой истории, — сказал он.

— На самом деле, может, все это и неправда. Может быть, просто поверье. Некоторые бирманцы говорят, что человек живет, поскольку в нем живет дух, похожий на... мотылька. Дух сидит в его теле, и человек не может жить без него. И еще они говорят, что именно из-за лейп-бья человек видит сны. Когда он спит, лейп-бья вылетает у него изо рта и летает тут и там, видя на своем пути разные картины, от этого и получаются сны. Лейп-бья утром всегда должен возвращаться к человеку. Поэтому бирманцы не любят будить спящих. Может оказаться так, что лейп-бья будет очень далеко и не сможет достаточно быстро вернуться домой.