— Выпьете чаю? — спросила дама. Голос был тонкий, как и она сама, а выговор нарочито рафинированный.

— Мы не будем причинять вам неудобств, — ответил Холмс. — Как вы знаете, нас привело сюда весьма срочное дело. Мы ищем мальчика, беспризорника, нам известно только, что его зовут Росс.

— Росс? Росс? — Его преподобие напряг память. — Да! Бедняга Росс! Мы давно его не видели, господин Холмс. Прежде чем попасть к нам, он как следует хлебнул лиха, как, впрочем, многие из наших подопечных. Он пробыл у нас недолго.

— Это трудный и своенравный ребенок, — вмешалась его жена. — Не желал подчиняться правилам. В итоге разлагал остальных. Ничего не хотел слушать.

— Дорогая, не нужно сгущать краски. Но правда такова, господин Холмс, что у него не было ни капли благодарности за всю нашу помощь и вписываться в наш образ жизни он не намеревался. Он провел у нас всего несколько месяцев, потом сбежал. Прошлым летом, в июле или августе. Надо посмотреть бумаги, тогда скажу точно. А почему вы его ищете, можно узнать? Надеюсь, он не пошел по кривой дорожке?

— Не беспокойтесь. Просто несколько дней назад в Лондоне он был свидетелем кое-каких событий. И мне надо знать, что именно он видел.

— Звучит в высшей степени загадочно, правда, дорогая? Но я не прошу дальнейших объяснений. Откуда он явился, мы не знаем. Куда скрылся — тоже.

— Тогда не смею больше отнимать у вас время. — Холмс повернулся к двери, но передумал. — Раз уж мы здесь, может быть, расскажете, чем вы здесь занимаетесь? «Чорли Гранж» — это ваша собственность?

— Ну что вы, сэр. Мы с женой — наемные работники Школьного общества лондонских кварталов. — Он указал на портрет прислонившегося к колонне аристократа. — Вот основатель, сэр Криспин Огилви, ныне покойный. Ферму он приобрел пятьдесят лет тому назад, а мы содержим это заведение благодаря его завещанию. У нас здесь тридцать пять мальчиков, всех их нашли на лондонских улицах. Какое будущее могло их ждать? В лучшем случае бессмысленный и монотонный труд. Здесь у них есть еда, крыша над головой и, самое главное, хорошее христианское образование. Здесь ребят учат читать, писать, дают основы математики. Но это не все — их обучают ремеслу сапожника, плотника, портного. А наши поля? У нас сотни акров земли, и почти все съестное мы выращиваем сами. Помимо этого мальчики умеют ухаживать за свиньями и птицей. Когда приходит время с нами расставаться, многие из них уезжают в Канаду, Австралию и Америку — начинать новую жизнь. У нас есть связи с фермерами, которые с удовольствием берут мальчишек к себе и дают им возможность сделать первые шаги на жизненном поприще.

— Много ли у вас учителей?

— Нас четверо плюс моя жена, обязанности мы делим между собой. Господина Воспера вы встретили при входе. Он наш привратник, преподает математику и чтение. Сейчас у нас дневные занятия, и два других учителя в классах.

— Как Росс сюда попал?

— Наверняка его подобрали в какой-нибудь опеке либо ночлежке. У нас в городе есть добровольцы, они и привозят сюда мальчишек. Если хотите, могу навести справки, хотя о Россе мы давно ничего не слышали и едва ли будем вам полезны.

— Мы не можем держать здесь мальчиков силой, — вступила госпожа Фицсиммонс. — Большинство из них здесь все устраивает, они ведут себя примерно и делают честь себе и школе. Но иногда встречаются и смутьяны — от этих никакой благодарности не жди.

— Мы должны верить в каждого ребенка, Джоанна.

— Чарлз, ты слишком добросердечен. Они этим пользуются.

— Росса нельзя обвинять в том, что он такой, какой есть. Его отец был забойщиком скота, ему попалась больная овца, в итоге он умер медленной смертью. Мать пыталась найти успокоение в спиртном. Она тоже умерла. Какое-то время за Россом присматривала старшая сестра, но что с ней стало, мы не знаем. Ах да! Вспомнил. Вы спрашивали, как он к нам попал. Росса арестовали за мелкую кражу в магазине. Судья сжалился над ним и передал его нам.

