Однако по ТВ сразу же пошли заголовки местных новостей. Главной темой по-прежнему было похищение. Снова появилась фотография мистера Стоны Брауна, на ней совершенно невозможно было узнать человека, за которым Коллин только что ухаживала. Опять упомянули «Воинов радуги». Размер выкупа не назван. Снова на экране дом Браунов, Чад Стёрджен в гостиной. Репортеры и мужчины, по неуклюжей грубоватости которых можно было отличить полицейских, мельтешили на заднем плане. Телевизионные лампы ярко высвечивали пустое желтое кресло.

— А вот и Дейв Томкинс, — сказал Малкольм.

Дот подняла голову и взглянула на экран.

— Он малость похудел, — заметила она.

Коллин посмотрела на Тео: она понимала, что он ищет взглядом кого-нибудь, кто, кроме Дейва, может его знать. Брэдфорда Росса или еще кого-нибудь из «Петрохима».

«Это странная, прямо-таки парадоксальная история, — говорил Чад Стёрджен. — Самый стойкий защитник окружающей среды в высших эшелонах „Петрохима“ взят в заложники, как утверждают его похитители, за экологические преступления».

— Тоже мне защитник нашелся! — сказала Тиффани.

«В данный момент остается только выяснить, кто такие эти „Воины радуги“. Твой черед, Тоши».

Тиффани вскинула кулаки над головой. Ей бы следовало побрить под мышками, подумала Коллин.

— Пусть грянет революция!

— Не надо так говорить, — сказала ей Коллин. — Это ведь трагедия. Ты видела лицо этой несчастной женщины?

Эта женщина не была ни высокомерной, ни шикарной: на самом деле она казалась такой же, как сама Коллин.

— Все это просто ужасно, — сказала Дот, ставя тарелку с едой перед Малкольмом и подавая ему вилку. — Ракушки с баклажанами, как ты любишь, — добавила она.

— Ну, убедился, пап? Довольно профессионально, на мой взгляд.

— Здорово звучит, — откликнулась Тиффани. — Экотеррористы!

— Ох, прошу вас! — произнесла Коллин. — Какие же они террористы? Это просто ужас какой-то, что они сделали!

— По правде говоря, я не знаю, чему верить, — заговорил наконец Малкольм. — Со стороны глядя, трудно понять, кто тут кого за ниточки дергает. Но одно могу вам точно сказать: его жену не показали бы по телику, если бы не принимали все это всерьез.

— А Эрика говорит, это как раз то, что нужно движению за коноплю. Радикальные действия. Если хотя бы один человек из десяти начнет ее выращивать, мы заткнем глотки всем судам. И у Джорджа Вашингтона, и у Томаса Джефферсона были целые плантации конопли. Абсолютные радикалы — прическа конский хвост и туфли с пряжками!

— Если какой-нибудь псих сбежит из психушки и приставит револьвер к шее заложника, — сказал Малкольм, — приходится идти ему на уступки. Только это не делает из него профессионала.

— А вот и нет, дедуль, — возразила ему Тиффани. — На этот раз все по-настоящему. Наркотики — всего лишь начало. Мы просто выжидаем. А это — революция.

— Мы? — спросила Коллин.

Тео похлопал отца по руке:

— Девочка — настоящая отличница. Голова у нее хорошо варит.

Да школа-то не очень хорошая, подумала Коллин. Самой первой тратой из полученных ими денег будет чек за будущий год в подготовительной школе.

— Положим конец крупным корпорациям — уничтожим одну за другой, — пообещала Тиффани.

Коллин радовало, что ее родители не дожили до разрушения Лудлоу. Нехорошо, что Тиффани приходится расти посреди трущоб.

— Я пока налью тебе полстакана, — предложила Дот, — а ты сама сможешь потом налить еще, если захочешь. — Она поставила картонку молока у стакана Тиффани. — Это полезно для твоих замечательных зубов.

На одной стороне картонки виднелась расплывчатая фотография маленькой девочки. Под ней шла надпись: «Вы меня видели?»

— Но если они держат жертву, — рассуждал Малкольм, — чего они хотели добиться, заставив жену выступить по ТВ? Выглядит как-то импульсивно. Иррационально. Вроде что-то у них пошло не так.

— Ох ты, Боже мой! — произнес Тео.

Импульсивно. Иррационально. Не так. Коллин содрогнулась от фактической стороны того, что они натворили. Человек — их пленник — в гробу!

