— Послушайте, Ханна. Может, вы меня лучше сразу пристрелите, чем мучить попусту? Я, знаете ли, ужасно устал и умираю как хочу спать. У вас ведь бывают такие не слишком удачные дни? Вот и у меня случился. Давайте скажем друг другу «спокойной ночи» и пойдем каждый своей дорожкой. Я в постельку, а вы куда подальше.

— Вы уже дома? — спросила она быстро, игнорируя его грубость.

— Нет. На Луне. А точнее, в море безмолвия, на дороге Алона. До дома мне еще ехать и ехать, а вы меня задерживаете.

— Черт! — было слышно, как она нервно барабанит пальцами по трубке. — Я вас умоляю сказать мне только одну вещь, а потом можете спокойно ехать дальше. Только одну!

Сева вздохнул.

— Ладно, валяйте.

— Не видели ли вы там чего-нибудь странного?

— Странного?

— Ну да… — она прищелкнула языком, ища слова. — Ну… странного.

— Нет, не видел, — решительно отрезал Сева. — Ничего странного. Строительный вагончик с уймой книг, постелью и душем… Все? Теперь вы меня отпустите?

— Да-да… — Ханна нерешительно покашляла. — Значит, ничего странного. Ну, тогда хорошо… значит, вы просто вошли туда, посмотрели и вышли, правильно? Ничего не взяв, да?

— Правильно.

— Вы не ответили на второй вопрос…

— Ды оставите ли вы меня, наконец, в покое?! — закричал Сева, окончательно потеряв терпение. — Что вам от меня надо, девушка, милая?

— Вы взяли… — сказала она тихо. — Ну конечно. Не зря я так испугалась. Вы взяли это… послушайте…

Севе набрал в грудь воздуха, но сдержался. Ему стоило немалого усилия сначала отсоединиться, а потом уже выматериться, хотя безумная девушка Ханна явно заслуживала обратного порядка действий. Черт-те что… Прежде чем продолжить движение, он снова подумал — не отключить ли телефон?.. и снова отказался от этой мысли, вспомнив про Ленку и Ави.

Он вырулил на асфальт. Луна по-прежнему, как в зеркало, смотрелась в пустыню, в зыбкое отражение своих мертвых полей и безводных озер, своего скупого на дыхание мира. Желтоватые, слабые лучи фар маленького автомобиля терялись в ее рассеянном свете, более похожем на туман, на пылевую взвесь, соскальзывали с каменистого склона, падали под обрыв, терялись в бесконечном мерцающем пространстве. Сева поежился. По его расчетам, до автострады оставалось еще минут пять — десять.

Впереди мелькнул красный огонек и тут же скрылся за очередным поворотом. Что такое? Машина? Неужели есть на этой безлюдной дороге еще кто-то, еще более медленный и осторожный, чем он? Сейчас узнаем, вот только обогнем эту скалу. В любом случае намного уютнее сознавать, что ты здесь не один… Сева даже немного прибавил ходу. Еще немного… еще… вот и она… Впереди и в самом деле виднелись красные лампочки габаритных автомобильных огней. Только машина не двигалась, а стояла. Сева понял это не сразу, а потому выругал за беспечность неизвестного водителя, не включившего аварийную мигалку. Вот так и погибают по дурости…

Он подъехал еще ближе. Теперь было видно, что автомобиль стоит не на шоссе, а на обочине, причем стоит как-то косо, почти уткнувшись капотом в скальную стенку. Белый «форд-фокус», такой же, как у него… погоди, погоди, уж не Леонид ли это? А капот-то помят, и крыло отогнуто… Не иначе как долихачился, сноб ненормальный, не справился, не вписался в поворот… гоняют, идиоты… Левая дверца, со стороны водителя была приоткрыта, в салоне горел свет. Остановиться или проехать? Этот вопрос, пусть заданный только мысленно, прозвучал такой гадкой и трусливой подлостью, что Сева даже инстинктивно покосился по сторонам: не услышал ли кто? Он остановился и вышел из машины.

— Наконец-то! — Леонид смотрел на него, полулежа на передних сиденьях и насмешливо улыбаясь. Правую руку он держал прижатой к груди, как будто выражал глубокое почтение на куртуазный манер. — Я уж думал, ты никогда не подъедешь…

— А я думаю, что в вашем положении неуместно рассуждать о скорости езды, — парировал Сева. — Что случилось? Занесло? Вы можете встать? Выйти из машины?

— Поз-вони… скорее… — перебил его Леонид.

