— Надеюсь, что она не беззубая фея! — раздался жизнерадостный мужской голос — это был танцевавший чечетку библиотекарь, подлетевший ко мне со стопкой книг.

— Простите? — спросила я, совершенно сбитая с толку.

— Она не должна предлагать сласти, если она беззубая фея, ведь правда? — Он лучезарно улыбнулся мне, прежде чем вприпрыжку отправиться к столу, чтобы выдать кому-то книгу.

Что это было — еще одна странная шутка или еще один признак ненормальности?

Стараясь решить этот вопрос, я делала набросок в блокноте. Я машинально нарисовала своей фее расставленные руки, и теперь казалось, что она что-то мне протягивает.

— Спасибо, — пробормотала я, ни к кому не обращаясь, и, развернув ириску, положила ее в рот.

Глава 17.

Правда об эсэмэсках и электронной почте

Сердце колотилось прямо у меня в горле. Я пропустила ее звонок из поезда — мой мобильник потерялся и объявился только в тот момент, когда папа засовывал Джейми в двойную коляску рядом с Джейком и почувствовал какой-то твердый предмет в подгузнике Джейми.

— Привет, это я, Фрэнки! Я в поезде, и, похоже, он прибывает вовремя, так что увидимся в полшестого! — услышала я ее голос, когда стала проверять сообщения.

В полдень, вернувшись из библиотеки и зайдя в свою комнату, я обнаружила там полный хаос. Перед приездом Фрэнки я собиралась потратить несколько часов на то, чтобы постараться превратить мою комнату в более приличное жилище, но вместо этого мне пришлось помогать ликвидировать результаты последних разрушений, произведенных Джейми и Джейком. Занятая мытьем близнецов, мама не заметила, как один из них ухитрился засыпать в отверстие для белья стиральной машины все содержимое коробки со стиральным порошком. Папа и мама узнали о том, что пенящийся поток, вытекая из нашего водостока и устремляясь наружу вдоль подъездной аллеи, залил уже большую часть Лесного переулка, только после того, как я, ворвавшись в дом, обрадовала их этим сообщением. (Я шла по переулку домой и не могла понять, почему машины, проезжавшие мимо меня, покрыты внизу слоем мыльной пены.)

После завершения большой уборки возникла еще одна паника, когда папа, попытавшись надуть нашу надувную кровать, понял тщетность своих усилий, потому что Джейми ухитрился перерезать резиновую трубку насоса.

Папа сделал попытку починить насос с помощью клейкой ленты, но у него ничего не получилось — кровать мягко шлепнулась на пол, как будто ее пытался надуть хомячок, больной астмой. Папа отправился к соседке Мэгги, чтобы узнать, нет ли у нее свободного насоса (или, по крайней мере, свободной клетки для близнецов), и закончил тем, что прикатил складную односпальную кровать на колесиках, которую она с радостью нам одолжила.

К тому времени, когда он затащил ее наверх в мою комнату, мы уже опаздывали на станцию. Я думаю, мы выглядели очень колоритно, когда на предельной скорости мчались по дороге на станцию, причем папа толкал перед собой двойную коляску с пронзительно вопящими от радости близнецами.

Оказалось, что спешить не было никакой необходимости. Поезд опоздал на десять минут из-за каких-то неполадок с путями. Это опоздание было совсем некстати, потому что в первый раз за сегодняшний день у меня появилось время для волнения.

Не успев успокоиться после нашего спринта, мое сердце начало выбивать чечетку еще быстрее, чем ботинки сегодняшнего библиотекаря, при мысли о том, как поведет себя Фрэнки. Хотя мама и защищала ее, меня настолько поразило отсутствие желания у Фрэнки общаться со мной по телефону и по электронной почте на этой неделе, что я не знала, чего от нее ожидать. Только открытка напомнила мне ту Фрэнки, которую я знала и которой восхищалась. Но какая же Фрэнки сойдет с поезда?

Ее было нетрудно заметить — среди моря шумных пенсионеров, появившихся на платформе, вы не могли не обратить внимания на красивую темноволосую девочку-подростка с двумя торчащими косичками, взлетавшими, когда она мчалась нам навстречу с расставленными руками и кричала:

— Стелла-а-а-а-а!..

