— Завтра увидимся, — ободряюще пообещала им она.

Она причесывалась, сидя перед зеркалом, когда в комнату без стука вошел Кори.

— Поедешь с Саймоном? Ты с ума сошла, — резко сказал он, глядя прямо в ее измученное отражение. — Он же просто избалованный мальчик, самовлюбленный и бесхребетный. Он предал тебя в первый раз, предаст и во второй.

Гэрриет обхватила голову руками.

— Пожалуйста, не мучь меня, — попросила она. Сердце ее разрывалось от боли. — Я и так не знаю, что мне делать.

— Извини, — сказал он гораздо мягче и положил руки ей на плечи. — Но, если он отец Уильяма, это совсем не значит, что ты обязана выходить за него замуж.

На миг Гэрриет прислонилась к нему спиной, но тут же встала.

— Я должна поговорить с Саймоном и разобраться в своих чувствах.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Кори застегнул на ней пальто, словно она была маленькой девочкой, и сказал:

— Будь осторожна.

В гостинице ее поразило, как невозмутимо Саймон вписывал в книгу постояльцев «мистер и миссис Вильерс» — словно делал это как минимум в сотый раз. Они поднялись в шикарный трехкомнатный номер-люкс.

Саймон был само обаяние: он сокрушался о том, как скверно вел себя раньше, заглядывал ей в глаза, говорил, что она безумно похорошела, развлекал ее историями о похождениях кинозвезд. Словом, все было просто идеально, но Гэрриет никак не могла отделаться от чувства, что она села не в свой автобус и теперь он увозит ее все дальше и дальше от того места, куда она хотела попасть.

За то время, что она его не видела, Саймон безусловно изменился. Теперь от него исходило сияние настоящей кинозвезды. Когда он разговаривал с ней, казалось, будто он говорит для целой толпы зрителей.

— Я должен знать все, что с тобой было, пока мы не виделись, — объявил он.

Но, едва начав рассказывать, Гэрриет почувствовала, несмотря на внимательное выражение его лица, что его мысли витают где-то бесконечно далеко, и переменила тему.

— Я рада, что у тебя все так хорошо складывается.

Саймон с улыбкой пожал плечами.

— Простое везенье. Я довольно удачно сыграл в двух наших телефильмах, а потом подвернулись эти съемки за границей. У меня там был всего лишь эпизод, зато сам фильм наделал столько шума. А в мае я собираюсь работать в одном фильме с Ноэль — вот в нем у меня будет очень даже приличная роль. Ноэль просто прелесть.

Интересно, а его она чем прельстила, подумала Гэрриет.

— Вы с ней спали? — как бы между прочим спросила она.

— Гэрри-ет! Ну будь же благоразумна! Она мне в матери годится.

— Вряд ли она могла родить тебя в десять лет.

— С нее и это станется. Но все равно, такие пышногрудые мамаши не по мне — я люблю стройных женщин. Вот у тебя, после того, как ты сбросила лишний вес, стала просто потрясающая фигура.

Гэрриет улыбнулась, но мысли ее почему-то все время возвращались к Кори. Чем там они сейчас занимаются с Ноэль? — думала она. Неожиданно она поняла, что порезала руку вовсе не тогда, когда увидела Саймона, а раньше: вспомнилась пронзившая ее острая боль, когда комментатор сказал, что упала Пифия.

Саймон все еще рассказывал о своем новом фильме. Думай о том, как он красив, снова и снова повторяла себе Гэрриет, — гораздо красивей Кори. От выпитого шампанского ее начало подташнивать.

Неожиданно Саймон поднялся с кресла и шагнул к ней, улыбаясь той особенной обольстительной улыбкой, которая могла ласкать или казнить — смотря по тому, чего ему хотелось. Сине-зеленые глаза безжалостно оглядывали, почти ощупывали ее, предвкушая близкое удовольствие. Гэрриет чувствовала себя, как малая пичужка перед удавом.

— Малышка моя, — пробормотал он. — Сколько можно говорить? Идем же. Идем в спальню.

Он притянул ее к себе и поцеловал, но и это оказалось не так, как раньше: колени не слабели, черная слепящая волна страсти не захлестывала ее с головой.

На миг она вдруг вспомнила тот вечер, когда ее поцеловал Кори, и по всему ее телу пробежала, как тогда, сладкая обморочная дрожь.

