“Это именно то, о чем я говорю, Четвертый”! Кровь льется с его разбитых губ, но он сияет, глядя на меня. Мы кружим один напротив другого. “Вот что я тебе скажу. Ты показал мне признаки достойной перспективы, поэтому я сделаю тебе предложение. Если ты побьешь меня, мы едем в Нью-Мексико. Немедленно. Я даже позволю тебе вести машину. Но если выиграю я, мы проводим еще пару часов здесь, разбираясь с некоторыми делами, и придумываем реальный план. Затем мы возвращаемся в Парадайз и не морочим себе голову, что хорошо”.

“И ты называешь меня трусом”, говорю я.

Мы по-прежнему кружим один напротив другого, и каждый из нас ожидает возможность нанести сопернику решающий удар. Я слышу, как одно из ребер Девятого хрустнуло при ударе его моим правым локтем. Я разворачиваюсь для удара другим локтем, но он жестоко бьет меня в левое колено. Хрящ разрывается, и боль прожигает мою ногу. Хромая, я могу еще сделать несколько ударов кулаком, но я не могу двигаться, давая Девятому большое преимущество. Он достает меня в прыжке сзади и выбивает из-под меня другую ногу. Моя голова ударяется об пол и я теряю сознание. Когда я очнулся, Девятый мои руки прижимает к своим коленям. Борьба закончилась. И с ней пропали шансы на наши поиски Авангардовца на западе.

“Я возьму исцеляющий камень”, говорит Девятый, еле держась на ногах. Затуманенным взглядом я гляжу ему в спину, когда он покидает комнату. Берни Косар скулит.

“Это бред сивой кобылы, ты знаешь это”? кричу ему я вслед. “Ты не можешь вот так просто решать такие вещи! Этот гвардеец в Нью-Мексико мог умереть сам по себе, и тебя это даже не волнует”!

Бубнящий голос Девятого из отдаленной комнаты. “Мы солдаты, Джонни! А солдаты умирают. Нас послали сюда обучаться и воевать, а некоторые из нас не желают этого делать. Это природа войны.

Я, прыгая на единственной своей здоровой ноге, медленно продвигаясь в гостиную комнату. Я вижу сквозь окна, как садится солнце. Берни Косар сидит на полу в последнем пятне света и глядит на меня. Он умоляет нас присесть и поговорить, и головою планировать наши последущие действия.

Девятый возвращается с исцеляющим камнем, удерживая его возле своего ребра. Он бросает его мне, и я сразу же прикладываю его к своему левому колену. Сквозь боль, я чувствую, как хрящ постепенно восстанавливается. Исцеление не занимает много времени, и вскоре боль полностью отступает. Я опустил руку на оконную раму, говоря: “Если мы не собираемся в Нью-Мексико, то давай займемся Сетракус Ра. Прямо сейчас. Ты и я. Возможно, если мы его убьем, остальная часть Могадорианцев умрет, и мы спасем жизнь в этих двух мирах”.

Девятый садится на кожаный диван и кладет свои ноги на стеклянный кофейный столик. Он вздыхает и закрывает свои глаза. “Извини, Джонни, но даже если Сетракус Ра умрет, Могадорианцы по-прежнему будут воевать. точно также, когда Питтакус Лор умер, мы до сих пор продолжаем борьбу. Близорукий взгляд на решаемую проблему. Мы все вместе будем сражаться, пока не убьем последнего.

Я смотрю в окно и решаюсь, наконец, высказать то, о чем хотел объявить еще несколько недель тому назад, с тех самых пор, как прочел письмо Генри: “Питтакус не умер. Я Питтакус”.

“Что ты сказал”?

Я поворачиваюсь к нему лицом. “Я сказал, я Питтакус Лор”.

Девятый, смеясь, откидывается назад так сильно, что чуть не переворачивается с дивана. “Ты Питтакус? С какой стати ты решил, что ты и есть Питтакус Лор”?

“Я это чувствую”, говорю я. “Вот почему Лориен в спячке. Питтакус живет во мне”.

“О, неужели? А знаешь что? Я думаю, что я могу чувствовать это, тоже”, он издевается, ощупывая свой торс. Он встает и шагает ко мне. “Но, эй, если ты Питтакус, могущественный и мудрый старейшина Лориена, то значить я просто дал ногами по заднице Питтакусу. Интересно, что же мне за это будет”?

“Удачи”, говорю я, сожалея о сказанном.

“В самом деле? Похоже, кто-то требует реванша”.

Достаточно, говорит Берни Косар. Нет больше борьбы. Сохраняйте свои силы.

Я игнорирую его. “Прекрасно. Реванш так реванш, следующим разом”.