— ГАВ! — внезапно залаял Джейк. — ГАВ! ГАВ! ГАВ!

Большая лохматая восточноевропейская овчарка, привязанная около кафе, чуть не выскочила из своей лохматой шкуры, потому что Джейк, вволю налаявшись, стал колотить своими кулачками по зеркальному стеклу кафе.

Тип, находившийся за стойкой кафе «Лишайник» (вполне возможно, его владелец), судя по его виду, был встревожен не меньше, чем пес на улице. И не они одни. Все, кто находился поблизости в этот людный вечер пятницы, уставились на нас. Повернувшись спиной, я с глубоким интересом стала смотреть в окно.

— Хочу поглядеть на собачку! — завопил Джейк.

— Я лучше унесу его отсюда и постараюсь успокоить, — пробормотал папа, хватая Джейка в охапку.

— Давай, — устало кивнула мама.

Она изо всех сил старалась изобразить на лице радость от приезда Фрэнки, но усилия близнецов вызвать сегодня максимальный переполох выбили ее из колеи.

— Девочки, вы не могли бы присмотреть за Джейми, пока я сбегаю в туалет? — спросила мама после того, как дверь кафе с шумом захлопнулась за папой и Джейком.

— Конечно. — Я кивнула, надеясь, что мама и папа не привели нас сюда для «угощения», вместо того чтобы пойти домой пить чай.

— Никаких проблем! — Фрэнки широко улыбнулась.

Но прежде чем мама отошла на два шага от стола, раздался жуткий вопль.

— Маааа-маа! — рыдал Джейми, протягивая к ней пухлые ручки, как будто она оставляла его на похитителя детей Читти-Читти-Бэнг-Бэнг, а не на родную сестру.

После того как мама, вздохнув, схватила Джейми на руки и, прижав к себе, поспешно направилась в туалет, Фрэнки заговорщицки взглянула на меня.

— Ты не можешь обменять их на что-нибудь не такое шумное, например на пару золотых рыбок?

— Только не вздумай предлагать это маме — сегодня она в таком настроении, что может ухватиться за эту мысль! — отшутилась я.

Отлично! Я на какое-то время избавилась от приставаний близнецов, и здесь со мной Фрэнки и... в общем... Фрэнки рядом. Как только она сошла с поезда, в ту секунду, как обняла меня на платформе, я поняла, что все будет в порядке. В промежутках между драками близнецов в кафе я, Фрэнки, мама и папа тараторили как ненормальные, обмениваясь новостями о переезде, о том, как поживает тетя Эсме, и о всякой всячине. Конечно, в присутствии мамы и папы я не особенно жаловалась на тоску и скуку Портбора, а Фрэнки меня не расспрашивала — у нас будет много времени поболтать об этом позже, когда мы останемся вдвоем.

— На что уставились эти типы? — Фрэнки внезапно бросила недовольный взгляд куда-то через мое плечо.

Я обернулась и увидела в углу кафе группу примерно из пяти подростков с бутылками коки, которые, усмехаясь, смотрели в нашу сторону.

— Я как раз собиралась тебе о них рассказать! — прошептала я, наклоняясь к ней через стол, хотя они вряд ли могли меня услышать из-за грохота музыкального автомата, болтовни посетителей и неистового шипения кофеварки. — Я уверена, что это те самые парни, которые были здесь в воскресенье и издевались надо мной!

— Да что ты! — рассвирепела Фрэнки. — Ну что ж, сейчас мы повеселимся!

О-хо-хо! С Фрэнки всегда так: не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Я почувствовала знакомый прилив паники, когда увидела, что она встает (в белом трикотажном топе и розовых шортах), и стала соображать: может, лучше выскочить наружу или забраться под стол до того, как она начнет военные действия.

Но, как всегда, страх сковал мои конечности и я прилипла к стулу. Затаив дыхание, я наблюдала за Фрэнки. Опершись рукой о бедро, она послала подросткам самый манерный поцелуй. И еще один. Вот это да!

Надо было видеть их реакцию. Двое с вытянувшимися лицами неестественно засмеялись, но потом смущенно смолкли. Самоуверенность Фрэнки сделала свое дело. Все мальчишки смущенно отвернулись и начали с большим интересом рассматривать узоры на скатерти стола.