Он выбрал две карты Дублина из лежавших на столе, и протянул их мне.

Я недоуменно посмотрела на него.

— Сверху — карта этого года. Вторая — напечатана семь лет назад.

Я пожала плечами.

— И? — несколько недель назад я бы обрадовалась любой помощи от Гарды. Но теперь я знала про Темную Зону, рядом с магазином «Книги и сувениры Бэрронса» — ужасная пустошь, там я нашла 1247 Ла Ру, там произошло побоище с Гроссмейстером, и там меня чуть было не убили — я хотела, чтобы полиция держалась как можно дальше от меня. Не хочу еще больше смертей на своей совести. Все равно Гарда мне ничем бы не смогла помочь. Только ши-видящий может увидеть чудовищ захвативших опустошенный район и превративший его в смертельную западню. Обыкновенный человек даже не понял бы что он в опасности, пока не окажется, что он уже по колено увяз в смерти.

— Я нашел 1247 Ла Ру, Мисс Лэйн. Это место есть на карте семилетней давности. Очень странно, но на карте этого года, такой улицы не существует. Большой проспект, одним кварталом дальше от магазина, тоже отсутствует на этой карте. И Коннели стрит, кварталом позади магазина. Я знаю. Я прошел там, прежде чем зайти к вам.

О, Боже, он вошел в Темную Зону сегодня утром? Тусклого дневного света едва хватало, чтобы Тени затаились там, где бы эта дрянь не пряталась! Если бы штормовой ветер пригнал тучу потемнее, самые смелые из этих высасывающих жизнь осмелились бы вылезти днем за человеческим Хэппи милом. О’Даффи, только что вальсировал с самой Смертью, и даже не знает об этом!

Ничего не подозревающий инспектор махнул рукой в сторону кипы карт. Все они были хорошо изучены. Одна из них даже была смята в комок, наверно от нервного потрясения, и потом снова аккуратно разглажена и сложена. Как мне были знакомы эти чувства.

— Вообще-то, мисс Лэйн, — продолжал О’Даффи. — ни одной из перечисленных улиц нет на новой карте.

Я старательно изобразила непонимание.

— О чем это вы, инспектор? В городе переименовали улицы? Поэтому их нет на картах? — он напрягся и отвел взгляд.

— Никто улицы не переименовывал, — прорычал он. — Разве что, они сделали это без оповещения.

Инспектор снова посмотрел на меня, жесткий взгляд.

— Я подумал, может быть вы хотите мне что-то рассказать, мисс Лэйн. Что-то … необычное?

Я видела это в его глазах. С инспектором что-то произошло, нечто изменившее его взгляды на мир. Понятия не имею, что могло встряхнуть закостенелого, матерого, детектива, заставить его отойти от скептического восприятия. Но, теперь он тоже мыслил нестандартно.

Вот незадача, мне он как раз и нужен с стандартным мышлением. В городе так будет безопаснее.

Я думала быстро. Времени не было.

— Инспектор, — произнесла я, сладким и нежным голоском, «по-южному» как мы это называем дома в Джорджии. Вербальное подслащение «несъедобного» предложения. — Наверно вы решите, что я полная дура, приехать сюда и расспрашивать вас о методах расследования преступления, когда и так ясно, что ничего не понимаю в этих делах, тогда как вы настоящий асс. Я вам так благодарна за ваше терпение, и у меня больше нет ни малейших сомнений в вашем расследовании смерти моей сестры. Я знаю, что вы сделали все возможное, чтобы раскрыть преступление. Я хотела зайти к вам перед отъездом, но … по правде говоря, мне так стыдно за наши стычки раньше. На следующий день после нашего разговора, я отправилась в ту аллею и хорошенько осмотрелась вокруг, без слез и без эмоций, и поняла, что моя сестра не оставляла мне никаких подсказок. Это были лишь моя боль и злость, я приняла желаемое за действительное. Что бы там ни было нацарапано, оно было сделано давным-давно.

— Что бы там ни было нацарапано? — осторожно повторил О’Даффи, и я знала он вспоминал как непреклонна я была всего лишь на прошлой неделе по поводу того, что именно было нацарапано в той аллее.

— Правда, я еле смогла там что-то разглядеть. Это могло быть все что угодно.

— Это правда, мисс Лэйн?

