Непролазные джунгли, окружавшие восьмой сектор, защитили его. Палатки были повалены и порваны, но не до такой степени, как в третьем и четвертом секторах, поэтому их можно было починить. Кровати разбросало по всей территории, но поломанных почти не было. В одном месте саму палатку унесло не гром на соседнее дерево, но вся мебель осталась нетронутой, как будто хозяева оставили жилище минуту назад.

При виде своего чемодана я до крови закусила потрескавшиеся губы. Он был аккуратно и надежно привязан к дереву и не пострадал. Я преисполнилась чувством благодарности к своим соседкам, которые позаботились о моих вещах, пока меня не было. Замок заклинило, но мне так не терпелось заглянуть внутрь, что я нашла неподалеку камень и разбила им защелку. Вечерние платья были мокрые и все в песке, но меня это мало волновало. Я стала шарить рукой под ними, молясь, чтобы пальцы наткнулись на тот предмет, который интересовал меня в первую очередь. Нащупав деревянную поверхность, я вскрикнула от радости и вытащила из чемодана матрешку. Она была цела и невредима, и я принялась целовать ее, как мать, которая нашла потерявшегося ребенка.

Море приобрело цвет чая с молоком. На поверхности воды покачивались вырванные растения вперемешку с мусором. Утренние лучи отражались на легких волнах, казавшихся сейчас совершенно безобидными, — ничего общего с тем разъяренным монстром, который вчера ночью чуть не проглотил всех нас. Невдалеке, на узкой песчаной полосе, группа людей под руководством священника возносила Богу благодарственную молитву за спасение. Я в Бога не верила, но все равно склонила голову в знак уважения. Нам было за что благодарить его. Каким-то чудом не погиб ни один человек. Я закрыла глаза, пытаясь на какое-то время отрешиться от всего, что пришлось пережить.

Позже я нашла капитана Коннора у офиса МОБ. Металлические стены были продырявлены, некоторые шкафы с выдвижными ящиками лежали на кучах вывалившихся из них бумаг. Капитан, в выглаженной форме и с таким аккуратным пробором в волосах, что была видна полоска розовой кожи, на фоне этого хаоса вызывал удивление. Единственным признаком, указывающим на то, что он тоже пережил катастрофу, были грязные ботинки, которые он по какой-то причине не успел почистить. Капитан улыбнулся мне, словно ничего не произошло и человек, как всегда, просто явился на работу. Затем он указал ни группу ниссеновских бараков, которые мы использовали как склады. Некоторые из них были в намного худшем состоянии, чем наш офис: у них так покорежило стены, что чинить их, пожалуй, уже не имело смысла.

— Если и было в этом бедствии что-нибудь положительное, уверенно произнес Коннор, — так это то, что они наконец-то поймут, что нас нужно как можно скорее забирать с этого острова.

Когда я вернулась в госпиталь, на остров для оказания помощи уже высадились филиппинские и американские солдаты с Гуама. Иван вместе с другими мужчинами выгружал из армейского грузовика канистры с бензином и питьевой водой, ка военные ставили палатки для тех пациентов, которым не хватило места в самом госпитале. Добровольцы кипятили воду для стерилизации медицинских инструментов и бинтов или готовили еду под временным навесом.

На мокрой траве перед госпиталем на подстилках спали люди. Среди них была и Розалина. Рядом сидела Ирина и гладила свою бабушку по седой голове. Мне снова вспомнились слова Розалины, которая сказала, что пожертвовала бы собой ради Ирины или меня и что мы — это все, что у нее есть. Я наблюдала за двумя женщинами из-за дерева, прижимая к груди матрешку. У меня тоже ничего, кроме них, не было.

Я увидела, что Иван взялся за мешок с рисом и потащил его к столовой. Я хотела помочь ему, но весь запас решительности у меня, похоже, был исчерпан. Иван выпрямился, потянулся и, встретившись со мной взглядом, направился ко мне. Он улыбался, на ходу вытирая руки о бедра. Но когда он подошел ближе и всмотрелся в мое лицо, улыбка тут же исчезла.