Малкольм поставил локти на стол.

— Они хотят получить деньги по-быстрому и — насколько это возможно — по-тихому. Они не выиграют…

— Да все это — ради огласки, — перебила деда Тиффани. — Они хотят, чтобы люди задумались об окружающей среде.

Лицо Тео расплылось в улыбке:

— Эта девочка точно пойдет в колледж учиться.

— Так что ты думаешь, эти экологические штучки — всерьез? Не для того, чтоб со следа сбить?

Тео кивнул:

— Я верю этому, пап. В самом деле верю.

— Это великий исторический момент, — заявила Тиффани.

— Немедленно прекрати! — Коллин отреагировала слишком резко. Тиффани надулась. Поковыряла палочками ракушки у себя на тарелке. — То, что произошло с этим человеком, просто ужасно, а вы обсуждаете, хороший это был план или плохой, и не благородное ли это дело, а где-то находится связанный, ни в чем не повинный человек…

— Полегче, Коллин! — остановил ее Тео. — Остынь!

Малкольм посмотрел на Коллин так, что она сразу почувствовала себя виноватой.

— Тоже мне ни в чем не повинный! — Тиффани подняла глаза к потолку, кончики китайских палочек тоже поднялись кверху. — Очень может быть, что мистер Петрохим сейчас наслаждается жизнью, как никогда раньше. Остынь, мам.

— А я уверен, что мистер Браун в полном порядке, — сказал Тео.

— Могу поспорить, они там кормят его вегетарианской едой, — продолжала Тиффани, — не покрытой пестицидами, которые его собственная компания целыми тоннами выпускает. Кстати, между прочим, конопля растет без всякой химии, а это лишний повод, чтобы «Петрохим» ее ненавидел, а еще — конопля не истощает почву. Поспорим, они дают ему соевое молоко, и оно ему нравится.

— О-ох, — произнесла Дот. — Я как раз собиралась сказать, заведующий отделом пищевых складов сообщил мне, что они не поставляют соевое молоко. Он сказал, раньше они продавали соевый творог, но его никто не покупал.

— Спасибо, бабуль. Эрика говорит, надо в Ашертон поехать, там можно купить. Не беспокойся.

Коллин необходимо было проверить, как там мистер Браун. День был невыносимо жаркий. Она уехала из мини-складов еще до самого страшного пекла. Она могла только вообразить, что там происходит. Сегодня утром он выглядел гораздо лучше, но к тому времени, как ей надо было уходить — даже после воды и полбаночки «Эншуэ», — он уже не очень хорошо соображал. Что бы там ни говорил Тео, мистер Браун нуждается в уходе. И она сказала Тео:

— У меня сегодня встреча назначена.

Он посмотрел на нее, ничего не понимая.

— Жены в яхт-клубе встречаются, — объяснила она. — Тебе незачем туда ехать.

— Да и тебе незачем.

Она энергично потрясла головой.

— Мы все дело сорвем, если станем там слишком часто появляться. Это будет странно выглядеть. Вроде нам так уж не терпится.

— Ты не прав, — сказала она ему.

— Об этом мы попозже поговорим.

— Да-а, — протянула Тиффани. — Этого мужика там, наверно, обхаживают девахи-неряхи, в сандалиях на босу ногу и с вот такими баллонищами… Ну, я что хочу сказать, они никак не в моем стиле, но политически я с ними солидарна.

Взгляд Коллин заставил Тео опустить глаза.

— По моему опыту, — сказал Малкольм, положив ладонь на руку внучки, — люди, решившиеся на преступление… Их вовсе не заботит жизнь других людей. Они, может, на поверхности и кажутся такими же, как мы, да только внутри они ничего такого не чувствуют. Не как мы все.

Пальцы Коллин крепко сжали ручку вилки.

— Поеду сразу, как мы поедим. — Ей было страшно при мысли о том, что происходит с ее мужем.

— Давай сменим тему, — сказал Тео.

— Кто-то же должен бороться с этой системой. — Тиффани взболтала молоко в картонке и пощелкала палочками под фотографией девочки. — Малолетнюю девчушку похищают, ее лицо помещают на такой вот картонке — и все! Но когда нарушается безопасность президентов корпораций или политиков или судей, то это уже революция. Это — государственная измена против капиталистического строя. Если этих похитителей поймают, я вам обещаю — их на электростуле поджарят, как пить дать.