— Нет, — вырываясь, крикнула она. — Сейчас я не хочу, не могу! Пожалуйста, дай мне еще время.

Саймон насупился.

— Что случилось? Ты что, уже успела меня забыть?

— Мне нехорошо, — прошептала она. — Можно, я прилягу на несколько минут?

Он тут же переменился.

— Милая, что же ты мне сразу не сказала?

Потом она лежала одна, в полной темноте, мучилась и не могла ни на что решиться. Ее голова металась по подушке. Зазвонил телефон. Саймон в соседней комнате ответил и пошел закрывать дверь спальни.

Вдруг это Кори? — мелькнула у Гэрриет нелепая мысль, и, дотянувшись до телефона на столике, она сняла трубку.

Узнав голос Ноэль, она невольно сжалась.

— Как дела, дорогой?

— В общем неплохо, но что-то она не спешит на меня вешаться, как ты обещала, — послышался в трубке капризный, немного раздраженный голос Саймона.

— Ничего, впереди еще много времени. Через двадцать четыре часа она у тебя будет делать все, что ты скажешь, или ты не тот мужчина, с которым я была сегодня ночью.

Саймон рассмеялся и страстно зарычал в трубку.

— О, как было прекрасно! С тобой всегда прекрасно. Ну что ж… Ради тебя придется постараться.

— Попробуй закрыть глаза и притвориться, что это я.

— Если бы это была ты! Надеюсь, ты там с Кори не забудешь меня совсем?

— Дорогой, — низким, дурманящим, как снотворное, голосом сказала Ноэль. — Не будь я от тебя без ума, разве бы я стала добиваться, чтобы эта роль досталась тебе и мы могли бы провести все лето вместе?

— Пожалуй, не стала бы.

— Как тебе твой сын и наследник?

— По-моему, совершенный уродец. Я, правда, не очень-то разбираюсь в младенцах, но ты как будто сказала, что он копия я. Неужто я такой?

Гэрриет положила трубку и вышла в ванную. Ее вырвало. Потом она еще долго дрожала, прислонясь спиной к двери ванной, и никак не могла сообразить, что ей делать дальше. Наконец она умылась и пошла в гостиную. Саймон развалясь сидел в кресле.

— Привет, красавица, — лениво улыбнулся он. — У тебя такой вид, будто ты только что встретила привидение.

— Я сняла трубку в спальне и слышала весь твой разговор с Ноэль.

Саймон вздохнул.

— Вот это уже было лишнее. Ты же знаешь, подслушивать нехорошо…

— Саймон! — Она едва сдерживалась. — Прекрати! Поговорим серьезно хоть раз в жизни. Давно ты любишь Ноэль?

— Я не люблю ее.

— Хорошо, сколько раз ты с ней спал?

— Раз, два — какая разница? Я не люблю ее. Я люблю тебя.

— Я не верю, что ты меня любишь. Я же слышала, как ты с ней разговаривал.

— Послушай, неужто ты никогда не слышала, что дорога в кино лежит через постель? Мне нужна эта роль — так что ж, ради нее мне трудно переспать со стареющей примадонной, вроде Ноэль?

Гэрриет смотрела на него с нескрываемым ужасом.

— И ты собирался быть со мной и с ней в одно и то же время? Нет. Нет. Мне этого не понять.

Он долго насмешливо разглядывал ее, сунув руки в карманы и склонив голову набок, потом лениво рассмеялся.

— Ну, стало быть, я ничем не могу тебе помочь. Веселее, малышка, учись видеть во всем смешное.

Гэрриет покачала головой.

— Я не нахожу тут ничего смешного. И я хочу домой.

Ночь была ясная, и звезды струили на дорогу голубоватый электрический свет. Луна, взошедшая над скалистыми вершинами, дрожала в реке размытым отражением. Оторвав взгляд от дороги, Саймон обернулся к Гэрриет.

— Зря ты туда возвращаешься. Всякого, кто становится у Ноэль на пути, ждут крупные неприятности. На Кори можешь не рассчитывать: как бы нежно он к тебе ни относился, все равно ты нужна ему только для забавы. Так что стоит Ноэль сказать словцо, он вышвырнет тебя за дверь.

Войдя в дом, Гэрриет сразу же столкнулась с Ноэль, которая выходила из гостиной.

— А, привет, — сказала она. — Милые уже успели разбраниться?

Гэрриет набрала в легкие побольше воздуха и сказала: