— Не быть нам с тобой хорошими медсестрами, — усмехнувшись, произнесла Ирина.
— Тем более что наши пациенты, судя по всему, пока еще под воздействием успокоительного, — добавила я, и мы засмеялись.
Это была единственная минута веселья за всю ночь.
Капли дождя барабанили в железные стены, как пули. Винты, которыми стены были прикручены к бетонному полу, скрипели под напором ветра. Ирина взяла меня за руку. Я сжала ее ладонь, вспомнив наставление Розалины о том, чтобы мы не расставались. Сзади подкралась старуха и обвила меня руками, да так крепко, что я не могла пошевелиться. Молодой человек и его котенок продолжали мирно спать. Джо прятался где-то в тени, и мне его не было видно.
Вдруг дверь перестала дребезжать, а стены больше не ходили ходуном. Все стихло. Я подумала, что, наверное, оглохла. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, что ветер стих. Ирина подняла голову и включила фонарь. Из-под кровати показался Джо. С гор до нас донеслись голоса: стоны и радостные крики.
Люди перекрикивались, не видя друг друга в джунглях. Какой-то мужчина кричал жене:
— Валентина, я тебя люблю! После всех этих лет все равно люблю!
Но все оставались на своих местах. В наступившем затишье было что-то зловещее.
— Я схожу в госпиталь, проверю, как там бабушка, — сказала Ирина.
— Не выходи на улицу! — Мои ноги, казалось, стали ватными. Я не смогла бы подняться, если бы даже захотела. — Ничего еще не закончилось. Это центр урагана.
Ирина нахмурилась. Она медленно убрала руку с дверной задвижки, и я увидела, как у нее от страха невольно открылся рот. Задвижка вибрировала. Мы смотрели на нее, не в силах отвести взгляд. В отдалении послышался нарастающий гул океана. Голоса в джунглях превратились в крики ужаса. Снова поднялся ветер и засвистел в ветвях ободранных деревьев. Однако уже в следующее мгновение этот свист превратился в демонический ной. Теперь ветер дул в другую сторону, взметая в воздух все, что лежало на земле. В стену с грохотом врезались оторванные ветви. Ирина растолкала спящего молодого человека и заставила его залезть под кровать. Котенка она сунула ему в руки. Вместе мы поставили стол на ножки, затащили под него Джо и старуху и сели рядом с ними.
— Я Джо, — хныкал Джо над моим ухом, — как По, как По, как По.
Мы с Ириной прижались щеками друг к другу. По комнате распространился неприятный запах — это Джо опорожнил кишечник.
Что-то рухнуло на крышу. На пол полетели куски металла. Вокруг нас начала литься вода. Сначала — каплями, потом — неудержимым потоком. Ветер бил в стены. Я закричала, когда увидела, как один из углов барака начал подниматься вверх, удерживаемый лишь винтами на противоположной стене. Металл заскрипел, и барак открылся, как хлебная коробка. Мы в ужасе посмотрели на черное небо. Книги, сброшенные на пол, носились по комнате, пока их не разбросало в разные стороны. Мы что было сил вцепились в ножки стола, но он начал медленно отъезжать в сторону. Джо вырвался из моих рук, встал в полный рост и протянул руки к небу.
— Сядь! — закричала Ирина, но было слишком поздно. Ветер обрушил ему на затылок ветку. Джо упал, и его, словно пушинку, понесло по цементному полу. Ирине удалось зажать его ногами, прежде чем он угодил между гигантскими челюстями, которые образовали пол и оторванная металлическая стена. Если бы стена опустилась, Джо разрезало бы пополам. Но Джо был мокрым и выскользнул из-под ног Ирины. Я попыталась дотянуться до его руки, но меня держала старуха. Пришлось схватить его за волосы. Джо пришел в себя и, закричав от боли, начал вырываться.
— Отпусти его! — крикнула мне Ирина. — Иначе он утащит тебя за собой.
Мне удалось засунуть одну руку ему под мышку, а второй ухватить за плечо. Но в таком положении моя голова оказалась высунутой из-под стола. Листья и мелкие ветки впивались в кожу, как жала пчел. Я зажмурилась, гадая, что на меня упадет первым. Какой из носившихся вокруг предметов оборвет мою жизнь?
— Я Джо-о-о! — закричал Джо. Он все-таки выскользнул из моих рук, и его отнесло к шкафу. Шкаф качнулся и упал, но попал на кровать, под которой прятался молодой человек. Пара сантиметров в сторону, и шкаф упал бы прямо на голову Джо. Джо оказался в ловушке, но, пока кровать стояла на месте, он был в безопасности.
— Не двигайся! — крикнула ему я, но мой голос растворился в душераздирающем скрежете. Стена барака сорвалась с последних крепежей и взмыла в воздух. Мне показалось, что она вертелась целую вечность, — зловещая тень на фоне черного неба. Куда она упадет? Кого раздавит?
— Боже, помоги нам! — крикнула Ирина.
Потом, совершенно неожиданно, ветер прекратился. Стена обрушилась вниз и угодила на одно из деревьев. Согнувшись пополам, она застряла в толстых ветвях. Дерево отдало свою жизнь за наши. Мне было слышно, как безумствует океан, взывая к ветру.
Что-то теплое капнуло мне на руку. Я провела по этому месту пальцами. Жидкость была липкой. Кровь. Наверное, это кровь Ирины, потому что я ничего не почувствовала. Включив фонарь, я ощупала ее голову, но раны не нашла. Кровь продолжала стекать мне на руку. Я повернулась к старухе, и в душе у меня все перевернулось. Она впилась зубами в нижнюю губу, прокусив ее насквозь. Я оторвала лоскут от нижней юбки, сложила его в несколько раз и прижала к ее рту, чтобы остановить кровотечение.
Ирина уткнулась лицом в колени, стараясь сдержать рыдания. Я смахнула с лица воду и осмотрелась вокруг. Джо распластался на полу, как рыба, выброшенная на берег. У него на лбу и локтях была содрана кожа, но, похоже, он пострадал не очень сильно. Молодой человек не спал, но сидел тихо. Его котенок, весь мокрый, стоял рядом с ним, выгнув спину, и шипел в сторону угла.
— Я Джо, — пролепетал Джо, не поднимая головы. — Как По, как По…
После этого никто из нас не проронил ни слова. Еще добрых полчаса стояла тягостная тишина.
10. Страны поселения
Шторм превратил остров в гигантское болото. Утром, с первыми лучами солнца, мы выбрались из-под обломков и побрели к площади. На фоне разбросанных кругом деревьев, вырванных с корнем, мы казались мелкими букашками. Из глубоких ям торчали длинные грязные корни, повсюду валялись поломанные бурей ветки. По размытой дороге с горы кое-как спускались люди в изодранной мокрой одежде, с засыпанными песком волосами. Но Ивана среди них не было. От сердца отлегло, когда он появился позже всех. С плеч свисали обрывки веревок, похожие на змей.
Госпиталь выдержал бурю. Вокруг него начали собираться люди. Розалина стояла в дверях, опираясь на трость, и командовала, кому в какую группу становиться. Людей были сотни: растрепанные, прихрамывающие, в крови и синяках. Врачи и медсестры, сами в жалком состоянии и смертельно уставшие, раздавали последние медикаменты. Молодой врач уселся на ящик перед старухой с прокушенной губой и стал зашивать рану. Это, наверное, было ужасно больно, тем более что обезболивающих для нее не нашлось, но пожилая женщина вела себя смирно. О ее страданиях можно было догадаться только по тому, как дрожали прижатые к груди руки.
Мы обнялись с Розалиной, а затем вместе с остальными поспешили в лагерь. Увидев его, все мы испытали настоящий шок, Изодранные куски ткани трепетали на утреннем ветру, как остатки истлевшей одежды на скелете. Дороги превратились в канавы, заваленные обрывками постельного белья и битой посудой. Многие вещи, которые людям с таким трудом удалось доставите сюда из Китая, погибли безвозвратно. Невозможно было смотреть на кучи поломанных столов и стульев, перевернутых кроватей, разбросанных игрушек. Мимо нас прошла женщина, держа в руках мокрую изорванную фотографию ребенка. «Это все, что осталось от него. И даже этого меня лишили», — застонала она, пронзительно глядя мне в глаза. Ее посеревшие губы задрожали, будто она ожидала услышать ответ. Но я не могла найти слов, которые бы утешили ее.
Ирина вернулась в госпиталь, чтобы помогать Розалине, а я направилась в восьмой сектор. Под ногами хрустели мелкие камешки. Кокосов больше можно было не бояться: на пальмах не осталось ни одного ореха, все они лежали на земле, многие были разбиты. Я почувствовала неприятный запах. Осмотревшись по сторонам, я увидела на дороге щенка. Рухнувший палаточный шест острым концом пробил его пухлое брюшко. В ране уже копошились муравьи и мухи. Я содрогнулась, подумав, что какой-нибудь ребенок сейчас ищет своего любимца. Найдя подходящий кусок дерева, я выкопала небольшую яму. Потом вытащила из мертвого тельца обломок шеста и за лапы оттащила его в могилу. Прежде чем забросать щенка песком, я задумалась, правильно ли поступаю. Но я вспомнила свое детство. Есть такие вещи, которые детям лучше не видеть никогда.