Затем он странно, по-куриному кудахтнул и замолчал, свесив голову набок и продолжая улыбаться. Что за черт?

— Леонид! — позвал Сева, просовываясь внутрь салона и трогая бородача за руку. — Лео…

Слово замерло у него на губах. Леонид был без сознания. Его прижатая к груди ладонь сползла, и на открывшемся месте пульсировал маленький ярко-красный фонтанчик, с каждым вдохом выплескивающий наружу новую порцию крови. Кровь была повсюду — на сиденьях, на руле, на приборном щитке. На лице раненого застыла гримаса боли, неизвестно как и почему принятая Севой за саркастическую улыбку. Только слепой мог не увидеть это сразу. И не только это… ранение Леонида было пулевым… дырки от пуль виднелись по всему капоту, на ветровом стекле, в обивке салона. В него стреляли, вот что!

Вдруг Сева, будто со стороны, увидел себя, наклонившегося внутрь расстрелянного «фокуса», беззащитной спиной вверх, безоружного, беспомощного и слабого. А что, если убийцы еще здесь, рядом? У него перехватило дыхание. Спокойно. Возьми себя в руки. Он что-то просил. Ах, да: нужно срочно позвонить, немедленно, иначе человек умрет от потери крови. Позвонить. Трясущимися руками он вытащил мобильный телефон. Но куда? Куда звонить? В полицию? Какой телефон у полиции? Боже мой, откуда мне знать! Я в жизни не звонил в полицию! Он сейчас умрет, идиот! Звони!

Сева в панике ткнул в какую-то кнопку; на экранчике высветился номер… не важно какой, лишь бы ответили… лишь бы ответили…

— Алло! — хрипловатый голос со звонкими вставками, как серебряная ложка в бархате… Ханна! Ну конечно… просто мобильник показал ему номер самого последнего разговора.

— Алло! Господин Баранов! Это вы?

— Я, я! — закричал он в трубку. — Ханна! Нужна срочная помощь. Тут человек умирает. Позвоните в полицию и врачам. Я не знаю как.

— Где вы?

— Я?.. Ну… как его…

— Дорога Алона?

— Да! Вот-вот! Дорога Алона, будь она проклята.

— В каком месте?

— Да черт ее знает!

— Сева, — спокойно сказала она. — Пожалуйста, сосредоточьтесь. Я спрашиваю, в каком месте?

Он перевел дыхание. Равнодушная сучка.

— Не доезжая километров пяти до перекрестка с первым шоссе, — заражаясь ее спокойствием, проговорил он. — Может, еще ближе. Обстреляна машина. Один тяжелораненый. Без сознания.

— Не двигайте его, но попробуйте остановить кровотечение, — сказала она очень быстро. — И если придет в себя, разговаривайте. Не давайте уходить.

Гудки… Сева закрыл мобильник и вернулся к Леониду. Он ощущал все то же неожиданное спокойствие, как будто все это происходит не с ним, а с кем-то другим, причем происходит не по-настоящему, а словно бы в кино, понарошку, с актером, в то время как сам Сева сидит, нога на ногу, перед телевизором и смотрит, изредка подавая советы неразумному сценаристу. Кровь по-прежнему выплескивалась наружу с неприятным бульканьем. Надо протянуть руку и прижать к ране. Вот так…

Леонид застонал и открыл глаза. Успокоить. Разговаривать.

— Ничего, Леня, все путем. Сюда уже едут. Потерпите несколько минуток, ладно? Я тут пока с вами побуду, ничего?

— Ни-че-го… — раздельно произнес Леонид и закрыл глаза.

— Нет-нет! — громко запротестовал Сева. — Куда это вы собрались? Эй, Леонид! — свободной рукой он шлепнул раненого по бородатой окровавленной щеке. — Ну-ка, открыл глаза! Открыл глаза! Вот так… вот молодец… давай-ка, расскажи-ка мне что-нибудь…

— Ч-что?

— Что-нибудь… Ну, например, как ты дошел да жизни такой?

— С-стре-ля-ли…

— Ты прямо как тот Саид из кино, — пошутил Сева.

Леонид кхекнул, выдул ртом красный пузырь и сморщился:

— Боль-но…

— Больно — не смейся, — заторопился Сева, проклиная себя за глупость. — Потом вместе посмеемся. Я тебя в больницу навещать приду, вот и посмеемся.

— Дай руку, — сказал Леонид. — Дай руку… скорее.

Он слепо подвигал в воздухе своей окровавленной кистью, ища Севину.