“Если ты вновь жаждешь поединка со мной, то необходимо изменить место его проведения. И чтобы сделать его еще более интересным, Питтакус, я скажу так, каждый из нас берет себе только по одному предмету из наших Ларцов”.

“Прекрасно”

Я открываю свой Ларец и сразу достаю четырехдюймовый кинжал. Ручка его вибрирует, я касаюсь ее, и она тотчас оборачивается вокруг моего кулака. Я замечаю пепел Могов, застрявший в пазах, а запах его возбуждает у меня жажду еще раз сразиться.

Девятый хватает в правую руку короткий серебряный посох. Хорошо, это заставляет меня нервничать, я видел, как он этой штукой косил всех этих пайкенов в Западной Виржинии. Он машет на меня пальцем, когда увидел мой кинжал. “Ах, ах, ах. Я сказал, только один предмет”.

“У меня есть кинжал. Это все. И это все, что мне нужно”.

“А как насчет вашего изящного маленького браслета”?

“Ах, я и забыл о нем. Это, пожалуй, лучший для меня выбор. Спасибо”. Я бросаю кинжал в Ларец.

“Иди за мной,” говорит Девятый. Игнорируя Берни Косара и его мольбу остановиться, я следую за Девятым по квартире, направляясь к лифту, мы оба молчим. Я предполагаю, что бой будет происходить в темном подвале здания между колоннами и цементными стенами, наши силы должны быть скрыты от мира. Вместо этого, мы поднимаемся. Двери лифта открываются и Девятый ударяет по клавиатуре двери перед нами, и они остаются открытыми. Мы на крыше Джон Хэнкок Центр.

“Ни в коем случае, это дурацкий путь. Слишком многие людей могут увидеть нас здесь”! говорю я, качая головой, и поворачиваюсь назад к двери.

Девятый выходит на крышу. “Никто не сможет увидеть нас здесь. Это настолько высоко, ведь мы находимся на крыше одного из самых высоких зданий в городе”.

Я не желаю выглядеть испуганным, поэтому следую за ним с более уверенным видом, чем есть на самом деле. И я не подготовлен к свирепому ветру, который так сильно бьет меня, почти выталкивая меня обратно в дверной проем. Девятый продолжает идти, и хотя его черные волосы разметались вокруг его головы, но, по его внешнему виду, он кажется невосприимчевым к силе ветра. Его белая футболка вздувается вокруг торса, пока он ее снимает и позволяет ей перемахнуть через карниз. Когда он подходит к центру крыши, то щелкает у запястья, растягивая с обоих концов серебряный посох до тех пор, пока длина его не становится около шести футов и начинает светиться красным. Он поворачивается ко мне и, кивая пальцами своей ладони, подзывает меня ближе. Как канатоходец, я делаю глубокий вдох и, шаг за шагом, подхожу к нему. Мы находимся в гигантской тени от виднеющего в дальнем конце крыши белого шпиля и, когда я становлюсь рядом с ним, Девятый поворачивается и бежит к нему.

Я понятия не имею, что он собирается делать, поэтому я останавливаюсь, чтобы увидеть его следующий шаг. Не спотыкаясь, он бежит вверх по шпилю, пока не достигает его вершины. Шпиль раскачивается на ветру, моя голова кружится, когда я вижу, как он там балансирует. Девятый поднимает над головой красный посох и, прежде чем я осознаю, что он делает, он бросает его. В следующую секунду, Девятый бросается головой вперед в мою сторону, и я сталкиваюсь с его уловкой, двух объектов летящих одновременно. Я лишь успел откатиться в сторону от просвистевшего мимо посоха, и увидеть, как тот погружается в металлическую балку под углом. Я разворачиваюсь, чтобы иметь дело с Девятым, который подходит, и пока он раздумывает, я наношу удар, да такой сильный, что заставляю его лететь через всю крышу.

Я протягиваю руку и выдергиваю красный посох Девятого из металлической балки. Генри никогда не тренировал меня ничему подобному, но я кручу его у себя над головой, во всяком случае хоть какое-то оружие. Девятый стоит твердо перед моей атакой. Я круговым движением посоха делаю удар по его телу, но он выбивает его подальше своим запястьем и спешит ударить мое недавно исцеленное колено. Я убираю свою ногу назад, он промахивается, зато способен при этом вновь завладеть посохом. Мы оба стремимся завладеть им, кружась, нанося удары и уворачиваясь от них, блокируя их. Он использует свой телекинез, чтобы отрывать от земли ноги. Я сопротивляюсь, но затем понял, что могу получить преимущество, если использую имеющиеся здесь сильные порывы ветра. Тщательно согласовав свое движение с очередным порывом ветра, я переворачиваю посох и, за доли секунды, я нахожусь уже за спиной Девятого с посохом у его горла.