В:Хорошо. Но оно кажется чем-то реальным. Уэйн:Это «что-то» – ложная вовлеченность, ложное восприятие. Когда ложная пелена спадает, то, что остается, – это то, что всегда было там. Ничто не изменилось, оно было там всегда. Это ложное чувство, это ошибочное восприятие теперь ушло.
В:Это можно увидеть? Как можно это воспринять? Уэйн:Нет. Вы не можете воспринять отсутствие чего-либо.
В:Вы говорите о Просветлении как об отсутствии чего-то, и опыт Просветления вы сравниваете с отсутствием камня в ботинке. Однако оно каким-то образом случилось в вашей жизни. Как вы можете знать, что нечто случилось, если у него вообще нет качеств? Уэйн:Мы снова сталкиваемся с ограничениями языка. Событие, называемое Просветлением, происходит. Есть некое событие, есть некий момент в истории организма, когда это событие происходит. Это нечто самоочевидное. Оно не подлежит обсуждению, спорам или сомнениям. Оно просто есть. В нем нет никакой скрытой значимости. Оно значимо только с точки зрения ищущего. А для мудреца поиска больше нет, поэтому с точки зрения мудреца в нем нет никакой важности, никакой значимости.
В:Вы сказали, что оно произошло в прошлом и что вы помните его. Это событие, которое можно приурочить к конкретному времени? Уэйн:Да.
В:Этот опыт Просветления был похож на осознание, что у вас нет камня в ботинке? Уэйн:Это тот указатель, который я использую. То, что мы называем опытом Просветления, – это момент, когда тот самый камень оказывается нереальным. Он никогда не был реальным. И он по-прежнему нереален. Он был подобен гипнотическому сну о камне – на самом деле не было никакого камня. Так что да, мы можем приурочить его к тому моменту, когда гипнотический сон о камне закончился.
В:И вскоре после этого момента наступило великое осознание контраста с тем, что было раньше? Уэйн:Вот почему я предпочитаю отойти от аналогии с физическим камнем. Когда вы вынимаете физический камень, у вас возникает глубокое ощущение облегчения, что его больше нет. Однако если камень – просто гипнотический сон, который проходит, всякое понятие о камне, вся проблема камня, вся концепция камня исчезает. Самой этой темы вообще больше нет. И не возникает огромного облегчения от того, что несуществующего камня больше нет. Его просто нет! Понимание таково, что его никогда и не было. Поэтому прошлое беспокойство из-за камня также было иллюзией. В этот момент все это теряет практическую значимость.
В:Я могу перестать думать об этом сейчас? Уэйн:Надеюсь! Я сомневаюсь, что смогу нарисовать вам более ясную картину этого отсутствия.
В:Есть ли какое-то чувство трансцендентности при переходе от одного способа восприятия к этому новому способу видения – стал ли этот момент переходным для вас, в каком бы то ни было смысле? Уэйн:Вы опять думаете в терминах некоего нового осознания,новой парадигмы, пришедшей на смену старой. Это не замена старого на новое, негодной парадигмы на правильную, всеобъемлющую, работающую парадигму – это исчезновение самой парадигмы как таковой. Это и есть то самое тотальное отсутствие, которое характеризует Просветление.
В:Почему прозрение постоянно для мудреца и непостоянно для меня? Уэйн:Прозрение – это феноменальная условность, противоположная замешательству. У мудреца нет того феноменального прозрения, которое бывает у ищущего. Феноменальное прозрение может присутствовать только относительно вовлеченности, ложного чувства авторства. Движение между этими двумя противоположностями рождает переживание прозрения. Когда такого движения нет, вся парадигма рушится, так что нет ни прозрения, ни замешательства. Зреть некому и нечего. Есть только То-Что-Есть.
В:Значит, когда личность, которая становится мудрецом, получает прозрение, она избавляется от вовлеченности «я». И, по крайней мере, это мучение уходит. Уэйн:Правильно. Она просто не возникает.Не так, что вовлеченность приходит и затем удаляется пониманием, – нет. Ей просто негде возникать. Так что есть просто отсутствие вовлеченности и нет отрицания вовлеченности пониманием. Вовлеченности просто не возникает. И точка.