— Да. И еще я хотела сказать вам, что там валялась вовсе не ее косметичка. Тут я тоже ошиблась. Мама сказала, что она дала Алине серебристую и она не была стеганой. Мама хотела, чтобы мы различали их. Мы с сестрой всегда ссорились, где чьи вещи. Вообще, я просто хваталась за соломинку, и простите, что зря отнимала у вас время. Вы были правы, когда советовали собрать вещи и отправляться домой помочь семье в это тяжелое для нас время.

— Понятно, — медленно произнес он, и мне стало страшно, вдруг он, и правда, видел меня насквозь.

Неужели перегруженный работой, служащий с низкой зарплатой захочет смазывать скрипящие колеса? Я не возмущалась больше, так почему до него не доходило, и он продолжал держать масленку наготове? Дело Алины закрыли еще до моего приезда, он отказался снова открыть его и я буду проклята, если он откроет его сейчас. Его ведь убьют!

Теперь мой тон не был по-южному сладок:

— Послушайте, инспектор, я вам ясно дала понять, что сдаюсь и не прошу ни вас, ни кого бы, то ни было другого возобновлять расследование. Я знаю у вашего департамента и так дел по горло. Я знаю, что зацепок нет. Я знаю, что преступник не найден и соглашаюсь, что дело об убийстве моей сестры закрыто.

— Как… странно слышать от вас мисс Лэйн такое взрослое заявление.

— Смерть сестры заставила меня быстро повзрослеть. — По правде говоря, так оно и было.

— Значит, скоро вы улетите домой.

— Завтра, — соврала я.

— Авиакомпания?

— Континентал.

— Рейс?

— Я их никогда не запоминаю. У меня он где-то записан. Наверху.

— Время?

— 11–35.

— Кто вас избил?

Я моргнула, быстро соображая что-же ответить. Вряд ли я могла сказать, что проткнула вампира и он попытался убить меня.

— Упала. С лестницы.

— Постарайтесь быть аккуратнее с лестницами. — он обвел взглядом комнату. — С какой именно?

— Там, сзади.

— А как вы разбили лицо? Ударились о перила?

— Угу.

— Кто такой Бэрронс?

— Что?

— Этот магазин называется «Книги и сувениры Бэрронса». В архивах я не нашел ничего о владельце, дату продажи здания, даже патента. Хотя этот адрес и есть на карте, по всем признакам получается, что само здание не существует. Так кто же такой Бэрронс?

— Я владелец этого магазина. А что такое?

Я вздрогнула, с трудом переведя дыхание. Вот подлец. Он стоял прямо за нами, воплощение спокойствия, одна рука на спинке кушетки, темные волосы зачесаны назад, вся поза являла собой высокомерие и холод. Ничего особенного. Бэрронс такой и есть, высокомерный и холодный. К тому же, богатый, сильный, прекрасный, ходячая загадочность. Большинство женщин считают его очень сексуальным. Хвала Всевышнему, я не принадлежу к большинству женщин. Меня не вставляет от постоянного ощущения опасности. Предпочитаю мужчин с твердыми моральными принципами, так сказать с корнями. К корням Бэрронс близок только когда проходит мимо прилавка овощного магазина. Интересно, и сколько времени он вот так тут стоит. С ним, никогда не знаешь.

Инспектор встал, вид у него был слегка испуганный. Он оценил размерчик Бэрронса, заметил его окованные железом ботинки и деревянное покрытие на полу. Иерихон Бэрронс высокий, крепкого сложенный мужчина. Уверена, О’Даффи сейчас размышлял, как же он не услышал его шагов. Я больше не трачу времени на размышления о таких пустяках. Вообще-то, пока он охраняет мой тыл, я буду продолжать игнорировать доказательства того, что Бэрронс не подчиняется законам физики.

— Ваши документы, — прорычал инспектор.

Я ожидала, что сейчас Бэрронс вышвырнет О’Даффи из магазина за ухо. Он не обязан был подчиняться и Бэрронс терпеть не может дураков. Он вообще их не выносит, кроме меня, но я ему нужна, чтобы найти «Синсар Даб». И я не дура. Если в чем я и была виновата, так это в том, что у меня веселый нрав, обусловленный счастливым детством, наличием любящих родителей, долгими летними днями с лениво кружащимися потолочными вентиляторами и опытом жизни на Глубоком Юге, что, в общем-то, прекрасно — пока все хорошо — но абсолютно не нужно для жизни в моем новом мире.