— Дал ему шанс. — Госпожа Фицсиммонс покачала головой. — Страшно подумать, что с ним теперь станется.

— То есть вы не представляете, где его можно найти?

— Мне жаль, господин Холмс, что вы впустую потратили время. У нас нет возможностей искать мальчиков, которые решили от нас уйти, и, по правде говоря, какой смысл их искать? «Ты оставил меня, поэтому и я от тебя ухожу». Можно узнать, чему же такому он был свидетелем и почему для вас так важно его найти?

— Мы полагаем, что ему угрожает опасность.

— Опасность угрожает всем беспризорникам. — Фицсиммонс хлопнул в ладоши, словно его озарило. — А не поговорить ли вам с кем-то из его бывших одноклассников? Всегда есть вероятность, что кому-то из них он сказал то, что предпочел скрыть от нас. Идемте — у меня будет возможность показать вам нашу школу и чуть больше рассказать о нашей работе.

— Это очень любезно с вашей стороны, господин Фицсиммонс.

— Я покажу вам школу с превеликим удовольствием.

Мы вышли из кабинета. Госпожа Фицсиммонс осталась в своем углу и снова погрузилась в чтение объемистого тома.

— Пожалуйста, простите мою жену, — пробормотал его преподобие Фицсиммонс. — Она может показаться вам чересчур строгой, но уверяю вас, эти мальчишки — смысл всей ее жизни. Она учит их богословию, помогает со стиркой, ухаживает за ними, когда они нездоровы.

— Своих детей у вас нет? — спросил я.

— Возможно, я неясно выразился, доктор Ватсон. У нас тридцать своих детей, и ко всем мы относимся так, будто они — наша плоть и кровь.

Он провел нас по длинному коридору, который я заметил ранее, и мы оказались в комнате, где сильно пахло кожей и новой пенькой. Восемь или девять мальчиков, чистеньких, ухоженных, в передниках, внимательно смотрели на пару обуви, что лежала перед каждым, а за ними наблюдал открывший нам дверь господин Воспер. При нашем появлении все они поднялись и застыли в уважительном молчании, но Фицсиммонс весело махнул им рукой.

— Садитесь, ребята! Садитесь! К нам приехал господин Шерлок Холмс из Лондона. Давайте покажем ему, как мы умеем трудиться. — Мальчики тут же принялись за работу. — Все в порядке, господин Воспер?

— Разумеется, сэр.

— Отлично! Отлично! — Он просто лучился счастьем. — Им еще два часа работать, потом час досуга перед чаем. Наш день заканчивается в восемь часов молитвой, а потом — спать.

Он снова двинулся вперед, семеня короткими ножками. На сей раз он провел нас наверх, где располагалась общая спальня, слегка спартанская, но, несомненно, чистая и наполненная воздухом, кровати стояли словно солдаты в строю, в нескольких футах друг от друга. Нам показали кухню, столовую, мастерскую и, наконец, класс, где шел урок. Квадратная комната, в углу печка, на одной стене — классная доска, на другой — украшенная вышивкой первая строчка кого-то псалма. На полках аккуратно стояли книги, а также счеты и всякая всячина — сосновые шишки, камни, кости животных, собранные, видимо, во время экскурсий. Молодой человек что-то писал в тетрадке, а двенадцатилетний паренек, выполняя задание учителя, читал одноклассникам отрывок из видавшей виды Библии. Едва мы вошли, мальчик прекратил чтение. В три ряда сидели пятнадцать учеников и внимательно слушали — они уважительно поднялись и повернули в нашу сторону бледные и серьезные лица.

— Садитесь, пожалуйста! — воскликнул его преподобие. — Извините, что прервали урок, господин Викс. Гарри, ты читал из книги Иова? «Нагим я вышел из чрева матери, нагим и вернусь…»

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Прекрасный выбор текста. — Он сделал жест в направлении учителя, который продолжал сидеть. Это был тридцатилетний брюнет, лицо странное, слегка вывернутое, спутанные волосы беспорядочно свалены на одну сторону. — Это Роберт Викс, выпускник Баллиольского колледжа. Господин Викс делал весьма успешную карьеру в городе, но решил на год перебраться к нам — помочь тем, кто не так удачлив, как он сам. Вы помните Росса, господин Викс?

— Росс? Он тот самый мальчик, который сбежал.