В:И это приносит с собой приятие? Уэйн:Это не приносит с собойПриятие, это и есть Приятие, приятие Того-Что-Есть в этой Тотальности. Отсутствие вовлеченности есть Тотальное Приятие.
Чувствовать себя Просветленным
В:Когда вы говорите с людьми, вы различаете, кто просветленный, а кто нет?
Уэйн:Да, я вижу, где есть вовлеченность.
В:Значит, мне не стоит пытаться соврать вам об этом? Уэйн:Вы можете врать мне столько, сколько захочется. Я не могу передать вам, насколько мало меня интересует, просветленный вы или нет! Для меня это вообще не предмет для интереса.
В:И однако, этот разговор происходит. Уэйн:Да.
В:Разве вы здесь не для того, чтобы помочь мне, предложить мне какое-то средство для переживания истины? Если вы говорите, что вас не интересует, просветленный я или нет, что это не имеет значения, тогда какова цель этих бесед? Уэйн:Цель – это нечто, что мы накладываем поверх Того-Что-Есть. Происходит обмен словами. Затем каждый из нас создает вокруг него смысл и цель. В абсолютном смысле Понимание таково, что этот обмен словами – часть обширного и бесконечно сложного функционирования. Вчера вы понятия не имели о моем существовании, вы не могли планировать приехать сюда. Вселенная действовала таким образом, что сегодня мы здесь разговариваем. У вас было свободное время, вы смогли прийти сюда, и когда вы пришли, я был здесь. Все это случилось. Но все это вне нашего контроля. Полностью. Тотально.
В:То есть вы следуете своей природе каким-то образом и я следую своей природе каким-то образом.
Уэйн:Да, безусловно. И эта природа неотделима от организма по имени Уэйн и от организма по имени Пол. Мы можем сказать, что посредством различной природы этих организмов происходят различные вещи.
Возьмем, к примеру, тостер, сконструированный отлично от стиральной машины. Когда электричество течет через тостер, он поджаривает хлеб. Когда то же электричество течет через стиральную машину, она стирает белье. Вы можете положить хлеб в стиральную машину – там то же электричество, – но природа этого механизма не в том, чтобы поджаривать хлеб. И вы не постираете белье в тостере. Однако одна и та же энергия течет через оба инструмента, без которой они просто два инертных куска материи.
Живое Учение указывает на То, что течет через механизм по имени Уэйн и механизм по имени Пол и оживляет обоих. Что это за оживляющая сила? Тут вопрос не в разнице этих механизмов, а в том, что в них общего. Что оживляет их обоих? Вот что нас здесь интересует.
В:У меня вопрос о процессе отождествления с Тотальностью, поскольку меня сбивает с толку, когда я слышу, как люди утверждают, что они отождествлены с деревьями, что они видят себя как деревья, цветы, птицы, что они становятся всем этим. Но вы же не так себя воспринимаете, например: «Вот я там, в той клумбе»?
Уэйн:Совершенно верно. То, что вы описываете, – типичная ступень на пути духовного развития: видеть все как Одно и видеть себя как «то».
Дзенщики говорят, что когда вы только начинаете изучать дзен, реки и горы – это реки и горы. Затем, когда вы обретаете некий опыт в дзен и начинаете понимать его, реки и горы перестают быть реками и горами и становятся Буддой, Одним. И в конце концов, когда происходит Просветление, реки и горы вновь становятся просто реками и горами.
В:Я постепенно отучаю себя от мысли, что Просветление – это нечто особенное. Но у меня возникло впечатление, что после Просветления восприятие организма несколько меняется. Лучше ли организму после просветления, чем до него? Уэйн:Просветление – это конец страдания, поэтому тот, кто еще страдает, может сказать, что не страдать лучше. С точки зрения организма, через который произошло Просветление, страдание просто больше не возникает. Страдание – это продукт «я», и это «я» исчезает после Просветления. Боль все еще есть. Организм по-прежнему испытывает весь спектр физической и эмоциональной боли и наслаждается соответствующими физическими и эмоциональными удовольствиями. Все они относятся к мясу. Поэтому мы можем сказать, что Просветление трансцендентно мясу. Не бывает просветленного мяса. Не бывает просветленных существ. Есть лишь существа, через которых Просветление, так сказать, случилось.