— Нет, это тыхочешь это сказать. Но раз уж мы подняли эту тему, ты должнапродать ферму. Почему нет? Тебе же наплевать на нее, ты не хочешь тут жить. Ты и твой отец бросили этот дом.

— Это неправда. Папа нанял человека поддерживать там порядок. О доме хорошо заботились. Папа мне говорил. А когда он умер, его бизнес-менеджер заверял меня, что дом в хорошем состоянии.

— Значит, он лгал.

— Мой отец не лжец.

— В данном случае, боюсь, именно лжец. Слушай, тебе же не нужен дом? Отлично. Продай его мне. Я куплю его, восстановлю, буду им дорожить.

— Понятно. Значит, это правда. Ты был добр со мной, только чтобы подобраться к дому.

— Нет, ничего тебе не понятно, Кэти. Приезжай сюда, я тебе покажу. Вот тогда ты поймешь и увидишь.

— Я не могу... — Ее голос сорвался. — Я бы с удовольствием, но я не могу приехать. Ты не знаешь моих проблем.

— Знаю. Я знаю, каково это — каждую ночь закрывать глаза и бояться, что тут же увидишь и почувствуешь то, о чем мечтаешь забыть. Я знаю, каково каждый день удивляться, что есть еще силы переставлять ноги. И нет простого способа со всем этим справиться. Но ты не трусиха. Я знаю, что нет. Любой, кто может стиснуть зубы и шутить, пока медсестры обдирают ткань до живого мяса... ты очень сильная, Кэти.

— Откуда ты... ты никогда не звонил во время... — Я услышал, как она ахнула. — Так это ты звонил тогда мне в больницу! Не Геральд. Ты.

— Дельта отчаянно пыталась к тебе пробиться. Я помог. Но я не собирался тебя обманывать, просто так получилось.

— Ты.

— Да, я. И после того, что тогда услышал, я понял: в тебе достаточно сил, чтобы выжить. Не смей сдаваться сейчас.

— После всего, что я сегодня узнала, как я могу доверять твоим словам?

— Тебе небезразлично бабушкино наследство?

— Да. Что бы ты ни думал. Я люблю ее дом, воспоминания о ней, свободу, которая там меня ждала... Я люблю это место.

— Тогда поверь вот чему. Если ты убьешь себя, я сожгу ее дом дотла. Ясно? Если ты умрешь, все, что ты любишь, — и все, что она оставила для твоей любви, — тоже умрет. Клянусь тебе. Если только так тебя можно заставить сосредоточиться на жизни.

Я услышал, как она резко вздыхает.

— Ты еще более сумасшедший, чем я.

— Годы практики.

— Все, что я думала о тебе, оказалось неправдой. Ты социопат. И поджигатель.

— Тебе не нужно верить в меня или мне. Я в тебя верю. Останься в живых, приезжай в гости, докажи, что ты права.

Она повесила трубку.

Я посмотрел на себя. Что ж, я хотя бы не позволил ей принять таблетки. Я спас ее жизнь, по крайней мере сегодня. И вместе с победой заработал лучший стояк в моей жизни.

* * *

— Ты обещал уничтожить дом ее бабушки, — медленно повторила Дельта, скаля зубы при каждом слове. — Сжечь дом. Ты угрожал женщине, которая пострадала от огня. Ты угрожал сжечь дом ее бабушки. Томас.

Я стоял на кухне кафе, а меня окружали Пайк, Джеб, Бека, Бубба, Клео, Санта. Весь клан Уиттлспунов окружал меня, медленно сжимая кольцо. Они были присяжными, я обвиняемым. И в руках они сжимали кухонные ножи и сковородки.

— Возможно, не лучшая тактика, — мрачно согласился я, — но я добился ее внимания. Я хотел разозлить ее, заставить встряхнуться и вынырнуть из депрессии хоть на секунду, заставить думать. Нет ничего хуже, чем страдать, жалеть себя и не иметь возможности ясно мыслить. За моменты ясности можно схватиться и удержаться на плаву. Надеюсь, у нее получится.

Тишина. Я не мог определить, приняли ли они мои аргументы. Пайк нахмурился. Другие смотрели в пол. Дельта закрыла глаза и стояла, повесив голову и уперев руки в бока. Наконец Джеб поднял голову и сжал зубы. — Том прав. Он сделал для Кэтрин Дин то же, что сделал для меня, когда забрался на тот утес и отговорил меня прыгать. Я не стану повторять его слова. Это личное. Но он заставил меня увидеть свет.