— Я не могу пошевелиться, — сказала я.

Он протянул мне руку.

— Все хорошо, Аня. — Иван прижал меня к себе. — Все не так плохо, как кажется. Никто серьезно не пострадал, а вещи всегда можно починить или заменить.

Я прижалась щекой к груди Ивана, прислушиваясь к ровному биению его сердца и впитывая в себя тепло. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова дома, в Харбине. Я — любимый ребенок; вокруг витает знакомый запах только что испеченного хлеба, слышится потрескивание дров в камине в гостиной, под ногами — мягкая медвежья шкура. И впервые за очень долгое время я услышала голос матери: «Я здесь, доченька, так близко, что ты можешь достать до меня рукой». Внезапно раздался шум мотора, и в ту же секунду чары развеялись. Я отстранилась от Ивана и раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

Он взял мою руку грубыми пальцами, но так нежно, будто боялся раздавить ее.

— Пойдем, Аня, — сказал он. — Давай поищем место, где ты могла бы отдохнуть.

Недели, последовавшие за штормом, прошли в надеждах и разочарованиях. С американской военно-морской базы, расположенной в Маниле, прибыли корабли, нагруженные продовольствием. Мы смотрели, как по пляжу маршируют солдаты с мешками на широких плечах. Палаточный городок был восстановлен в два дня. Новый лагерь имел более упорядоченную структуру, чем первый, который возводился в спешке, без предварительного планирования и необходимых инструментов. Дороги были расчищены и вымощены камнями, канавы углублены, вокруг душевых и кухонь вырубили заросли. Однако все это вместо радости вызвало у нас нешуточное беспокойство. В том, как лагерь отстраивался, чувствовалась какая-то основательность, и, вопреки ожиданиям капитана Коннора, от стран поселения до сих пор не поступило ни одного предложения.

Русская община в Америке, узнав о катастрофе, прислала нам срочную телеграмму: «Сообщите не только о том, что вам необходимо для обихода, но и что вам нужно, чтобы жизнь приносила удовольствие». Они собрали пожертвования не только у членов общины, многие из которых разбогатели в Соединенных Штатах, но и обратились к компаниям, готовым расстаться с бракованным товаром. Мы с капитаном Коннором просидели целую ночь, составляя список подарков для каждого обитателя острова. В список были включены пластинки, теннисные ракетки, игральные карты, наборы карандашей и книги для библиотеки и магазина. Кроме того, мы попросили ароматизированное мыло, шоколад, тетради для записей, альбомы для рисования, расчески, носовые платки и по игрушке для каждого ребенка до двенадцати лет. Ответ мы получили через две недели: «Все заказанные товары закуплены. Вдобавок мы посылаем вам Библии, две гитары, скрипку, тринадцать рулонов ткани, шесть самоваров, двадцать пять дождевых плащей и сто копий пьесы Чехова „Вишневый сад“ без обложек».

Баржа должна была прибыть через месяц, мы с капитаном Коннором ждали ее, как дети новогодних подарков. Шесть недель я высматривала в море корабле, но он так и не появился, Капитан Коннор обратился в представительство МОБ в Маниле, и после проведенного расследования выяснилось, что товары попали в руки коррумпированных чиновников и были проданы на черном рынке.

Однажды утром ко мне в МОБ зашел Иван. Я покосилась на появившуюся в дверях фигуру, но не узнала его сразу, потому что он выглядел не так, как обычно. Рубашка выглажена, волосы чисто вымыты, без вечных опилок или листьев. Молодой человек небрежно прислонился к дверному косяку, но пальцы нервно барабанили по бедру, поэтому я поняла, что он что-то задумал.

— Ты что, следил за мной? — спросила я.

Иван пожал плечами и обвел комнату взглядом.

— Нет, — сказал он. — Я просто пришел узнать, как у тебя дела.