- Впечатляет,- говорит Крейтон, громко и медленно хлопая.

- Это очень пригодится в ближайшее время. По крайней мере вы сможете хорошо отвлекать внимание.

- Я использовал это несколько раз, чтобы улизнуть из дома ,- признаёт Восьмой.

- Рейнольдс никогда не выяснял, что я могу делать. Даже до того как он умер, я постоянно пытался выяснить как наилучшим образом использовать мои Наследия.

Крейтон бросает Восьмому его вещи, и поднимает мой Ларец.

- Теперь нам действительно нужно уходить.

- Да ладно,- говорит Восьмой, натягивая штаны. В то время как он прыгает вокруг, он bats свои глаза на Крейтона и говорит льстивым голосом:

- Я только что получил назад свой Ларец. Могу я снова с ним ознакомиться? Я так за ним соскучился.

- Позже,- резко говорит Крейтон. Когда он поворачивается к нам, я могу видеть, как он улыбается.

Восьмой бросает кусок золота в Ларец и достаёт оттуда наружу зелёный кристалл, и засовывает его в карман. Он закрывает Ларец и поднимает его с драматическим вздохом.

- Ох, ладно. Наше воссоединение должно просто подождать, - говорит Восьмой своим самым жалостливым голосом. - Всем следовать за мной.

- Как часто Сетракус посещал тебя в твоих снах? - спрашивает Крейтон.

Мы идём уже больше пяти часов и на подъёме в гору замедляемся. Восьмой ведёт нас извилистой тропой, это больше выступ, чем дорога. Всё вокруг покрыто тонким слоем снега, а ветер особенно сильный. Мы все замёрзли, но Шестая защищает нас с помощью своего Наследия, отталкивая ветер и снег с нашего пути. Контроль погоды, уж точно, является одним из полезнейших Наследий.

- Он говорит со мной достаточно давно, пытаясь обмануть меня и вывести из себя, - говорит Восьмой. - Но теперь, когда он на Земле, сны участились. Он дразнит меня, лжет, а теперь пытается заставить принести себя в жертву, чтобы вы все смогли вернуться на Лориен. Он пристает ко мне больше, чем обычно в последнее время.

- Что именно ты имеешь ввиду, говоря “Пристает ко мне?” - спрашивает Крайтон.

- Прошлой ночью он показал мне моего друга Девдана, висящего в цепях. Я не знаю действительно ли это происходит или это лишь трюк, но это видение застряло у меня в голове.

- Четвёртый видел его тоже,- поддакивает Шестая.

Восьмой ходит кругами с удивленным выражением лица, а затем начинает пятиться. Он явно соединил все части воедино. Его нога проходит в опасной близости от того, чтобы соскользнуть с выступа, от чего у меня перехватывает дыхание. Я резко протягиваю руку в его сторону, но он не колеблясь продолжает.

- Знаете, я думаю, что видел его вчера вечером. Я не вспоминал об этом до сих пор. У него светлые волосы? Он высокий?

- И он выглядит лучше тебя?

Да, это он - говорит Шестая улыбаясь.

Восьмой останавливается и смотрит задумчиво. Спуск слева от нас почти две тысячи футов.

- Знаете, я всегда предполагал, что это был я, но думаю, что я был неправ - говорит он задумчиво.

- Предпологается, что это был ты? - спрашиваю я, охотно уводя его подальше от края.

- Питтакус Лор.

-Почему ты так думаешь? - спросил Крейтон

- Потому что Рейнольдс говорил мне, что Питтакус и Сетракус всегда могли общаться друг с другом. Теперь зная, что Четвертый тоже может, я запутался.

Восьмой снова начинает ходить, когда Элла спрашивает,

- Как кто-то может быть таким же как Питтакус?

- Предполагается, что каждый из нас берет на себя роль одного из десяти первоначальных старейшин, поэтому я думаю, один из нас возьмет на себя роль Питтакуса - объясняет Шестая. - Чепан четвертого сказал ему тоже самое в письме. Я сама его читала. В конце концов мы, как предполагается, станем еще более сильными, чем они. Именно поэтому Моги стали более активными сейчас, прежде чем мы станем еще более опасными, способными лучше защищать себя и нападать на них. - Она смотрит на Крейтона, который кивает пока она говорит.