Мало кто подозревал, что вместо меня тогда говорила водка. И получилось что-то вроде: Джеб, мать твою, либо прыгай уже, либо отвали с дороги, я прыгну. У тебя есть семья, ради которой нужно жить. У меня — нет.Тот факт, что Джеб углядел в моих словах крупицу мудрости и схватился за нее, говорил о том, что кто-то в тот день присматривал за мной и Джебом. Я не знал, повезет ли мне снова. Чего я добился прошлой ночью? Могли я спровоцировать Кэти вышвырнуть меня и Дельту из своей жизни?

— Что, если она перестанет отвечать на мои звонки? — громко спросила Дельта.

— Я позвоню ей и извинюсь. Прямо сейчас. И сделаю все, что в моих силах, чтобы она успокоилась.

— Нет. Ты и так уже испортил все, что мог. Сомневаюсь, что она будет теперь тебя слушать. Я сама ей позвоню. И если она согласится со мной говорить, перескажу тебе ее слова. — Дельта бросила в меня бисквитом. — Убирайся с моей кухни.

Я кивнул, мрачно поднял бисквит Бэнгеру на завтрак и вышел вон.

КЭТИ

Голова гудела от вина. Глаза пересохли от слез прошлой ночью. И все же я чувствовала себя очистившейся, словно со слезами из меня вышло что-то ядовитое. Но удивляло то, что я до сих пор была зла как черт. Наконец-то.

— Дельта?

— Кэти, я так рада тебя слышать. Насчет прошлой ночи...

— Этот Томас ходит по Кроссроадс без наручников, санитаров или присмотра полиции?

— Томас? Что ты, он милейший... у тебя изменился голос. Как ты, милая? Мне так жаль, что он тебя расстроил. Он просто пытался помочь.

— Расстроил меня? Он обвинил меня в попытке суицида.

— А ты не собиралась?

— Он признался, что, подбираясь ко мне, лгал с самого начала. А потом угрожал уничтожить дом моей бабушки. Он совсем не такой, каким я его представляла.

— Так ты все же собираласьпокончить с собой.

— У меня были таблетки, прописанные врачом. Прописанные.

— Ага. Ну-ну. У Томаса хорошо развиты инстинкты. Могу лишь добавить, что рада слышать, как ты злишься, а не ноешь, словно мокрая курица.

— Я не позволю ему шантажировать меня бабушкиным наследством.

— Что ты собираешься делать?

— Прежде всего я собираюсь выяснить о нем все. Начиная с полного имени.

— Меттенич, — быстро сказала она. — Томас Кэрол Меттенич. По отцовской линии его предками были датчане, родня жила в северной части Нью-Йорка. О линии матери я ничего не знаю. Она умерла, когда Томас и его брат были еще маленькими.

— Меттенич. По буквам, пожалуйста. — Она диктовала фамилию, а я набирала буквы в поиске. Томас Меттенич. — Ясно, так он родом не из Северной Каролины? Ты говорила, что он из Нью-Йорка? И как же маньяк-янки очутился в твоем городке и заслужил твою дружбу?

На миг повисла тишина. А потом Дельта тихо сказала:

— Я могу рассказать все, что знаю о Томасе, но лучше тебе самой прочитать его историю. Набери его имя в этом, как его, в Гугле. Да. Найди в Гугле Томаса Меттенича. Посмотри, что писали о нем в газетах несколько лет назад.

Я нахмурилась.

— О нем есть публичные записи?

— Можно и так сказать. Просто... просто прочитай о нем. Это откроет тебе глаза куда лучше моих рассказов.

— Хорошо, — медленно сказала я, отчего-то испугавшись.

— И еще. Кэти?

— Да?

— Я рада, что у тебя ожил голос.

— А у меня не осталось выбора. В мою жизнь вмешался этот человек.

— Ты можешь приехать ко мне, как только захочешь, и сама его оценить. Мы никогда не знаем, чего от него можно ждать.

— О, не волнуйся. Чтоб защитить ферму моей бабушки, я готова на что угодно.

— Отлично! Вот так и держись. Давай, поищи Томаса в Гугле, а потом приезжай и надери ему задницу. И, милая...

— Что?

Я уже лихорадочно застучала по клавишам, вбивая текст в поисковик Гугла. Мне показалось, что Дельта хихикнула, но я слишком увлеклась поиском информации о главной моей неприятности, Томасе Меттениче, чтобы спросить, что ее рассмешило.