Я чувствую, что я единственная, кто знает так мало - ничего, на самом деле - из моей истории. Аделина отказывалась рассказывать мне хоть что-нибудь, отвечать на один из моих вопросов, или даже намекать на то, на что я однажды буду способна. Теперь, я так отстала от остальных. Единственный старейшина, о котором я что-то знаю является Питтакус, не говоря уже о знаниях, которые я могла иметь. Я просто должна верить, что выясню, кто я, когда настанет время. Иногда, я становлюсь грустной, когда я думаю обо всем этом. Мне жаль, что я уже не узнаю, каким мое детство должно было быть. Но для нет времени, чтобы оплакивать то, что нельзя изменить.

Элла подходит и идет со мной, легко прикасаясь своей рукой к моей.

-Ты выглядишь грустной? Ты в порядке?

Я улыбаюсь ей.

- Мне не грустно. Но я зла на себя. Я всегда обвиняла Аделину, в том, что я не развила свои Наследия таким способом, каким я должна была. Но посмотри на Восьмого. Он потерял своего Чепана, но использовал то, что он имел и просто продолжал работал над этим.

Мы идем вместе в тишине в течении нескольких минут пока Восьмой не говорит:

- Вам когда-нибудь бывало жаль, что Старейшины не передали нам наше Наследия в закрытых рюкзаках вместо этого? - говорит Восьмой, перекладывая свой Ларец в другую руку.

Я виновато смотрю на Крейтона. Я подхожу, чтобы взять свой Ларец у него, но он просто мягко меня отодвигает

- Пока я у вас есть, Марина. Скоро, я уверен, вы должны будете нести свое бремя в одиночку, но я буду помогать, пока смогу

Мы идем еще несколько минут, пока путь вдоль горного хребта внезапно не заканчивается крутым утесом. Мы в нескольких сотнях метров от вершины, и я смотрю на Гималаи, расположенные слева от меня. Горы огромны и кажутся бесконечными. Это захватывающие зрелище, которое я надеюсь, я буду помнить всегда.

- Так, теперь куда? - спрашивает Шестая, скептически осматривая гору.

- Нет никакого пути, которым мы можем пойти прямо к вершине. Кажется, нет больше других вариантов, хотя.

Восьмой указывает на два высоких, громадных валуна прислоненных к склону горы, и затем сжимает руку. Камни отделяются, показывая кривую каменную лестницу, которая вьется кругами и ведет внутрь скалы. Мы следуем за Восьмым до лестницы. Я чувствую клаустрофобию и уязвимость. Если кто-то следует за нами, никакого выхода нет.

- Почти там, - говорит Восьмой через плечо.

Лестницы настолько холодные, что их холод просачивается через мои ноги и тело. Наконец они приводят нас к огромной каменной пещере, вырезанной в горе.

Мы вливаемся в нее, озираясь в страхе. Потолок высится в паре сотен футов, а стены гладкие и полированные. В одну из стен врезаны две глубокие вертикальные линии, нескольких футов в высоту, расположенные в пяти футах друг от друга. Между линиями находился маленький синий треугольник, с тремя изогнутыми линиями горизонтально вырезанными над ним.

- Должно быть это дверь?, - спросила я, следуя глазами за линиями.

Восьмой отступает в сторону, чтоб нам было лучше видно.

- Не должно быть - это дверь. Это дверь в самые отдалённые уголки Земли.

Глава 14

Я натянул свою толстовку на голову и сгорбил плечи. Девятый одет в грязную детскую шапку и потрескавшиеся солнцезащитные очки, предметы он нашел в железнодорожном парке, где мы спрыгнули. После часа ходьбы на юг, мы стоим на платформе, прислонившись к стене в ожидании другого поезда. Один только что подъехал. Чикагцы называют его Эль. Сундуки в наших руках выделяются на фоне портфелей и рюкзаков других пассажиров, и я делаю все возможное, чтобы выглядеть непринужденно. Берни Косар спокойно спит внутри моей рубашки, превратившись в хамелеона. Девятый все еще был немного зол что я скептично считал что вряд-ли кто-ни-будь найдет безопасный дом в столь густо населенном районе. Я знаю Генри бы никогда не выбрал бы столь небезопасное место.

Мы не говорим, когда поезд грохочет на станцию. Колокола звонят, двери разъехались и Девятый повел меня в последний вагон. Когда поезд отъезжает, мы смотрим как Чикаго медленно становится ближе.